Это «новое дворянство» было заинтересовано в стабильности общества. Стабильность, в свою очередь, изменила и психологию управленцев, и реальную практику управления. Чувствуя себя вполне уверенно (репрессии против них теперь были исключены), высшая номенклатура — директора, министры, руководители отраслей и регионов из управляющих (при отсутствии фактических владельцев) становились реальными хозяевами. Номенклатура совершенно очевидно противопоставляла себя как рядовым членам партии, так и всему народу.
В то же время, официальная идеология становилась всё более напыщенной (концепция «развитого социализма») и чуждой настроениям людей.
Взяточничество и коррупция стали явлениями повсеместными и обыденными; в крупных хищениях были изобличены ряд руководителей страны, союзных республик, горкомов, райкомов партии. Но к концу правления Брежнева терпимость всё больше переходила в попустительство; целые коллективы связывались круговой порукой хищений.
И внутри страны, и в мире возникло ощущение, что СССР проигрывает «холодную войну». Важным признаком этого стал переход на антисоветские позиции сначала западной левой интеллигенции (еврокоммунизм), а потом и всё более заметной части отечественной интеллигенции (диссиденты). Для борьбы с диссидентами было создано 5-е Главное управление КГБ.
Отметим, что диссидентство не было однородно. В нём можно выделить три направления.
1. Марксисты (напр., Р.А. Медведев, П.Г. Григоренко) считали, что все недостатки общественно-политической системы проистекают из сталинизма, являются результатом искажения основных марксистско-ленинских положений. Они ставили задачу «очищения социализма».
2. Либеральные демократы (напр., А.Д. Сахаров) проповедовали принцип конвергенции. Полагали возможным объединить всё лучшее, что есть в плановой и рыночной экономике, в политических и социальных системах Запада и Востока, поскольку человечество вступило на такой этап развития, когда на первый план выходят не классовые, национальные и другие групповые интересы, а интересы общечеловеческие. Ряд представителей этого направления (напр., В. Буковский) полностью отвергали идеи социализма и считали режим западных стран моделью для СССР.
3. Национал-патриоты (напр., А.И. Солженицын, И.Р. Шафаревич) выступали со славянофильских позиций. Они считали, что марксизм и революция совершенно чужды русскому народу, навязаны ему извне. Наиболее радикальные представители этого течения отвергали западничество вообще, считали противниками не только коммунистов, но и либералов. Образцом для России полагали государственное устройство, существовавшее даже не до октября, а до февраля 1917 года.
В 1977 году была принята новая Конституция СССР, а в 1978-м — конституции союзных республик. В этих конституциях законодательно-укреплялась (ст. 6) руководящая роль Коммунистической партии. Существование других партий Конституцией не предусматривалось.
Как это ни покажется странным, жизнеобеспечение людей улучшались. Именно в период застоя было проведено огромное по масштабам жилищное и дорожное строительство, построено метро в одиннадцати городах, быт людей в городе в основном вышел на современный уровень, а на селе сильно улучшился (так, была завершена электрификация села и газификация большей его части). Были сделаны большие капиталовложения в гарантированное жизнеобеспечение на долгую перспективу: созданы единые энергетические и транспортные системы, построена сеть птицефабрик, решившая проблему белка в рационе питания, проведены крупномасштабное улучшение почв (ирригация и известкование) и обширные лесопосадки (1 млн га в год). СССР стал единственной в мире самодостаточной страной, надолго обеспеченной всеми основными ресурсами.
Достичь такого успеха удалось благодаря открытию богатейших нефтегазоносных месторождений в Западной Сибири.
Президент Российской Федерации В.В. Путин во время пресс-конференции 18 июля 2001 года сетовал, что «у нас в Советском Союзе больше здесь было проблем, чем плюсов, что мы в своё время открыли самотлорскую нефть, газ и начали жить за счёт энергоресурсов». Оставим это заявление на его совести. На самом деле громадные вложения в Сибирь и Урал, сделанные в 1960—1980-е годы, обеспечили жизнь страны на столетие вперёд. Сегодня государство и частный капитал, ничего не вкладывая в развитие хозяйства России, пользуются трудом (капиталовложениями) предыдущих поколений (нефть, газ, руда, металл и др.).
Другой пример такого «задела на будущее» в истории России — строительство Транссибирской магистрали в 1891–1916 годах.
