Полицейским удалось немного приструнить конфликтующие стороны, что было нелегко, поскольку отец девочки кричал, что сожжет дом дотла. Юнцы постоянно то возникали из темноты, то скрывались в ней. Я подумал, что ситуация грозит обернуться бедой.
– Господа, – сказал один из полицейских, – не в обиду вам будет сказано, но обычно подобные конфликты возникают между представителями разных этнических групп, а вы-то все из Бангладеш. Как вы можете это объяснить?
Один из юношей, поспокойнее, ответил:
– Так было раньше, а теперь все бьются со всеми, происхождение роли не играет.
У меня было полное впечатление, что я нахожусь в деревне, жители которой собираются на битву с вилами и горящими факелами в руках. К счастью, меня охраняли полицейские, да и скорая подъехала довольно быстро, чтобы забрать моего пациента в больницу.
– Диспетчерская, – обратился я по радио, – просто предупреждаю: если с этого адреса поступят еще вызовы, не отправляйте туда экипажи без полицейского эскорта, тут опасно.
– Роджер ЕС50, я себе пометила.
Не думаю, что в ту ночь произошло что-то серьезное, потому как довольно сложно на кого-то напасть, когда ты (или они) под арестом… Пятница накануне Рождества
Для нас это самая тяжелая ночь, потому что все напиваются на работе на рождественских вечеринках. Не знаю, что будет дальше, но сейчас 21:00, а мы получили уже больше 3500 вызовов.
Обычно такое количество поступает за сутки, поэтому не представляю, что ждет нас в следующие 3 часа.
Первый мой вызов был к алкоголику с припадком. Припадки – распространенный симптом алкоголизма. Я бы сказал, что из двух типов приступов, на которые нам приходится выезжать, алкогольные случаются чаще, чем эпилептические. Конкретных цифр у меня нет, но опыт говорит, что это так.
Случай оказался типичным. Сначала пришлось перешагивать через разбросанный по ковру мусор, пачки из-под сигарет, кроссовки и полупустые коробочки от еды. Дальше я увидел своего пациента: он сидел в кресле, и его рвало. Рвало прямо на пол в гостиной, так как жена не удосужилась подставить хотя бы ведерко.
Очаровательно.
Как многие наши постоянные клиенты-алкоголики, он был по пояс голый, а на тренировочных брюках красовались пятна от… ладно, не буду гадать, в общем, просто пятна. Грудь и руки покрыты самодельными татуировками; в промежутках между приступами рвоты он продолжал сворачивать самокрутку.
– Можно включить тут свет? – спросил я жену.
– Лампочка перегорела, – ответила она; по голосу было ясно, что перед моим приездом она ожесточенно ругалась с мужем.
И теперь начала ругаться с ним опять.
В гостиной стояла неплохая музыкальная система, телевизор со спутниковой тарелкой и игровая приставка, а вот лампочки не было.
Мужчина не хотел ехать в больницу, но я в таких случаях всегда представляю себе заголовки в завтрашних газетах – «Скорая помощь оставила пациента умирать», – эта картина помогла мне уговорить его «съездить провериться».
Потому что, как вы понимаете, никто еще не лишился работы за то, что отвез пациента в больницу.
– Да не хочу я тратить их время, – бормотал он, – я же просто алкоголик.
– Все в порядке, приятель, – отвечал на это я, – мы лечим всех, даже алкоголиков.
До полуночи в тот день к нам поступило 5200 вызовов и еще больше 1000 до трех часов ночи следующего дня.
Паника на улицах Лондона
Находясь на вызовах, я никогда не паникую. В должностной инструкции мне предписано держать ситуацию под контролем и не давать людям вокруг бегать как «курица с отрубленной головой». Иногда мне приходится настаивать на своем или действовать очень быстро, но я никогда не поддаюсь панике.
И вот поступает вызов: «ребенок, 14 месяцев, без признаков жизни».
«Черт!» – думаю я.
Отчасти это вызвано тем, что я не очень хорошо знаю ту часть сектора, куда надо ехать – новые дома на Собачьем острове. Адрес звучит так: Старлинг-роуд, дом «Роза», квартира 1.
