«Вдали от родимых рельефов…»
Вдали от родимых рельефов
И духоподъемных глубин,
До теплого моря доехав,
Я снова один на один
С Отчизной — земной и небесной,
С Исусом, что неумолим,
И с русским загадочным бесом —
Соавтором давним моим.
«Сели с другом. Взяли по сто грамм…»
Сели с другом. Взяли по сто грамм.
Выпили, немного закусили.
И пошли бы тихо по домам,
Если бы мы жили не в России.
Ну а дома все нехорошо.
Слева — в челюсть на второй минуте.
Я бы из семьи давно ушел,
Если бы в Кремле сидел не Путин.
Утро, как заплеванный вокзал.
На меня супруга смотрит криво.
Я бы к люстре петлю привязал,
Если бы не возвращенье Крыма!
В большом искусстве страшная утрата!
Когда музей закрылся на обед,
Украли раму с «Черного квадрата» —
Позарился преступник на багет.
К несчастью, вор был не искусствовед…
Даром мы юность потратили,
К черновику наклонясь.
Ах, молодые писатели,
Вы не похожи на нас!
Как плодовито-отзывчивы
И коллективно-новы,
Как на зоилов обидчиво
Стаей бросаетесь вы!
И потешаясь над букою,
Вросшим в свой письменный стол,
Вы за фуршетного «Букера»
Смените племя и пол.
В кайф вам тусить и пиариться
Да в Интернете галдеть.
С вами тягаться — запариться,
Лучше в тени посидеть,
Слушая, как вы из «ящика»
Властных язвите жучил.
Вроде, почти настоящие…
Кто б вас писать научил!
Мы создаем Кремлю проблемы
За то, что сами не в Кремле мы!
О неприличной журналистике
А в заключение книги я решил продемонстрировать читателям, что жанр интервью чрезвычайно амбивалентен и даже временами опасен, если журналист с диктофоном относится к тебе с предубеждением. Тогда его, задним числом отточенные вопросы будут умны, а твои ответы глупы. Делается это просто, ведь вырывая из контекста беседы какие-то отдельные фразы, неудачные или неточные выражения, которыми всегда изобилует устная речь, пристрастно их комментируя и интерпретируя, можно любого выставить недотепой. А ведь как это приятно с помощью нехитрых манипуляций изобразить болваном своего идейного или литературного врага! Именно для того, чтобы избежать такой журналистской отсебятины, существует практика «визирования», когда интервьюируемый читает текст и определяет, соответствует ли он тому, что было сказано, или же корреспондент по неопытности, а может, зловредности исказил беседу. Когда интервью завизировано, оно идет в печать.
Однако бывает и по-другому. Именно так получилось у меня с неким литератором по фамилии Никонов. Его направила ко мне главный редактор газеты «СПИД-инфо» Ольга Белан, чтобы он побеседовал о моей новой пьесе «Женщины без границ», поставленной в Театре сатиры. Однако разговор пошел совсем о другом. Получив от Никонова текст интервью, Белан удивилась, сказав, что знает меня много лет, и Поляков такой чепухи наговорить просто не мог. И отказалась печатать интервью в том виде, отправив мне его на «визу». Прочитав текст, очень удивился и я, так как в разговоре с Никоновым в тупик и впросак все время попадал как раз он, а не я. В интервью же все было с точностью до наоборот. Я по памяти восстановил лукаво опущенные журналистом мои аргументы и соображения, завизировал, вернул по электронной почте автору, предупредив: интервью должно печататься только в таком виде или не печататься вообще! Каково же было мое удивление, когда в уважаемой мной «Новой газете» вышел первоначальный, не подписанный мной текст. Вот он, читатель!
Юрий Поляков не любит Америку и педерастов
Писатель Поляков уже несколько лет трудится в «Литературной газете» главным редактором. С его приходом газета резко изменила курс — если раньше она активно рулила влево, то теперь плывет в противоположном направлении — в сторону реального славянофильства и конкретных духовных ценностей.