(Кстати, подобное строительство велось и при Брежневе — это сооружение Байкало-Амурской магистрали. Конфликт с Китаем был важным стимулом гонки вооружений в СССР; в 1970-е годы наиболее усиленные группировки создавались на Востоке, и обычные типы вооружений в первую очередь поставлялись туда. По этой же причине — и не только по ней — строился БАМ.)
Крупные вложения в топливные отрасли и хорошая конъюнктура мирового рынка (особенно после скачка цен на нефть в 1973 и 1979 годах) дали уникальную возможность получать по импорту и необходимое оборудование, и товары широкого потребления. Так и достигли улучшения в жизнеобеспечении людей. Здесь важно отметить, что доходы от продажи сырья, в отличие от сегодняшней ситуации, шли не на зарубежные счета «владельцев», а на повышение благосостояния народа.
Вместе с тем, эти средства использовали не самым оптимальным образом, а иногда и бездарно. Так, в 1970-е правительство стало заключать сделки с западными производителями по принципу «сырьё на готовые изделия и технологии», что поставило страну в зависимость от закупок импортных запчастей, материалов и оборудования.
В организации хозяйства и внешней торговли было и много хорошего, и много ошибочного, неправильного. Вообще невозможно в одних тонах представить это насыщенное событиями, зачастую парадоксальное время: была и разрядка международной напряжённости, и колоссальные стройки, «Хельсинкский процесс» сопровождался вторжением в Афганистан и так далее.
За счёт внешней торговли велась техническая модернизация металлургии, химической промышленности, машиностроения. За её же счёт поддерживали сложившийся уровень личного потребления: импорт товаров этого класса в те годы на 75–80 % состоял из предметов первой необходимости, которые вполне можно было бы производить самим. И в это же время стали увеличивать экспорт технически сложных товаров, в том числе личного потребления (автомобилей, радиотоваров, холодильников и т. п.), прежде всего в страны СЭВ, что создавало дефицит на нашем внутреннем потребительском рынке.
Страны Восточной Европы, образуя с СССР единую систему хозяйствования, активно импортировали советские энергосырьевые ресурсы, а взамен поставляли свою конечную продукцию. И это было бы терпимо, если бы у нас была существенно более тесная интеграция. Но наибольшую критику мы получали как раз от этих стран! Там никто и не задумывался, что в рамках Европейской экономической системы они в силу природных условий всегда были, есть и будут аутсайдерами. (Западную и Восточную Европу разделяет изотерма января, равная 0 °C; производство на Востоке всегда дороже, чем на Западе.) Характерный пример — бывшая ГДР, сегодня самая нуждающаяся часть Германии, а жители западных территорий страны не спешат её обустраивать: дорого.
А в «советском блоке» они оказывались самыми передовыми, и развитие их экономик становилось более выгодным, чем нашей экономики. Что и происходило, но они, поглядывая на более благополучный Запад, считали это недостаточным.
В общем, диспропорции во внешней торговле, а также трения со странами «восточного блока» ещё больше способствовали неадекватному восприятию действительности как советскими людьми, так и гражданами социалистических стран. А это и было одной из целей «холодной войны». Как и в обычной войне, роль командования, его соответствие стоящим задачам являются определяющими — наши «командующие» задачам не соответствовали.
С каждым годом эпохи застоя всё более очевидной становилась настоятельная необходимость комплексной модернизации советского общества и хозяйства, однако относительно благоприятные условия для этого (хорошая внешнеэкономическая конъюнктура и поток нефтедолларов из-за роста цен на нефть) так и не были использованы. Между тем, западный мир вступал во второй этап НТР — информационную революцию.
В 1979–1981 годах в СССР сокращалась добыча угля (на 2,7 %), в 1984–1985 годах — нефти (на 3,4 %), в 1979–1982 годах — выпуск готового проката (на 2,9 %). Снижался объём перевозок по железным дорогам: в 1979 на 2,3 % и в 1982-м на 1 %. Стране не хватало ресурсов, а имеющиеся — во всё больших масштабах направлялись в ВПК. Распылялись капиталовложения; обозначился социокультурный раскол в обществе — стала углубляться пропасть между городом и деревней. Тысячи сёл и деревень были признаны «неперспективными», сельское хозяйство деградировало.
