Непосредственный участник тех событий, руководитель ЧОП «Атолл» Сергей Соколов откровенно рассказывает теперь, что решение аннулировать израильский паспорт Березовский принял уже в самый разгар скандала.
«С этой целью он послал Гусинского и Абрамовича в Израиль. Те пытались отговорить его, убеждая, что в результате скандал разгорится только сильнее, а он навсегда станет для Израиля и мирового еврейства персоной нон-грата, но Березовский был непреклонен. В итоге Гусинский и Абрамович договорились с израильскими властями и просто сфальсифицировали документы. Березовский был лишен гражданства в течение нескольких дней, но официально все оформили так, будто заявление он послал тремя месяцами раньше, еще до своего назначения, однако бумаги по вине чиновников где-то затерялись».
В поистине бесценном архиве «Атолла», этакой современной пещере Лихтвейса, сохранился ряд записей, которые красочно воспроизводят подноготную всей этой истории. (С учетом пояснений Соколова смысл диалогов понятен без перевода.)
Борис Березовский – Владимир Гусинский
Березовский: Володь, у меня есть к тебе вопрос. Личная просьба, большая просьба. Это нужно мне.
Гусинский: Борь, послушай. Если я понимаю правильно, что ты хочешь, этого сделать принципиально нельзя. Потому что любая газета местная…
Березовский: Нет-нет, я хочу только одно. Не надо мне задним. Вот сейчас.
Гусинский: А, сейчас. Это будет сделано, хотя я считаю, что это глубокая ошибка.
Березовский: Абсолютно нет. Это мне нужно делать немедленно, поверь.
Гусинский: Препятствий здесь никаких тебе не будет. Это не может не быть не сделано просто по формальному признаку.
Березовский: Именно по формальному признаку, потому что затри месяца до этого подано.
Гусинский: Значит, я тебе повторяю. Не сделано это быть не может. Это будет сделано, хотя я бы тебя просил… Я прилетаю в Москву 9-го вечером.
Березовский: Это исключено. Это даже исключено, если это не будет сделано сегодня. Вот в этом проблема. Ты мне поверь. Просто абсолютно необходимо. Ты должен проникнуться этим. Это единственный выход.
Гусинский: Борь, пойми, ты же подставляешь сейчас не только себя этими действиями.
Березовский: Можно я тебе скажу? Мы выбираем между плохим вариантом и очень плохим…
Гусинский: Ну, с моей точки зрения, тот вариант, который ты делаешь, очень плохой.
Березовский: Очень хороший, поверь мне. Пожалуйста, я тебя прошу.
Гусинский: Борь, чтоб ты понял. У тебя отрезаются все контакты, какие только могут быть. У тебя будет перекрыто практически все. Подумай на эту тему.
Березовский: Я думал на эту тему.
Гусинский: Фактически беспрецедентная ситуация. В той форме, как это решается, это беспрецедентная.
Березовский: Найди любую форму, но результат должен быть сегодня.
Гусинский: Хорошо, я тебя понял… Я приеду, я постараюсь остановить все накаты. У меня Зверев (вице-президент «Моста», будущий зам. главы президентской администрации. – Авт.) уже планирует все встречи. Я в понедельник встречаюсь с Голембиовским (главный редактор «Известий». – Авт.), со всей компанией.
Борис Березовский – Владимир Гусинский – Роман Абрамович
Гусинский: Мы еще раз сели, все проанализировали. Мне кажется, это кардинально неправильное решение.
Березовский: Я настолько точно знаю, что это абсолютно правильное решение.
Гусинский: Настолько же, насколько я сейчас уверен, что это абсолютно неправильно…
Березовский: Меня тем не менее интересует: если мы решили… Если я решу…
Гусинский: Значит, ты решишь – это твое право.
Березовский: Это будет сделано, я правильно понимаю?
Гусинский: Это будет сделано, Борь.
Березовский: Сегодня?
