ЧУЙКОВ: Разговор идет о Берлине или о всей Германии?
КРЕБС: Я уполномочен двояко — всей германской армией и войсками, находящимися в Берлине. Доктор Геббельс тоже находится здесь, в Берлине.
ЧУЙКОВ: Мирные переговоры ведутся тогда, когда пушки не стреляют. Однако вы слышите стрельбу, производимую немецкими войсками.
КРЕБС: Я уполномочен — если переговоры затянутся — прекратить огонь под Берлином. Я заявляю, что немцы не знают еще о смерти фюрера.
(Звонит телефон. Чуйков докладывает маршалу Жукову суть дела.)
КРЕБС: Я вам докладываю: никто еще не знает, что Гитлера больше нет. Геббельс в Берлине. Военные действия могут быть прекращены, если будет договоренность. Обе стороны разойдутся без стрельбы.
ЧУЙКОВ передает вопросы Жукова: Когда Гитлер покончил с собой?
КРЕБС: 30 апреля в 15.50 по берлинскому времени.
ЧУЙКОВ передает вопрос Жукова: Вы обращаетесь к нам с предложением на основе полной капитуляции или нет?
КРЕБС: Я уполномочен спросить: есть ли другая возможность? Я уполномочен выяснить, можно ли установить мир без полной капитуляции?
ЧУЙКОВ: К союзникам вы обращаетесь с тем же вопросом?
КРЕБС: Я не имею возможности связаться с союзниками, но полагаю, что, может быть, другое немецкое правительство в другом месте уже ведет переговоры.
ЧУЙКОВ: Эта делегация будет вести переговоры только с Советским правительством или и с союзниками?
КРЕБС: Полномочия могут быть расширены, но мы заключены в Берлине и не можем подойти к другим властям.
ЧУЙКОВ докладывает Жукову содержание разговора с Кребсом: По тому вопросу буду говорить от своего лица — не от правительства и не от вашего лица. (Кребсу.) Маршал спрашивает: ведете ли вы переговоры на основе общей капитуляции или нет? Мы можем говорить только, если это предложение относится и к нам и к союзникам. Это первое. Второе — полная капитуляция или нет?
КРЕБС: Для того, чтобы иметь возможность дальнейшего ведения переговоров, прошу временно прекратить военные действия.
ЧУЙКОВ: Два вопроса. 1) О союзниках. 2) Полная капитуляция или нет?
КРЕБС: Я имею другое предложение, поскольку новое правительство сможет существовать как легальное правительство Германии.
ЧУЙКОВ: Полная капитуляция или нет?
КРЕБС: Пока я не знаком с общей обстановкой, я не могу об этом говорить. Как только ознакомлюсь с общей обстановкой, я смогу говорить о полной капитуляции. Пока я прошу о перемирии для переговоров.
ЧУЙКОВ: Берлинская группировка согласна сейчас капитулировать?
КРЕБС: Мы просим перемирия, чтобы согласовать со всеми немцами сложившееся положение.
ЧУЙКОВ: В отношении берлинской группировки для полной капитуляции или нет?
КРЕБС по-русски: Мы просим перемирия, чтобы уяснить или легализовать свое новое правительство для всей Германии.
ЧУЙКОВ после разговора с Жуковым по телефону: Вопрос о перемирии может решаться только на основе полной капитуляции.
КРЕБС: При полной капитуляции легальное правительство ликвидируется?
ЧУЙКОВ: Господин генерал, мы пришли сюда не уничтожать немецкое правительство и немецкий народ. Разве не было в истории такой капитуляции и страны, когда правительство оставалось?
КРЕБС: Но члены нашего правительства попадут в ваши руки.
ЧУЙКОВ: На занятой нами и союзниками территории представители немецкого народа работают. Они уполномочены восстановить порядок.
КРЕБС: Я повторяю, что при полной капитуляции Берлина правительство капитулирует для всей Германии. Мы просим оставить новое германское правительство для того, чтобы связаться со всем немецким народом.
ЧУЙКОВ: Сейчас маршал Жуков говорит с правительством. Но учтите, что мы с Германией можем разговаривать только на основе полной капитуляции.
КРЕБС: Это мне ясно. Но легальное правительство должно существовать, ибо иначе его уже не создашь. Для обоих правительств удобно, чтобы осталось это правительство, иначе вы не будете знать, с кем вести переговоры.
ЧУЙКОВ: Я человек военный и выполняю приказ правительства.
КРЕБС: Я опасаюсь, что до оглашения завещания Гитлера некоторые другие представители вели переговоры с союзниками.
ЧУЙКОВ: Наше Информбюро об этом уже сообщило.
НЕМЕЦКИЙ ПЕРЕВОДЧИК: Мы слышали об этом по радио еще при жизни Гитлера.
ЧУЙКОВ: В своем разговоре с вами я основываюсь на решении Конференции руководителей трех держав — Сталина, Рузвельта и Черчилля.
КРЕБС: Я прибыл для того, чтобы получить полную обстановку.
ЧУЙКОВ смотрит на часы: Я через несколько минут должен начать активные военные действия.
