А. ДЕЛОН: Именно отсюда все началось, потому что Брижит Обер познакомила меня с некоторыми людьми. И Мишель Корду, жена Ива Аллегре… Она твердила мне без устали, что, мол, в любом случае я не разрешу тебе заниматься этой профессией, потому что если ты будешь ею заниматься, я тебя потеряю. Я говорил ей: «Послушай, до этого не дошло еще. Посмотрим». Вот так все и началось. Это было довольно неожиданно, удивительно. Я еще раз повторяю, все началось с моей внешности. В то время в моде были герои-любовники. Поэтому меня и взяли. И мой первый режиссер, который был мужем Мишель Корду, — Ив Аллегре. Я очень хорошо помню, с этого все началось. Он мне сказал в тот момент, когда снимал фильм вопреки мнению продюсеров, вопреки мнению большинства, он мне сказал: «Ален, я хочу тебе кое-что сказать. Ты будешь сниматься в этом фильме, как ты и хотел. Ты будешь со мной работать, как ты хотел. Просто хочу попросить тебя об одном: не играй. Никогда не играй. Будь тем, кто ты есть. Говори, как ты говоришь. Двигайся, как ты двигаешься. Смотри, как ты смотришь. И не делай ничего другого сверх того, что есть ты, ты сам». И именно так я и поступил. Я внял его совету. Я был партнером Эдвиж Фёйер, Жан Сервэ, Бернар Блие. Благодаря этому фильму… Впрочем, Эдвиж Фёйер стала моей крестной мамой в кино, а Бернар Блие — крестным отцом.
В. ПОЗНЕР: Значит, вы никогда не учились в киношколе?
А. ДЕЛОН: Никогда.
В. ПОЗНЕР: У вас, следовательно, нет кинообразования?
А. ДЕЛОН: Никакого. Именно этим я и отличаюсь в основном. В Париже это очень хорошо понимают, я часто об этом говорил очень просто и очень ясно. Я говорю, что отношусь к семейству артистов. Я не актер, я — артист. Габен — артист, Ланкастер — артист, Вентура — артист. Артист — это личность, чаще всего сильная личность, которую нашли однажды и она посвятила себя служению кино. Актер — это призвание. В молодости, когда хочется быть актером, поступают в школу, посещают занятия, учатся, затем становятся актером. И важнейшее отличие актера и артиста — это то, что актер играет, а артист живет. Понимаете? Это важно.
В. ПОЗНЕР: Рассказывают, что вы были мясником…
А. ДЕЛОН: Нет, колбасником.
В. ПОЗНЕР: Колбасником. Извините. Как это было?
А. ДЕЛОН: Я по-настоящему никогда не был колбасником, я был колбасником у моих родителей, у отчима, потому что после развода моя мать некоторое время спустя влюбилась в колбасника из Бур-ла-Рен. Она вышла за него замуж, родила дочку. И именно так, благодаря матери и отчиму, я и стал колбасником.
В. ПОЗНЕР: Вы научились этому делу?
А. ДЕЛОН: Совершенно верно. До того, как уехал в Индокитай. У меня диплом, аттестат зрелости, или как это называется, сертификат Жамбон Франсе, сертификат профессиональной пригодности, свидетельство колбасника.
В. ПОЗНЕР: Вы сдавали экзамен, выходит?
А. ДЕЛОН: Жамбон Франсе в Париже. Да.
В. ПОЗНЕР: Здорово.
А. ДЕЛОН: Что я хотел вам только что сказать? Почему я столько страдал в детстве, как я стал этим несчастным ребенком и трудным? Потому что я был несчастным. И чего мне по сей день не хватает, это того, что у меня никогда не было образа отца и матери вдвоем, я никогда не видел их вместе. Понимаете?
В. ПОЗНЕР: Вы были слишком маленьким. Они уже расстались к этому времени, поэтому их и не видели вместе.
А. ДЕЛОН: Четыре года мне было. Но я мог видеть их потом. Но — никогда. И была такая передача во Франции (не помню, кто ее вел), там задавали разные вопросы, от А до Я. Меня тогда спрашивали: «Когда вы отправитесь на небеса, о чем вы попросите бога?» Я отвечал, что единственное, о чем я буду его просить, это хоть раз, первый раз увидеть маму и папу вместе.
В. ПОЗНЕР: Знаете, я обыкновенно задаю вопрос из опросника Марселя Пруста, и последний из них именно тот, о котором вы сейчас сказали.
А. ДЕЛОН: Совершенно верно, это опросник Пруста. Увидеть папу и маму вместе.
В. ПОЗНЕР: Да. Это поразительно. Правда ли, что один из профессионалов кино сказал вам: «Вы слишком красивы, и эта красота создаст проблемы для вас в кино». Это было или нет?
А. ДЕЛОН: Да. В свое время. В начале моей карьеры не в такой форме, но мне об этом говорили: «Ты слишком красив, ты слишком красив, это не пойдет, потому что ты не знаешь профессии, ты не профессионал. Тебя быстро задвинут».
В. ПОЗНЕР: А Брижит Бардо говорила: «Да, он красивый. Ну и что? У меня комод эпохи Людовика Четырнадцатого, комод тоже красивый. И что это меняет?»