Гусинский: Давай так. Один день.
Березовский: То есть завтра, это будет сделано точно?
Гусинский: Да.
Березовский: Володь, я тебя прошу, это для меня настолько важно, потому что завтра меня уже в Москве не будет… Дай мне Ромочку еще.
(Трубку берет Абрамович.)
Березовский: Ром, я сейчас поговорил с Володей. Я хочу услышать аргументы, но у меня решение абсолютно бесповоротное.
Абрамович: Понятно.
Березовский: А ты считаешь, у меня есть аргументы?
Абрамович: Борь, это все зависит от того, насколько ты чувствуешь свою ситуацию.
Березовский: Я чувствую очень серьезно. Я ощущаю, что нужно сделать, чтобы обернуть в свою противоположность.
Абрамович: Просто они считают, что газеты раздавят в этом случае еще сильнее.
Березовский: Нет. Теперь меня интересует про Нетаньяху (премьер-министр Израиля. – Авт.). Что ты знаешь по этому поводу?
Абрамович: Что он был гражданином США, и министр обороны был гражданином США и к моменту избрания он отказался от гражданства.
Березовский: Публично отказался от гражданства.
Абрамович: Да.
Березовский: Все ясно. Рома, будь любезен, если можно, еще таких историй мне и точных по годам – тогда-то и тогда-то отказался. Сделай это, мне это очень нужно. Потому что я готовлюсь к серьезнейшей акции. Она будет прецедент в России. Договорились, да?
Наиболее занятно в этой истории, что об израильском паспорте Березовского российские спецслужбы – а именно они были мотором всего скандала – узнали не от кого-нибудь, а от самого же Гусинского. Еще в начале 1995 года, когда стараниями Бориса Абрамовича президент «Мост-банка» был вытурен из России, в отместку он рассказал вступившему с ним в контакт коржаковскому посланнику Валерию Стрелецкому о страшной тайне своего обидчика.
Самые злейшие враги – бывшие друзья, как, впрочем, и наоборот. Если когда-то и запалил Гусинский этот пожар, то сам же его в итоге и потушил. Не отправься он тогда в Израиль, трудно сказать, чем закончилось бы все дело; может, дошло и до позорной отставки.
О том, что помимо израильского у Березовского с незапамятных времен имеется еще и доминиканский паспорт, купленный по случаю за 15 тысяч долларов, так никто – в том числе лежащий на койке президент – и не узнал.
Боюсь, впрочем, что и об израильском паспорте Ельцин не узнал тоже; он вернется к жизни лишь многими месяцами позже.
…На всем протяжении этого скандала Борис Абрамович без устали не переставал напирать на его антисемитскую сущность; дескать, враги демократии специально пытаются дискредитировать его, ударяя по ахиллесову пятому пункту.
(Помню, в прессе даже развернулась тогда дискуссия: допустимо ли повсеместно называть Березовского по имени-отчеству; это, мол, сознательно разжигает в обществе низменные инстинкты.)
Вообще, еврейскую карту Борис Абрамович (простите уж, что вновь так его именую) неизменно вытаскивал из рукава, едва только ощущал новое приближение опасности. Стоило журналистам уличить его в очередном прегрешении, как моментально начинал он вопить о происках антисемитов и трясти… Черт его знает, кстати, чем Березовский мог трясти, ибо в 1994-м он благополучно покрестился, оживив, таким образом, один скабрезный анекдот про дилемму в мужской бане, где надо либо снимать крест, либо надевать трусы. (Еще в младенческом возрасте наш герой пережил обряд таинства, именуемый в иудаизме «брит мила».)
«У нерусского в России в политике или рядом с политикой остаются только две возможные функции: либо серый кардинал, либо кошелек, – плакался он, например, в ответ на обвинения в коррупционных связях с Семьей. – Значит, мне остается быть либо серым кардиналом, либо кошельком. На большее я по разумению патриотической общественности просто не имею права».
