Юрий Поляков - Левиафан и Либерафан. Детектор патриотизма

Укажут сверху — и он, поверьте,
Докажет пользу голодной смерти!

У сварливой супруги на помочах,
Но зато демократам — опора.
Либерал с лицом Ростроповича
И душой гастролера…

— Ты скажи, друг милый Гриша,
У тебя какая крыша?
— Много лет уж, Толя, я
Под крышей Капитолия…

Знать, мы прогневили Всевышнего,
Что шлет нам таких стервецов.
Все Минина ждали из Нижнего,
А вылез какой-то Немцов…

Я б со сраму смолк навеки —
Этот учит нас опять…
Эх, умеют все же греки
Нам арапа заправлять!

О нет, друзья, они не простолюдины!
Старинный род — особенная стать!
Готовы, чтобы к трону ближе встать,
Блюсти ночные царские посудины!

Просто было на бумаге:
Все — сексоты да ГУЛАГи…
Знай — бодай врага!
А вернулся на руины —
Лишь схватился за седины…
Зря сточил рога!

Папаша в «Политиздате» орудовал.
Сын вырос — и тоже теперь при политике…
Таких называли всегда «лизоблюдами»,
Теперь их зовут — «аналитики»!

Бедный Дельвиг умер, затравленный:
Бенкендорф Сибирь посулил.
Бедный Горький умер, отравленный:
Сам Ягода яду подлил.
Слёзы жертв до сих пор не высохли.
И теперь, кого ни спроси:
При царях ли, при коммунистах ли
Хорошо не жилось на Руси.
Как и вы, ненавижу цепи я.
Но нельзя жить, отцов кляня!
То, что вы называли «Совдепия»,
Это Родина для меня…

На зло международным пидарасам
Обдумывая новую главу,
Я отпускным, неторопливым брассом
Вдоль берега болгарского плыву.
И размышляю: «Зря смеетесь, гады!
Ещё не кончен вековечный спор.
Ещё мы доберёмся до Царьграда
И вычерпаем шапками Босфор!

Ночью снова думал о России!
Как тысячелетнее дитя,
Развели державу, раструсили,
Погремушкой гласности прельстя!

Бал у нас теперь свобода правит.
И закон начальству не указ!
Если надо, разбомбим парламент.
Если можно, усмирим Кавказ.

Депутаты — в розницу и оптом.
Был генсек, теперь дуумвират.
Почему мы разбиваем лоб там,
Где другие на своём стоят.

Отчего — то вправо мы, то влево,
То до основанья, то с нуля.
Вот у англичан есть королева.
Может, нам царя иль короля?

Он от слёз удержится едва ли,
Оглядев развалины Руси.
Боже правый, всё разворовали!
Хоть святых последних выноси!

Вместо субмарин — буржуев яхты.
Вместо танков — «меринов» стада.
Где рекорды, доблестные вахты?
Где герои честного труда?

Где самоотвержцы, что готовы,
Русь храня, остаться неглиже?
Где наш Минин? Вместо Третьякова
Вексельберг с яйцом от Фаберже!

Для того ль на Прохоровском поле
Плавилась броня и дым чадил,
Чтоб теперь на Куршавельской воле
Прохоров с девчонками чудил?

Как же ты, страна, такою стала?
Где стихи? Кругом один центон!
Всюду вышибалы да менялы
Да зубастый офисный планктон.

По фигу и город, и село нам.
Космос до звезды. Но там и тут
От Рублевки и до Барселоны
Замки новорусские растут.

Олигархам что мои просторы?
Жить в России им не по нутру.
Для таких Отечество — офшоры.
Дети в Итон ходят поутру.

Им плевать, что кончатся однажды.
Нефть и газ. Что дальше? Кто смекал?
Будем усыхающим от жажды,
По трубопроводу гнать Байкал?

Вся страна давно пошла на вынос.
А Сибирь сбегает за Урал.
За стеной кремлёвской верят в бизнес.
Я не верю — чёрт его побрал!

Закладные, взятки и откаты.
Из ментовки не уйдёшь живым.
Тройка-Русь, остановись, куда ты?
Там уже не ездят гужевым!

Прёт Китай, как из бадьи опара.
Где на вызов времени ответ?
Окромя позора и пиара,
Ничего за целых двадцать лет!

Нет, не маслом — кровушкой картина:
Лес горит и тонет теплоход,
Рухнул дом и треснула плотина
И опять разбился самолёт.

Сорняки на плодоносных пашнях,
Вдоль шоссе продажные «герлы».
Кто мы? Где мы? На кремлёвских башнях.
Вперемешку звёзды и орлы.

И живём мы без идеологий,
Чтобы не задуривать башку,
Верим только нанотехнологий
Маленькому шустрому божку.

Видим только, сердцем индевея,
Как теснит подсолнушки попкорн,
Как национальная идея
Хохмачам досталась на прокорм.

Как экран чернухой забесили.
Как лютуют Эрнст и кич его.
До утра я думал о России…
Так и не придумал ничего.

О нет, не может клоун суетливый
С лиловой нарисованной улыбкой
Работать укротителем медведя!
И выключил я глупый телевизор,
Где снова угрожал Москве Обама.

Без паспорта жил Паниковский,
Немытый, смешной старикан.
А Познер совсем не таковский:
Живет с паспортами трех стран.
На Западе в тихой канаве
Сидел бы, как старый гундяй,
У нас же на Первом канале
Дает он Кремлю нагоняй.
И лысиной модной блистая
(Как мыслями кто-то иной)
Он щурится, «пиплу» вдувая,
Что нам «не свезло» со страной.

Снова доллар жирнее,
Снова евро дороже.
Что, банкир стал беднее?
Не заметно по роже…

Эх, дурашка ведомая —
Рот обиженной гузкой.
Коль такая «свидомая»,
Что ж рифмуешь по-русски?
Обложив нас проклятьями,
Млеешь перед европами…
Не хотите быть братьями,
Оставайтесь холопами!

Кошмар на улице Парижа:
Сирены, выстрелы, разлад…
И опускает нос всё ниже
Нелепый президент Олланд.

Мне жаль тех карикатуристов!
Ирония — высокий дар.
За злую шутку — смертный выстрел…
Несоразмерный гонорар!

Я сам смешлив. И так занятно
Втыкать сарказма остриё
Во всё, что чуждо, непонятно,
Что по природе не твоё.

Да будет нам та кровь уроком.
Уймись, веселый ум, остынь!
Не потешайся над пророком
И не осмеивай святынь…

Я стою на трибуне парада
Как соратник, а не ротозей.
Справа — красной гробницы громада.
Слева — славы имперской музей.
Эта площадь хранит отпечатки
Победительных майских шагов,
И вослед им гремит по брусчатке
Поступь праздничных сводных полков.
Их движение неудержимо.
Содрогаются стекла окрест.
И во славу российского Крыма
Марш «Славянки» играет оркестр.
Мимо с предупредительным гулом
Проплывает родная броня,
И своим мироточащим дулом
Танк новейший глядит на меня.
Промелькнули в нижайшем полете
Истребители.
Головы вжав,
Перешептываются в заботе
Атташе надоевших держав.
Эта мощь рождена не для страха.
Для покоя.
И помня о том,
Как дымились оглодки рейхстага,
Не грозите нам черным перстом!