Первый же газетный материал, на который упал мой глаз в кабинете главного, был полосной статьей об обряде крещения и о людях, которых «судьба привела в лоно церкви замаливать грехи». Скосив глаза влево, я заметил в углу икону. Перехватив мой взгляд, Поляков признался, что он активно воцерковляющийся человек, но его активность на политике газеты никак не отражается. Я поверил. А как не поверить святому человеку, который работает не корысти ради?
— Зарплата у меня очень маленькая, — поделился главный редактор, — она не идет ни в какое сравнение с зарплатами главных редакторов либеральных изданий, но я работаю не из-за денег!
…Поляков работает за идею. Идея была одна — поменять прежний «либерально-шизофренический курс газеты на объективный и полифонический». Ведь когда-то, придя в «Литературку», Поляков обнаружил страшное:
— Газета выходила с обязательной карикатурой на первой полосе, которая высмеивала уродов, населяющих Россию! Там был изображен либо пьяный, либо драный, с какой-то бабой еще… Разве могла эта карикатура рассказать о том, что делается в России и в российской литературе? А еще здесь публиковался целый круг писателей либерально-эмигрантского направления. И постмодернисты самые невразумительные.
…В общем, газета пропадала.
— И тут прийти вы и спасли ее…
— Да! Пришли и спасли — вернули в газету писателей и мыслителей. И нас сразу стала читать провинция…
…А еще писатель Поляков очень любит национальную идентичность. О ней он может говорить часами. Вся история по Полякову состоит из попыток одних государств навязать другим свою идентичность. А те сопротивляются!.. Наполеону сопротивлялись, Древнему Риму, Гитлеру. Теперь вот Америке.
— А зачем вообще нужна национальная идентичность, если транспорт ходит, мусор вывозят, а магазины полны товаров?
— Объясните мне тогда, почему маленькие народы, никогда не имевшие своей государственности, организовывают свои малые государства, которые даже не в состоянии содержать? За последние 15 лет образовалась масса мелких государств с обостренным национальным самомнением!
— Социальные психологи считают, что это подростковый комплекс малых народов, которым надо переболеть перед тем, как интегрироваться во взрослый мир. Социальная ветрянка. Пройдет без следа.
— Ничего подобного! Существуют законы этнического самосохранения. И каждый народ стремится к самосохранению — через самостоятельное государство. Какая может быть глобализация, какой единый мир, что вы! В Америке в конце 18 века был включен этнический тигель, где сплавляли нации. И почему же там теперь уже 25% населения говорят по-испански?
— Варваризация. Варвары проникают под кожу цивилизации, разрушая ее. Тигель не успевает их переплавлять, их слишком много. Именно так деградировал Рим, пока окончательно не пал.
— А кто вам сказал, что испанская цивилизация — варварская?
— А кто вам сказал, что бывает испанская цивилизация? Не бывает испанской цивилизации — так же, как не бывает испанского закона всемирного тяготения. Цивилизация — это знания и технологии. А не национальные рюшечки.
— Это абсолютно неправильно! То, что вы говорите — это вульгарный марксизм! Я так не считаю. Хотя, это все вопрос веры. И я не верю в то, что возможно глобальное слияние разных народов в единый мир.
— Почему? В конце концов, мы от одной обезьяны произошли.
— Мы произошли от разных обезьян! От кроманьонцев и неандертальцев. Раньше считалось, что более передовые кроманьонцы победили неандертальцев в ходе конкурентной борьбы. Но теперь ученые полагают, что неандертальцы не все вымерли.
— Но если мы — потомки кроманьонцев, то кто же произошел из отсталых неандертальцев?
— Сами догадайтесь, — застеснялся Поляков.
— Негры, что ли?
— Да. Это научная гипотеза. И неандертальцы никакие не отсталые. Ученые полагают, что у неандертальцев была масса свойств, которых не было у кроманьонцев. Они, например, были телепатами.
— Разве негры телепаты?
— А может быть, у них есть возможность пробуждения чего-то… Может быть, на базе черной расы произойдет мутация, и возникнет новый человек? Мы же ничего не знаем. И пока все, что происходит и происходило в истории, подтверждает мою правоту… Вы говорили о глобализации и слиянии народов. Слияние народов — двух в один — происходит с помощью слияния яйцеклетки и сперматозоида. И никак иначе.
