С такими средствами на банковском счету можно уже было начинать собственное дело.
– Неизвестно, каким ветром занесло комиссара Иванова на «Децим», – рассуждал мой словоохотливый источник. И продолжал: – По слухам, рекомендовала его мэрия как опытного экономиста, знающего юриста и дальновидного хозяина, способного вывести предприятие из прорыва. Директор завода Юлин ухватился за залетку обеими руками, поверил ему. Не подозревал, что сам себе яму копает.
Спустя два месяца милый и услужливый пришелец совершил на ГПЗ-22 «военный переворот». Это был первый отечественный опыт захвата власти с участием силовых структур.
Под прикрытием вооруженных охранников Иванов с утречка пораньше пришел на «Децим» и расставил на постах своих людей. Затем явился в кабинет директора. Разговор был короткий: ключи от сейфа и печать на стол! Тут же подписал уже заготовленный приказ о назначении Юлина исполнительным директором, а себя генеральным.
Все договоры с арендаторами и поставщиками были перезаключены или же ликвидированы. Предприятие изменило свой производственный профиль. Вместо подшипников стали отливать пульки для пневматических ружей. Однако сей товар, быстро заполнив рынок, сам себя исчерпал.
– Нет, на производстве теперь деньги не заработаешь, а только головную боль, – откровенничал г-н Иванов перед корреспондентом вышеназванного журнала. – Проще сдавать производственные площади в аренду.
Теперь на «могиле» бывшего завода функционирует магазин «Старик Хоттабыч». Одновременно ведется строительство спортивного парка для гульбищ тинейджеров-скейтбордистов. Промышленная индустрия уступает свое место индустрии развлечений. Москва превращается в новый Вавилон.
Тут в салатнице и виноград кончился. Взяли по последней ягодке. С авокадо возиться не стали.
Вставая с кресла, В. сказал:
– Не хочу быть пророком, но чувствуется приближение беды.
– С какой стороны?
– Со всех. Завод ведь взят в кольцо.
На невеселой ноте и кончилась беседа. Мы обменялись номерами телефонов. У В. был сотовый, по тому времени большая редкость. Уже у порога взял с меня твердое слово. Все, что я только что узнал-услышал, на источник не ссылаться. Впрочем, это и мое давнишнее правило: держать язык за зубами.
Вокруг «Шарика» шныряли жучки с угрюмыми лицами. В подъездах, на столбах и рекламных щитах вблизи заводских домов появились печатные листовки: «Солидная фирма скупает у населения акции ГПЗ-1».
Потом жители округи обнаружили в своих почтовых ящиках настоящую газету «Окружной вестник». Явно подпольное издание: без обязательных выходных данных, без разрешения Минпечати. Неизвестно кто и где выпустил в свет сей пиратский листок. Полторы полосы в нем (из восьми) заняла аналитическая статья «Завод, который умирает». Фактуры было на грош, все остальное демагогия. Подтекст же прост, как осиновый кол: ГПЗ-1 может спасти только сильная рука!
Интрига закручивалась спиралью. Чувствовалось, что процессом управляет хорошо организованная компания, имеющая на руках солидные финансы, оргтехнику и, главное, поддержку в верхах власти. Указывали на Грефа, разработчика новой схемы приватизации. В злых кознях подозревали также бывшего директора господина Носова, который заправляет нынче ЗИЛом, куда унес толстый пакет персональных акций ГПЗ-1, к тому же скупивший ворох ценных бумаг у спившихся работяг. Уйдя на автогигант, Валерий Борисович сохранил в наблюдательном совете подшипникового завода персональное кресло с высокой резной спинкой и незыблемый авторитет. Ни один мало-мальски существенный вопрос не решался, пока не удостаивался едва заметного «носовского кивка».
Воздух на Шарикоподшипниковской улице был перенасыщен грозовым электричеством неизвестного происхождения. Доки объясняли это следствием выброса в космос огромной массы солнечной энергии, отчего нервы у многих заводчан были перенапряжены. Тут же, как на грех, иссяк любимый народом телесериал «Санта Барбара», а объявленный «Просто Мария» по какой-то причине задерживался. Спасибо неведомым благодетелям, подмаслившим «блин». Подтвердился прогноз Марковича: за акции стали выдавать по целой тысяче. Да и профком подсуетился. Идя навстречу пожеланию трудящихся, открыл дополнительный пункт скупки. Прямо в заводоуправлении, в комнате 317, что в главном коридоре.