КРЕБС: Берлинское правительство не может говорить о всей Германии.
ЧУЙКОВ: Я понимаю.
КРЕБС: Зависит ли от вас провести временное перемирие до соглашения с союзниками?
ЧУЙКОВ: Я не в состоянии не выполнить приказ, который мне дан.
КРЕБС: Не имея такой возможности, мы не можем вести переговоры. Во время военных действий нельзя вести переговоры.
ЧУЙКОВ: Я жду звонка.
КРЕБС: Как долго это может продолжаться?
ЧУЙКОВ: Я думаю, что будет быстро. У вас остался маленький кусочек Берлина, простреливаемый пулеметным огнем.
КРЕБС: Вам, наверное, известно, насколько сильны мьь Нам известно, насколько вы сильны.
ЧУЙКОВ: Я не хочу умалять ваши силы или преувеличивать свои силы. Но я гарнизону Берлина не завидую. Я в Сталинграде оборонялся, у меня положение было несколько лучше, чем у вас.
КРЕБС: Мы готовы драться до последнего.
ЧУЙКОВ: Честь и слава дерущимся до последнего.
КРЕБС: В случае уничтожения единственных легальных лиц, знающих завещание Гитлера, не смогут идти переговоры. Как же вопрос с правительством?
ЧУЙКОВ: Ейбогу, я не могу по этому поводу ничего сказать. Я в состоянии решить вопрос о безоговорочной капитуляции. Всем жизнь сохраняется. О дальнейшем — я не уполномочен.
КРЕБС: Если мы капитулируем, мы не будем в состоянии как легальное правительство существовать. Этот кусочек Берлина — решающий для всей Германии.
ЧУЙКОВ в полевой телефон: Какие дела у вас? Продвигаетесь? А делегация[28] выехала или нет? Сопротивление есть или нет? Хорошо, ждите. Понятно, правильно, хорошо. (К генералу…) Пока что ваш гарнизон капитулирует.
КРЕБС: Это делается без соответствующего уполномочия. На каком участке?
ЧУЙКОВ: На участке фронта. Пушки не стреляют.
КРЕБС: Согласно моему приказу.
ЧУЙКОВ: Я тоже приказал не стрелять.
КРЕБС: Не может ли генерал-полковник ознакомить меня с обстановкой, с теми данными, которые имеются в связи с предложением о капитуляции союзникам?
ЧУЙКОВ берет армейскую газету и зачитывает сообщение ТАСС о переговорах, которые ведет Гиммлер.
КРЕБС: Это против воли фюрера.
ЧУЙКОВ: Я затрудняюсь что-либо сказать по этому поводу.
КРЕБС: Мы этого и боялись. Я об этом узнал лишь сейчас.
ЧУЙКОВ: Вы не уполномочивали никого говорить об этом на других участках?
КРЕБС: Никто не знает о смерти фюрера.
ЧУЙКОВ: Вам известна радиостанция «Реостат»?
КРЕБС: Я удивлен. Это — местное мероприятие, против приказа.
ЧУЙКОВ: Вот листовка. (Читает листовку о смерти Гитлера.)
КРЕБС: В котором часу это сообщалось?
ЧУЙКОВ: Вчера в 11.30.
КРЕБС: Это ложь. В то время это была неправда.
ЧУЙКОВ: Дыму без огня не бывает — так говорят по-русски. Не знаю, какой ответ сейчас будет по телефону, но мне кажется, что нужно полностью капитулировать. Клочок земли, оставшийся в Берлине, не является центром немецкой земли.
КРЕБС: Я еще раз прошу о перемирии, чтоб связаться с союзниками и другими частями Германии. В случае полной капитуляции наша группа уже не сможет представлять немецкий народ. Тогда вся Германия капитулирует и Берлин капитулирует. Но пока он этого сделать не может. Мы не имеем сношений с другими частями Германии. Я боюсь, что против воли фюрера будет что-либо делать другое правительство. А может быть, оно уже делает.
ЧУЙКОВ: Союзники не пойдут без нас ни на какие шаги, и мы тоже.
КРЕБС: Я уверен, что все победители имеют большой интерес, чтоб в Германии как партнер сохранилось данное правительство.
ЧУЙКОВ: Это я не знаю.
КРЕБС: Германия побеждена. Но лучше об этом позже (Улыбается.)
ЧУЙКОВ: На что рассчитывает ваш гарнизон?
КРЕБС: У нас, конечно, катастрофа, главное — прекратить войну.
ЧУЙКОВ: Лучшее правительство Германии — то, которое прекратит войну.
КРЕБС: Это утяжеляет работу нашего правительства, особенно в отношениях с державами-победитель-ницами.
ЧУЙКОВ: Наше правительство и союзники могут разговаривать только о полной капитуляции. Я так понимаю.
КРЕБС: Я это знаю.
ЧУЙКОВ: Когда русская армия пришла в Берлин, немецкое население обрадовалось — спаслись от бомбежек. Вывесили белые флаги, белые повязки. Кстати, мне было известно, что начальник генерального штаба — Гудериан.
