— Эта организация осталась как братство духа, братство по преступлениям. КГБ был становым хребтом Советского государства, его составляли люди, которых учили совершать преступления и которым объясняли, что это не преступления. И эти люди никуда не исчезли. Да, КГБ распался на много конкурирующих групп, обслуживающих свои или чужие интересы. Но оказалось, что дезинтеграция была просто формой мимикрии. Возьмите Александра Коржакова. Этот человек был личным охранником Андропова. Этого человека десять раз просветили насквозь. И вы думаете, что такой человек добровольно пошел за отставленным Ельциным? Я наблю-
дал, как Ельцина старались споить, превратить в ноль, — вы думаете, это тоже случайно?
— Если ФСБ такая сильная, почему ни один олигарх не вышел из рядов ФСБ?
— Ни один олигарх не лег под бандитов. Кто лег, давно или в земле, или нищий. Ни один олигарх не вышел из чекистов и не лег под чекистов. Потому что главное, что есть у олигарха, — это свобода. Олигарх — это человек, который сам принимает решения и отвечает за них.
Возьмите меня. В 89-м году я ушел в бизнес из научного института, где проработал двадцать с лишним лет. Мне говорили: ты сумасшедший. Зачем? У тебя есть перспектива стать директором института. Сейчас бы, наверное, стал…
Никто никогда не продавал в России иномарки. Мы привезли первую партию — 886 «фиатов». Мы взяли кредит 7 миллионов долларов, выложились до копейки, мне говорили: ты сумасшедший. Их никто не купит. Их по дороге растерзают.
И вот приходит замдиректора «АвтоВАЗа» — и стоят эти «фиаты» на стоянке, как летающие тарелки с Марса. Никто не верил, что можно акционировать Центральное телевидение. В рекламе бардак, все ведущие телевизионщики распилили время по часам, вокруг бандиты. Я верил, что можно.
Я и все олигархи делали то, во что никто не верил. Понятно, что в ГБ таких людей не было от природы. Кто шел в ГБ, уже принял решение, что им будет управлять чужая воля. Поэтому я утверждаю, что ФСБ пришла к власти и ничего не сможет сделать. Потому что они всегда были слугами. Они не умеют формировать цели и принимать решения. Они умеют исполнять решения. Воли у них нет. Поэтому я и говорю, что эта власть обречена.
— И у Путина тоже нет воли?
— Мне казалось, что Путин — самостоятельный человек. Он сам отказался от предложения губернатора Яковлева войти в его команду после поражения Собчака на выборах в Питере. Он сам отказался от приказа Примакова шпионить за Явлинским, он самостоятельно принял решение противостоять Примакову, а не лечь под него. Но оказалось, что Путин не в состоянии сам формулировать цели. Гэбистские инстинкты взяли верх.
Он пытается построить авторитарное общество, но чтобы построить авторитарное общество, чтобы люди не могли возражать любым его действиям, мало укротить Совет Федерации, парламент и телеви-
дение. Надо переделить собственность. Почему в 17-м передел собственности сопровождался гражданской войной, а в 90-х — нет? Потому что в 17-м отбирали у конкретных людей, а в 90-х — у государства. И вот сейчас придется отбирать у конкретных людей. Не получится без большой крови.
— Но ведь в России идет постоянный передел собственности. Хватают все, что приглянулось. Что же — у Путина не получится, а у Дерипаски получается?
— Конечно. У тех людей, которые умеют принимать решения, получится. У тех, кто не умеет, не получится. Путин не понял, что нельзя быть авторитарным наполовину. Либо не угрожай — либо выполняй угрозы, иначе никто тебя бояться не будет. Вот сидит Березовский в Лондоне — живой, все начинают спрашивать: почему? Как это может быть сильным режим, который не может уничтожить одного человека? Вместо того чтобы действовать, письма дурацкие мне шлет с угрозами.
— На чем впервые вы разошлись с Владимиром Путиным?
— Мы разошлись еще до его избрания. По вопросу о Чечне. Я считал, что войну в Чечне надо заканчивать. Потом по вопросу о Совете Федерации. Когда я понял, куда движется Путин, я просчитал варианты. Я понял, что если я с Путиным, я буду последним, кого повесят. А если отойти, есть шанс выжить. Это было системное решение. Я тогда еще не связывал сентябрьские взрывы 99-го года, организованные ФСБ, с его избранием в президенты.
— Как это вы, с вашим системным мышлением, и — не знали? Про взрывы, кажется, в газетах писали. Не знаю, кто взрывал эти дома, но представляете, что было бы, если бы Доренко пилил не ногу Примакова, а Рязань? Никакого бы Путина в президентах не было.
