За мелкой суетой, за каждодневными хлопотами о наполнении четырех полос заводской газеты дежурным материалом, не уловил и не разглядел я глобальной проблемы. И вот теперь не иначе как сама судьба приоткрыла краешек завесы. По сути дала шанс на повторную сдачу зачета по предмету журналистского мастерства. Свой экзамен «на совесть» сдавал, похоже, и мой гость. Чтобы ни на что не отвлекаться, швырнул я в ящик стола газовый баллончик и решительно выложил на стол заряженный диктофон.
– Не мог я изо дня в день наблюдать, как умирает мой завод, – нервно барабаня пальцами по столу, глухо молвил В. – Один же противостоять губительному процессу не мог.
– Почему один? На «Шарике» найдется не одна тысяча недовольных.
В. глянул на меня как на несмышленыша.
– Сила солому ломит.
Затем стал неторопливо дальше распутывать клубок запутанных деяний и околозаводских событий.
За период с 1991 по 1998 годы объем производства на ГПЗ уменьшился в четыре с лишним раза. В конце концов перестали выдавать зарплату. Лучшие спецы, мастера с золотыми руками тихо ушли с завода. Остальные безотчетно, по инерции тянулись гуськом на работу, машинально выполняли заученные операции. Это была адская жизнь в круге первом или уже даже во втором.
Попытка руководства завода вернуть (вернее, отоварить) астрономические долги из скудных денежных ручейков, поступавших от покупщиков и заказчиков своей продукции, приводили только к опустошению жалких заводских ресурсов. С запозданием была включена аварийная система: SOS! Дирекция и отраслевой профсоюзный комитет обратились с челобитной к Ю. М. Лужкову насчет кредита, чтобы погасить хотя бы долг по зарплате. Это было обещано, но в обмен на заводские акции и кое-какую недвижимость. Речь же шла о небольшой сумме – в 40–60 миллионов рублей. До реальных денег дело так и не дошло.
Заводская администрация умоляла мэрию освободить ОАО «Московский подшипник» в порядке взаиморасчетов хотя бы от прошлых коммунальных платежей по содержанию своего жилого фонда. Ведь только эта статья расходов: 38 миллионов рублей в год. Еще выше – земельная аренда – сорок миллионов рублей. Кстати сказать, ГПЗ-1 находится в одной территориально-оценочной зоне с такими гигантами индустрии, как ЗИЛ, АЗЛК, однако у соседей базовые коэффициенты почему-то в 3,7 раза ниже. Все вместе и создало на уникальном предприятии столицы невыносимую обстановку с явными признаками неминуемого банкротства.
В слезном своем обращении в московское правительство руководство «Шарика» умоляло разумно «реструктурировать накопившиеся долги», пусть даже ценой частичных жертв.
Это уже типично рыночный способ выживания бедствующего.
В цивилизованном (капиталистическом) мире распространен бизнес на частях человеческого тела. Доведенный нуждой до отчаяния «свободный гражданин» идет в ближайшую клинику и продает нуждающемуся пациенту собственные внутренние органы – ну там почку, костный мозг, часть желудка, кожу, ногу и т. п. Таким образом на два-три года продлевает агонию своего существования. Очень удобно и выгодно.
ОАО «Московский подшипник», оказавшись в бедственном положении, сам напрашивался на распродажу своих жизненно важных подразделений. И первым делом отсек от себя лучшую часть, а именно производственный комплекс в Люблино, построенный на народные деньги в конце семидесятых.
Далее магнитофонная запись:
– Об этом объекте много говорили, но все как-то путано. Вы владеете точной информацией?
– Вопрос нарочито запутан. Первоначальная стоимость объекта свыше трехсот миллионов советских рублей. И вот, чтобы спасти ГПЗ от банкротства и решено было на миру: пожертвовать люблинским филиалом, так называемой Промплощадкой.
– Пустить на торги открыто, через фондовую биржу?
– Нет, то была протокольная сделка. В апреле 97-го года правительство Москвы приняло постановление № 311 «О создании оптово-розничного торгового центра на освободившихся площадях ГПЗ-1». В качестве бесплатного приложения шел пакет заводский акций, соотношение 56 к 44 (в нашу пользу). Соучредителем выступал департамент потребительского рынка. Участие этого партнера было чисто номинальным, условным. Барышей ни одной из сторон не принесло.
– Верится с трудом.
– Тут, похоже, была двойная игра. В октябре 98-го года снова возник вопрос о Промплощадке. Дело в том, что год назад под ее крышей филиала ГПЗ-1 обосновалась фирма «Оптснаб». Навар от этой сделки шел в чьи-то кошельки. «Шарик» же не только не получил ни гроша, но еще платил налог за землю, а также оплачивал чужие счета энергетикам.
