Семков, а также техник А.П. Кругляшов, проработавший у Гуллета более 20 лет. Позднее он окажет незаменимую услугу заводу во времена для него не самые лучшие. Полностью перевезли в Тюмень все механическое оборудование. Завод обосновался на новом месте и в 1863 году выдал первую продукцию.
Все шло, как и было задумано, если бы не одно обстоятельство. Неугомонный Гектор Гуллет-старший проявлял кипучую энергию на новом месте до тех пор, пока его заводы не начинали входить в нормальный рабочий ритм. После этого события интерес к делу у хозяина заметно ослабевал, и ему не терпелось заняться чем-нибудь новым. Знакомая черта характера, читатель, не правда ли? Рутинные хлопоты по переводу завода из Екатеринбурга и по его техническому руководству с 1860 года были возложены на плечи энергичного зятя. Самостоятельность в предпринимательстве не только не помешала ему, но и способствовала развитию деловых качеств. И Гектор Иванович Гуллет после Перми, Кунгура, Екатеринбурга и Тюмени в очередной раз с головой окунулся в новые организационные дела.
В самом начале 60-х годов, еще не закончив тюменские хлопоты, он получил приглашение на должность технического руководителя казенного Николаевского железоделательного завода, расположенного в Нижне-Удинском округе Иркутской губернии на реке Оке – левом притоке Ангары. Завод свою первую продукцию выдал совсем недавно – в 1859 году, нуждался в опытных кадрах, поиску которых администрация молодого предприятия уделила первостепенное внимание. Согласившись с выгодным предложением, энергичный и амбициозный англичанин полагал, возможно, самонадеянно, что фирме «Гуллет» пора заявить о себе на Байкале и в Восточной Сибири. Время показало, что Николаевский завод не ошибся в выборе: благодаря усилиям Г.И. Гуллета предприятие стало образцовым в Сибири. Располагая доменными, сварочными, медеплавильными и сталелитейными печами и горнами, механическими мастерскими, завод строил дешевые пароходы, паровые машины, локомобили, лесопилки, мельницы, оборудование для золотых приисков и винокуренных фабрик – словом, все то, что Гуллет умел делать на далеком Урале и в Тюмени. Неслучайно продукция завода получила медаль на Парижской промышленной выставке в 1878 году. Об этой высочайшей оценке, однако, Гуллет так и не узнал: не выдержав напряжения организационно-технических забот и неурядиц, присущих казенному заведению, Г. Гуллет скончался в 1866 году.
Владелицей тюменского завода стала супруга Гектора Ивановича Елизавета Эдуардовна Гуллет. Не надеясь на собственные силы, она оставила Николаевский завод, перебралась в Тюмень к зятю и выдала ему доверенность на управление заводом при полной финансовой свободе. С 1869 года К.П. Лонгинов по сути дела стал реальным хозяином завода, сохранив его прежнее имя. Наконец-то стали понятны удивившие меня поначалу неприязнь Лонгинова ко всему зарубежному и его смелость в высказываниях: время начала самостоятельной работы Лонгинова и его резкое выступление в печати полностью совпало – 1869 год. Надо полагать, в отношениях с тестем не все обстояло гладко, так как после кончины Гуллета-старшего и по его воле доверенным завода некоторое время был К.И. Гакс – испытанный годами компаньон. Такой поворот событий болезненно задевал самолюбие Лонгинова.
К.В. Лонгинов энергично взялся за обновление цехов и оборудования. К 1871 году, когда продукция фирмы заявила о себе наиболее ярко, особенно на промышленной выставке в Тюмени, завод располагал солидной недвижимостью. В ее состав входили здания парового молота, листоковальной фабрики, литейной, водоподъемной машины и паровой мукомольной мельницы, судосборочный цех, богатые механические и столярные мастерские, складские помещения для готовой продукции и механизмов, караульный дом, пароход «Заря», баржи и пристань, котельная и заводской двор. При дворе завода находились обширный жилой особняк семьи Гуллетов и коллежского советника, тюменского купца первой гильдии К.В. Лонгинова, амбары, конюшни и флигель для обслуги. К заводу было приписано более 200 постоянных рабочих, а с приходом весны, с учетом сезонных, до 800 человек.
Приток заказов и надежное положение предприятия стимулировали планы дальнейшего расширения производства. Лонгинов намеревался реконструировать свою тюменскую пристань, построить аналогичную в Томске, обновить оборудование завода, увеличить собственную долю в основанном им пароходном товариществе «Заря» и мн. др. Недостаток средств заставил Лонгинова обратиться за крупномасштабной помощью под срочные векселя и банковский их учет к частным кредиторам и банкам в Тюмени, Екатеринбурге, Перми и в Нижнем Новгороде, а также к некоторым уральским заводам (Каменск-Уральский, Билимбай, Нижний Тагил и др.). Как оказалось, для руководства заводом недостаточно иметь талант инженера, надо еще уметь вести строгий учет финансов, знать конъюнктуру рынка и своевременно реагировать на возросшую в Тюмени жесткую конкуренцию. Кроме завода Гуллета в городе набирали силу хорошо спланированные верфи И.И. Игнатова на Мысу с каменными корпусами, новейшим оборудованием и нижегородскими мастерами. Заявили о себе и другие предприниматели-судостроители, в частности, британские подданные братья Вардропперы. По весне у Лонгинова много сил и средств отнимала борьба с наводнением: механические цеха завода, из-за неудачного выбора места, не редко простаивали. Попытки ускоренной реализации своих задумок путем одновременного вложения денет в строительство нескольких сооружений не могли не привести к их распылению без полезной отдачи. Между тем истекли сроки погашения векселей, возникли долговые претензии заказчиков, кредиторов, банков, заводов и недоимки казенного налога.
28 декабря 1873 года, спустя 11 лет после пуска, завод, некогда процветающий, был остановлен, и начался судебный процесс по делу несостоятельного должника К.В. Лонгинова. По решению суда управление заводом и продажа имущества с торгов в счет погашения долгов были переданы конкурсной комиссии. Здесь-то и начались драматические события. Изучая многотомный отчет комиссии (более 800 дел!) за более чем четырехлетний срок, столько протянулся конкурс, нельзя не сделать крайне удручающие выводы. Прежде всего, в состав комиссии вошли кредиторы и конкуренты Лонгинова. Бессмысленно было ждать от них объективной оценки финансового положения заводских дел. Наоборот, все делалось для того, чтобы окончательно утопить конкурента. Недоброжелательность, злопыхательство, жестокость, неуступчивость, предвзятость, мстительность и ненависть – этим набором самых недобрых интонаций пронизаны все просмотренные мною документы.
По первоначальной оценке комиссии размер долга составил 413 тысяч рублей, но вскоре после вмешательства суда снизился до нескольких десятков тысяч. Лонгинов никогда не признавал свою несостоятельность, но до решения суда периодически в течение нескольких лет по настоянию конкурсной комиссии отсиживал, скорее – символически, некоторое время в тюменской тюрьме.
Между тем комиссия начала торги имущества. Чтобы спасти хотя бы часть его, Лонгинов передал доверенность на управление заводом и ключи от цехов и кладовых мастеру А.П. Кругляшову как куратору конкурса. Кругляшов, которого Лонгинов хорошо знал и доверял ему, переселился во флигель и сделал немало полезного для сохранения машин и механизмов. Производство