— Мне это было неинтересно. Я верил, что выборы демократические, потому что я сам их делал. Взрывы были на периферии моего сознания. Во время борьбы много ослепляет, упорство Гусинского и НТВ например…
— Извините, Борис Абрамович. Но вы все время пытаетесь создать впечатление, что у вас были политические, системные разногласия. Так у вас же типичная российская история «крыши», пострадавшей после прихода подопечного во власть. Вон Дарькин стал губернатором — у его «крыши», Винни-Пуха, — проблемы. Лебедь стал губернатором — Анатолий Быков сел. Власть не бывает благодарной серому кардиналу…
— Я никогда не был серым кардиналом. Я все делал для себя. Я никогда не ждал благодарности от кого-либо. Но вы мне скажите, что я де-
лал исподтишка? Я с Путиным отношений не выясняю. С президентом
— да. И открыто, как в свое время с Примаковым и Кириенко.
— Но разве ваша дружба с чеченцами не была причиной вашей позиции по Чечне?
— Нет. Это объективная позиция. Войну в Чечне надо заканчивать. У России есть чем заняться, вы посмотрите, что происходит. Все силы брошены на войну в Чечне. Только о ней и говорят. В то же время по всему периметру огромной России происходит беспрецедентный передел сфер влияния, и это в тех регионах, которые всегда контролировала Россия.
— Но ведь вы дружили с чеченцами. Дружба не может быть объективной, или это не дружба.
— Дружба — необъективна, политика — объективна. Политики, которые не отделяют эмоции от рацио, проиграют.
— Борис Абрамович, и все-таки. Вы сами сказали, что у Примакова и Лебедя около власти поехала крыша. А у вас не поехала?
— Я так не считаю. Впрочем, уверен, что Примаков и Лебедь не считали тоже.
Юлия Латынина
30 июля 2002 г. Мир новостей в Петербурге, Санкт-Петербург
ИНТЕЛЛЕКТ ПЛЮС ДЕНЬГИ МОГУТ ВСЁ
Корр.: note 35 Не боитесь, что угрозы могут быть всамделишными? Я, кстати, не заметил охраны.
БЕРЕЗОВСКИЙ: Страха у меня нет, хотя охрана какая-то есть. Я так полагаю: захотят убить — убьют. Бояться я, конечно, боюсь. Но если честно, сегодня я не задумываюсь на эту тему. Вот после покушения в 94-м, когда на моих глазах водителю оторвало голову, я задумывался и, испугавшись, мог изменить свой образ жизни. Но тогда я решил: ну вот, тебе дана еще одна жизнь, так распорядился Господь, это его подарок. С той поры с этим подарком я живу совершенно спокойно.
— Откуда в вас столько энергии, мобильности, я бы даже сказал, похожей на суету? От природы или жизнь заставила крутиться?
— Не знаю, наверное, генетическая предрасположенность. Насколько помню себя, всегда таким был. Даже когда учился, учеба — это тоже тяжелая ноша. Но впервые реальную и конкретную нехватку времени я ощутил в 16 лет. То есть с той поры когда уже стремился стать самостоятельным человеком. И спал я всегда мало — 3, 4, 5 часов.
— Прямо как Наполеон.
— Ну не знаю, с Наполеоном мы решали разные задачи. Каждый по-своему. Наполеон все-таки разрушал, а я считаю, что мы пытались создать новую страну. У французского императора и у российских реформаторов разномасштабные задачи.
note 36 Недавно с актером Владимиром Машковым мы говорили о фильме «Олигарх» и рассуждали о том, что конечно же герой филь-
ма — это сумма характеров, а не конкретно мой образ. Фильм, правда, мне показали в неокончательном еще варианте, и особенно уж себя я там не увидел. Мне кажется, что эта лента стала первой попыткой разобраться в психологии людей, которые по существу перевернули Россию. Россию нынешнюю, которая сотворена как бы заново, в том числе и олигархами. Вообще я считаю, что новую Россию сделали две объединившиеся силы — реформаторы и олигархи. Правда, здесь необходимо оговориться — олигархи были прямым произведением реформаторов. Только вот родители сами не смогли бы решить проблем. Более того, я считаю, что решающую роль сыграла именно воля олигархов, потому что к тому времени реформаторы уже устали от борьбы. Устал Ельцин, устал Гайдар, устал Чубайс. А олигархи выстояли, жестко противопоставив себя регрессу.
note 37 Каждый олигарх — это мощная индивидуальность. Вы назвали Ходорковского, которого давно знаю. Да, возможно, внешне он не яркий человек, это правда, но он обладает другим талантом, помимо тех, что объединяют всех олигархов, — феноменальной технологичностью. Он умеет строить большие и сложные и при этом реальные технологические системы. Я наблюдал Ходорковского в критической ситуации, помните историю с «Сибнефтью» и ЮКОСом? Ведь «Сибнефть », интересы которой я представлял, была организована на порядок выше, чем ЮКОС, у нас был западный, более мобильный менеджмент. И я помню, как вначале Михаил был растерян, но потом быстро пришел в себя и перестроился.