– Странный, однако, бизнес.
– Мягко еще сказано. Бизнес криминальный! Причем скрепленный протоколом правительства Москвы. От этой сделки наш завод имел убытка в полтора миллиона рублей ежемесячно. Вскоре выяснилось, что торговый центр «Москва» тоже оказался несостоятельным должником.
– Какая-то чертова карусель.
– Я же говорю: специально так делается, чтобы концов не найти. Теперь другое мнение: дескать, сама Промплощадка никому не нужна. Самое ценное – земля под ней.
– Как быстро меняются приоритеты. Кто их определяет?
– Говорят, рынок.
– Но у рынка есть глашатаи.
– О, точно подмечено. На весеннем хозяйственно-экономическом активе (2000 г.) выступал туз от департамента промышленности мэрии. Так вот его слова: Запад, дескать, уже завоевал российский рынок, потому наш завод фактически утратил свое экономическое значение из-за низкой эффективности производства. Тогда с задних рядов раздался голос негромкий, но внятный: «А кто довел наш „Шарик“ до такого состояния?» Оратор оказался матерым демагогом, ответил чисто демагогически: «Этот вопрос не ко мне». Но люди-то уже прозрели, видят, что в отношении ГПЗ ведется спланированная подрывная работа. Да так хитро, виноватого не сыщешь.
– Пример тому – судьба Союза. Его разрушители нагло заявляют: СССР будто бы пал сам собой. «Зубры» же только засвидетельствовали исторический факт.
– Увертки. Еще ни один преступник добровольно не признал своей вины.
– Вернемся же, как молвится, к нашим баранам. Какова перспектива жизни «Шарика»?
– Это же лакомый кусок для тех, кто не скупил еще Москву окончательно. Проглотят – и не поперхнутся. Кто помнит теперь завод «Децима», бывшего собрата нашего ГПЗ-21? Сгинул с лица земли без остатка, как это случилось с обрами.
(Конец пленки.)
Типичный случай. Пожалуй, достоин того, чтобы войти в спецкурс лекций политэкономии России эпохи бандитского капитализма.
Политрук из Коврова, старший лейтенант Иванов в свободное от службы время стал строчить заметки в дивизионную газету. Повадился разоблачать должностных лиц, торговавших краденым военным имуществом. Насмотревшись гадостей и подлостей, сам решил заняться бизнесом. Начал скромно: подрядился перепродавать свиней-копилок. После же того, как Гайдар распотрошил и пустил по ветру сбережения трудового народа, интерес обывателя к накопительству угас. В том числе и к гипсовым кубышкам. Но уже набирал шальные обороты водочный бизнес. Офеня в офицерском мундире стал самолетами возить «огненную воду» чукчам и якутам.
Важный момент в биографии Иванова – знакомство с банкиром Александром Смоленским. Неизвестно, чем угодил скромный делец денежному воротиле, но тот щедро раскошелился.
Вот как это произошло, по собственному признанию искателя валюты: «Приехал я в банк „Столичный“ и попросил денег. Через три дня получил кредит на 55 миллионов (примерно, один миллион долларов) – без гарантий, без обеспечения. Просто под имя этого человека». То бишь г-на Смоленского.
Какая удивительная сделка. Можно подумать, в ней участвовал сам Али Баба. (Все откровения А. Иванова зафиксированы журналом «Деньги» в № 24, 1999 г.)
От сюжета и впрямь дух захватывает. Без промедления хозяин пускает деньги в оборот. На них клюнули спекулянты «КАМАЗа». Их тут же перепродали в другие руки, разумеется, с барышом. Остановиться нельзя: сатанинское колесо крутится, крутится. Весь ворох шальных дензнаков переводят на банковский счет фирмы, взявшей подряд на завершение недостроенного дома. И меньше чем через год заполучили свои пять этажей готовеньких квартир. На рынке недвижимости разница между собственными и оборотными средствами превзошла в 3700 раз. Такой гешефт даже Али Бабе, пожалуй, не снился.
С такими средствами на банковском счету можно уже было начинать собственное дело.
– Неизвестно, каким ветром занесло комиссара Иванова на «Децим», – рассуждал мой словоохотливый источник. И продолжал: – По слухам, рекомендовала его мэрия как опытного экономиста, знающего юриста и дальновидного хозяина, способного вывести предприятие из прорыва. Директор завода Юлин ухватился за залетку обеими руками, поверил ему. Не подозревал, что сам себе яму копает.