А. ДЕЛОН: Да, это правда. С тех пор мы очень дружим с Брижит.
В. ПОЗНЕР: Когда я первый раз увидел вас в кино, это было в фильме «Рокко и его братья».
А. ДЕЛОН: 1960 год.
В. ПОЗНЕР: Фильм, который останется у меня навсегда в памяти.
А. ДЕЛОН: У меня тоже.
В. ПОЗНЕР: Фильм мощный. Вообще как вам работалось с Висконти? Расскажите об этом.
А. ДЕЛОН: Видите ли, мне выпал шанс работать с исключительными мастерами. Висконти — лишь один из них. Клеман — мой главный учитель. Есть еще и другие. Прежде всего следует знать, что люди часто ошибаются, отсюда путаница. «Рокко» был выпущен после фильма «На ярком солнце». Потому что, посмотрев «На ярком солнце» Клемана, Висконти сказал своему агенту Ольге Орстиг, которая вскоре стала и моим агентом, и которой уже нет в живых: «Рокко будет играть Ален». После просмотра «На ярком солнце»… И это было очень важно, потому что играть италь янца, настоящего, чистокровного, с юга… Так он решил. Работать с Висконти… Что я вам могу сказать? Это было удивительно. Это как сниматься у Клемана или сниматься у Лозе, или Мельвиля. Знаете, я не стану вам этим надоедать, но я часто объяснял людям, которые спрашивали меня, в чем разница между тем-то и тем-то режиссером-постановщиком. Постановщик — это термин, о котором нужно забыть, говоря о людях кино. Мельвиль, так же как и Висконти, — это кинодеятель. У этих людей есть три важнейших качества. Первое — постановка сцены. Это здесь вы, Познер, встанете напротив, я здесь, мои очки лежат там, ваши часы вот отсюда. И теперь, когда передача начнется, вы будете мне позировать. Он руководил актерами, да? Когда он делал постановку и расставлял актеров, он шел и вставал по ту сторону камеры и становился кинорежиссером. И эти три функции — очень мало людей ими обладают. У тех, кого вы упомянули, есть все три функции. Но в основном у людей две. Таких очень мало. Чаще всего одна или вовсе ни одной. Висконти начинал как великий оперный постановщик. Он пришел в кино позже с фильмом «Чувства». Это невероятный фильм. Сниматься у него было необыкновенно. Это было так просто, когда вам объясняют, чего от вас хотят, когда вам говорят в точности, чего от вас ждут и как вы должны это сделать. Я прислушивался, слушал, у меня, возможно, были какие-то свои достоинства, немного дарования. Это было настолько удивительно. У меня была школа Клемана, который является моим главным учителем. Это самый крупный из всех операторов, с кем я работал, а также самый крупный режиссер-постановщик.
В. ПОЗНЕР: Вы снялись, кажется, в 89 фильмах.
А. ДЕЛОН: Да, где-то так. Не помню.
В. ПОЗНЕР: И среди них самый крупный режиссер — это?..
А. ДЕЛОН: Клеман и Висконти.
В. ПОЗНЕР: Да. Завидую вам, потому что это как раз те люди, с которыми мне хотелось бы познакомиться.
А. ДЕЛОН: У вас бы это получилось. Я вас понимаю.
В. ПОЗНЕР: Хорошо. Вы говорили мне, что живете в Париже и в Женеве? И там, и там?
А. ДЕЛОН: В настоящее время да. Сейчас.
В. ПОЗНЕР: Я хотел понять одну вещь. Вы знаете Жерара Депардье?
А. ДЕЛОН: Очень хорошо.
В. ПОЗНЕР: И весь скандал вокруг него — вы это знаете?
А. ДЕЛОН: Ужасно неприятно все это.
В. ПОЗНЕР: И что вы думаете об этом, что он решил сдать свой французский паспорт, что он был оскорблен премьер-министром? Конечно, он не хотел платить эти огромные налоги, на которых настаивает президент Оланд. Как вы это оцениваете?
А. ДЕЛОН: Не стану судить поведение Жерара, особенно когда пользуются этим и, говоря о нем, говорят обо мне в прошлом. Только я объясню вам, со мной немного другая ситуация. Он сделал то, что хотел сделать. Жерар — это человек, который живет своей жизнью, так, как он этого хочет. Может быть, он это сделал очень быстро или плохо, возможно, он об этом пожалеет. Но я не думаю, что он это сделал лишь по одной причине, о которой вы говорите, именно из-за налогов. Я так не думаю. Думаю, это некоторая усталость, утомление, которое дорого стоит ему после смерти сына. Это было ужасно. Он немного, скажем так, слетел с катушек. Моя проблема совершенно иная. Я живу в Швейцарии уже больше тридцати лет. И вы знаете, когда вы устраиваетесь жить в Швейцарии, постоянно там проживаете, у вас есть разрешение типа A, B, C, и после двенадцати лет постоянного проживания в Швейцарии простое применение закона позволяет вам просить паспорт. Именно это я сделал, прожив там двенадцать лет, потому что в то время я жил вместе с детьми, которые были совсем маленькие, и с их матерью. Мы обосновались там, они выросли в Швейцарии, ходили там в школу. И спустя двенадцать лет по закону я имел возможность попросить паспорт.
