и вверенного тебе личного состава технического и политического уровня. Это стандартный набор в устах любого командира, подводящего итоги плановых учений или служебных полугодий, ближайшее будет в сентябре. «Не смотря на предпринимаемые командованием усилия отношение к службе офицеров-двухгодичников не может нас удовлетворять!»
Приятель был прав в том, что в каждой батарее было по два-три капитана в возрасте за тридцать, а то и сорок лет, отставших от своего возрастного эшелона с майорскими и выше погонами, которые не имели интереса повышать свой уровень, потеряли мотивацию, выпав из поступательного служебного движения вверх. Они, что называется, тянули лямку в ожидании пенсии, освоив искусство быть тихими и незаметными, обтекать вызовы, никогда не бросаться первым, избегать неприятных вопросов и ответов, отрешаться от жесткой логики служебного рвения. Не надо «рвать пупок» в обеспечении успеха более молодым, не надо встраиваться в чужую служебную модель. Потерянных лет не вернуть, а оставшиеся надо прожить без печали и забот. Шанс так существовать был у всех самых тупых и ленивых за такие деньги, которые в гражданской среде такие «спецы» никогда в жизни даже близко не получили б. Понятная и привычная среда давала простор для сносного существования без особых хлопот, когда на вопрос «когда?» самый правильный ответ не час или дата, а «своевременно», когда вопрос «кто составит компанию в картишки?» немедленно находил многочисленный отзыв любителей преферанса.
– И кроме этой бестолковой суеты с освоением служебных регламентов нам навязывают так называемое соревнование с набором тщеславных целей, к которым сам без стороннего напора и доводки никогда бы не шел, – замечание Алексея определенно подчеркнуло, что двухгодичники в самом деле плохо вписывались в офицерское сообщество, в котором следование традициям и служебному ритму считалось основной добродетелью. Двухгодичники стали серьезной головной болью для командиров, в открытую говоривших о слишком большой разнице в менталитете и воспитании выпускников высших военных и гражданских училищ, в понимании порядка и свободы. Не получив от Виктора сигналов о готовности к продолжению разговора, Алексей достал сигарету и, разминая ее, отправился на перекур.
В процессе самоподготовки настал великий момент, когда Коростелев понял, что запомнил все. Он повторил все команды по сценарию регламента работы батареи на старте легко и без запинки. Это было круто! В общем, казалось, что руководить батареей просто.
– Я готов, – сказал он Алексею, вернувшемуся из курительной комнаты.
– Ты это все помнишь с военной кафедры?
– Нет, на кафедре нас готовили в ПВО, в РВСН я по капризу военкомата.
– То есть для тебя это все вообще в новинку?
– Да, нас по списку военной кафедры вызвали в военкомат на медосмотр и выдали предписание явиться в штаб соединения номер такой-то, в нем о роде службы ничего не говорилось, оттуда направили в штаб дивизии, и наконец – в ракетную часть. Во время этого перемещения я понял, чем предстоит заниматься.
– Все, как всегда, тупо и бездарно: заткнуть дыру первым попавшимся под руку материалом. Ну как зимний поход для зачета ГТО в институте: выгнали толпу на заснеженную лесную тропу, и топайте друг за другом в указанном направлении. Галочку кто-то поставил, не считаясь ни с расходами, ни с последствиями такого неподготовленного мероприятия для случайных участников, – с горькой безысходностью Леша включил призыв Коростелева в армию в свое видение ситуации в стране, где канцелярская воля заменяла логику и целесообразность. Через момент, хмыкнув, он заговорщически добавил: – Но не торопись подавать сигнал командирам о готовности к сдаче зачета, чтобы другие двухгодичники, не способные на такую прыть, на твоем фоне не выглядели дебилами.
3
Хотя лейтенант Коростелев отметился успешной сдачей на допуск к несению службы в должности начальника отделения, для полновесного исполнения возможных боевых задач ему еще нужно было ознакомиться с запасными стартовыми позициями, расположенными на расстоянии десяти-двенадцати километров от стационарной. На экзаменовке подполковник Ваганов так и сказал: «На мой взгляд, ты, лейтенант, заслужил хорошую отметку, при условии, что в течение двух недель съездишь в Хутру, чтобы своими глазами увидеть и запомнить дорогу и расположение резервных стартов и при необходимости вслепую их найти и обеспечить выполнение боевого задания из неожиданного для вероятного противника места».
Выполнить такую поездку можно было только в выходные дни, так как дорогу и разные секретные пометки в лесу мог показать прапорщик стартового отделения Авдеенко, да и то при условии, что он не попал в состав текущей дежурной смены батареи, поэтому в поездку отправились значительно позже срока, определенного командиром, как только необходимые условия совпали, что случилось через неделю после вылазки на шашлыки. Прапорщика назначили старшим машины, хотя по логике им должен быть старший по званию, ведь в кабину старенького ЗИЛа рядом с водителем они втиснулись вместе с лейтенантом – надо же видеть и запоминать дорогу и необходимые повороты. За рулем сидел рядовой Овчинников, сосредоточенный, как любой водитель, которому выпадало вести машину раз в несколько месяцев. Соответственно, и скорость движения была очень низкой, адекватной мастерству и опыту шофера. Для него, как и для лейтенанта, эта поездка была первой вылазкой в Хутру.
Никаких печатных руководств по работе ракетной батареи с резервного старта не существовало или не было предъявлено Коростелеву для самоподготовки. В спецчасти имелся лишь не привязанный ни к каким земным ориентирам регламент подготовки резервного старта, заключающийся в геодезической проверке зоны работы и укладке фундаментных плит под стартовую позицию, поэтому выезд был важен передачей устной информации от сведущего служащего Авдеенко к несведущему Коростелеву. Лишь только по завершении этого нулевого строительного цикла и установки на фундамент пускового стола в действие вступала инструкция по подготовке к пуску ракеты, знание которой лейтенант уже подтвердил зачетом. Прапорщик, не упуская из виду действий водителя, рассказывал начальнику, что нервный выезд на запасную позицию по учебно-боевой тревоге обязательно бывает два раза в год: один при хорошей погоде в августе-сентябре, а другой зимой, часто в распутицу, поэтому для второго варианта в лесу делаются зарубки на деревьях, иначе занесенные снегом реперы геодезической системы найдешь не сразу, а время шло по стоимости аттестаций, наград и карьеры. Отправка передовой группы стартового отделения носила особый характер: если вся батарея двигалась единой колонной с ракетой, установщиком и стартовым столом, дизелями, кунгами всех отделений и заправочной техникой, то ЗИЛ стартового отделения выезжал первым в составе начальника-лейтенанта, водителя, сержанта и солдат геодезического расчета для выполнения проверочных работ до прибытия основных сил, чтобы по их приходу сразу приступить к раскладке фундаментных плит под стол, установщик и ракетную тележку. То есть сначала нужно построить стартовый комплекс