Естественно, я получил не этот адрес – я должен соблюдать конфиденциальность.
Бросаюсь на Старлинг-роуд, в новый район с кучей зданий, и все без адресных табличек.
«Черт!» – думаю я.
Если ребенок не подает признаков жизни, это означает, что он либо в очень тяжелом состоянии, либо мертв.
Я гоню дальше по улице. Замечаю на дверях крошечные голубые таблички с едва заметными буквами, часть – со стрелками, указывающими на боковые дорожки. У меня учащается пульс. Четыре минуты ушло, чтобы добраться до нужного района, но сколько еще я буду искать своего потенциально умирающего пациента?
Мне попадаются дом «Сирень», дом «Лилия» и дом «Тюльпан», но дома «Роза» нигде нет.
И вот тут я начинаю паниковать. Я что, такой дурак, что проехал мимо? А вдруг ребенок умрет? И все потому, что я не нашел нужного дома!
Я чувствую, как холодный пот стекает по спине, но пока я не доберусь до пациента, я ничем не смогу ему помочь. Я проклинаю городской совет, строителей, архитекторов, всех, кто решил, что достаточно будет прикрепить к дверям подъездов симпатичные, но совершенно бесполезные таблички.
Связываюсь с диспетчерской и прошу перезвонить родителям малыша. Его мать выходит меня встретить. Оказывается, дом «Роза» стоит за еще одним строением, отгороженный забором. Буквы на табличке с названием размером не больше дюйма, там же стрелка, указывающая на боковую дорогу.
К счастью, у ребенка просто насморк.
Тем не менее я навсегда запомню чувство полной беспомощности, когда не можешь найти пациента – свои проклятия, учащенный пульс и легкую тошноту, с которыми я мчался по темной улице, пытаясь отыскать нужный дом.
Обращаюсь к архитекторам, строителям, службе градостроения или тем, кто пишет эти таблички – делайте их больше! Я должен иметь возможность разглядеть, что там написано, среди ночи. Представьте, что ваш ребенок в критическом состоянии и я должен попасть к нему, пока не стало слишком поздно.
Архитектор оставил под этим постом комментарий, в котором сообщил, что они не отвечают за обозначения, которые появятся на домах по их проектам, поэтому я должен извиниться за то, что набросился на них. Однако, раз уж зашел такой разговор, хочу спросить у архитекторов, почему они считают спиральные лестницы хорошей идеей? Попробуйте снести по спиральной лестнице пациента, и вы убедитесь, что это чертовски трудно, если не невозможно. Предупреждение: злобный пост
Прошлые пару ночей я выезжал на несколько вызовов, после которых мне хотелось схватить родителей за грудки и как следует встряхнуть. Однако на работе я должен вести себя вежливо, в том числе в собственных интересах.
Прошу прощения, пост будет злобным!
«Мадам, – хотелось бы мне сказать, – причина, по которой у ваших четверых детей астма, заключается вот в тех четырех пачках сигарет, валяющихся на диване. Когда вы ходили на курсы подготовки к родам и вам говорили, что курение вредит будущему ребенку, вы что, решили, что преподавателю просто нравится слушать собственный голос? А может, внезапное прозрение подсказало вам, что это участник всемирного заговора, финансируемого производителями никотиновых пластырей?
Также хотелось бы сообщить, что насморк у ваших детей объясняется тем, что курение снижает у них сопротивляемость респираторным инфекциям. Может, вы не знаете, но от астмы умирают, и дети в том числе. Вы приговариваете их к короткой жизни с плохим здоровьем и частыми визитами в больницу, и все ради того, чтобы занять свой рот».
Другим родителям я бы сказал…
«Итак, когда вы получили удар током от голого провода, торчащего из стены, вы не подумали… ну, скажем так… починить его, защитив тем самым вашего ребенка? Естественно, это стоило бы денег, но зато ваш малыш не оказался бы сейчас в больнице с электротравмой, последствия которой могут остаться на всю жизнь».