Выходило, будто профком пер против администрации. И оная не выдержала такого афронта. На стыке смен, возле монумента Матери-Родины собрался митинг сознательных представителей трудового коллектива. Штатные ораторы (в основном те, кто уже продал свои акции, но продешевив) заклеймили позором жадин, поддавшихся на приманку мошенников. Среди митингующих видели и гендиректора Комарова. Да, теперь так! В акциях протеста впавшего в нищету бедствующего народа участвуют и сильные мира сего. Недавно в массе негодующих у Васильевского спуска топтался Юрий Лужков в паре с Михаилом Горбачевым. Разумеется, с тыла и с флангов их надежно прикрывал конвой телохранителей.
После крикливого митинга очередь у подъезда профкома поредела. Тогда дилеры-иллюзионисты в третий раз повысили ставку, подняв до 1300 рублей. Те, кто сдали ценные бумаги раньше, теперь с досады кусали локти, роптали на судьбу.
Чародейству, казалось, конца не будет. И вдруг все стихло. Под занавес великого торга по внутризаводской трансляции был сыгран щемящий душу марш «Прощание славянки». После чего опять наступили серые трудовые будни. Однако тишина представлялась подозрительной, тревожной.
С первым снегом явился слух: на «Шарик» зарятся чужаки. «Кто?
Откуда? Пусть только сунутся. Покажем им кузькину мать». Скептикам прозрачно намекали на прецеденты. Тот же «Децим». Потом захват Выборгского ЦБК, Московского витаминного комбината. В схватке с захватчиками еле-еле устоял столичный завод «Компрессор». Бандитизм нынче в обычае, властями поощряется.
Штурм ГПЗ-1 состоялся в годовщину Великой Октябрьской социалистической революции. На рассвете к Дворцу культуры и техники подкатили «Мерседесы». На асфальт вышли молодые люди в безукоризненных черных смокингах. На некотором удалении следовали сопровождающие лица. Голливуд, чистый Голливуд! Вахтеры широко распахнули перед незнакомцами двери, склонив головы, почтительно препроводили в тысячеместный зал. После короткого совещания делегаты решили: для их собрания вполне хватит и фойе.
Заседание проходило по строгому протоколу. Президиум. Счетная комиссия. Жесткий регламент. Так как вокруг было множество зеркал, создавалась видимость многолюдья. В действительности же вместе с охраной было человек 16–17. На повестке стоял единственный вопрос: вступление в права нового собственника. Какого еще собственника? Разве не хозяева ГПЗ – те восемь тысяч работяг, которые, не покладая рук, вкалывают в его цехах по две, а то и по три смены.
Рассказывали, первым якобы прозрел наладчик цеха конических роликов Евгений Николаевич Пчелкин. Дело было так. Во время обеда (у них на четверых все еще держится коммуна-складчина) Пчелкин открывал банку с грибной солянкой. Вдруг на мгновенье замер, будто на ум явилась великая мысль. Воскликнул в полный голос:
– Братцы, да нас же с вами охолостили!
Пояснять ничего не надо было: товарищи враз смекнули, о чем речь. У самих та же мысля в башке занозой сидела. Евгений же, вишь, первый сообразил. Что ж, на то и рационализатор! Но ежели честно Пчелкин сам против соблазна не устоял. Долго держался! И все же поддался общему психозу: отдал прохиндеям не имевший цены документ собственника ГПЗ-1, словно библейский Исав за чечевичную похлебку. Заводские программисты на компьютерах подсчитали, что в руки скупщиков перешли акции на безумную сумму: не менее как на 340 миллионов рублей. Вот настала жизнь для ворья! Не куют, не пашут, не сеют, а деньги возами возят.
Процедура заседания в фойе заняла не более двадцати минут. Протокол был тут же нотариально утвержден. С тепленькой, только снятой с факса бумагой группа захвата снова беспрепятственно миновала электронный контроль. Блокирующее устройство оказалось обесточенным. Не суетясь, цепочкой пришельцы поднялись на четвертый этаж. В приемной директора представились как новые собственники.
Переворот на ГПЗ-1 совершился тихо, без эксцессов. Не то, что в Останкино, на злосчастном НТВ, в защиту которого поднялась московская творческая интеллигенция и примкнувшие к ней фанаты «Спартака». Свое «фе» по сему поводу высказал без задержки американский президент Клинтон, а сенат США выразил озабоченность и возмущение.
Мои же заводчане долго не могли понять, что на «Шарике» произошло. Только четыре месяца спустя, редакция многотиражки чуть-чуть приоткрыла завесу, опубликовав в честь 8 Марта заметку такого содержания. «Бывший руководитель нашего ОАО Владимир Комаров на прошлой неделе уволился по собственному желанию. Как известно, его отстранили с поста гендиректора на внеочередном собрании акционеров. Новые собственники предложили В. В. Комарову любую должность (брехня! – Н. П.). Однако он не согласился и ушел в продолжительный отпуск по состоянию здоровья.
