трех членов есть постоянные адреса, оказалось невозможно найти и расспросить их всех. Мне доставил большое удовольствие визит к мисс Конклин (теперь она миссис Ван Орден). Она живет на верхнем этаже очень темного и грязного многоквартирного дома на Первой авеню в Гарлеме.
Зная, что она нуждается, я пришла к ней, нагруженная дровами, хлебом, сахаром и кофе, и при виде этих даров у миссис Ван Орден развязался язык.
Она и в любом случае была словоохотливей всех. Женщина, чьи чувства были ранены, всегда хочет излить душу, а миссис Ван Орден, в то время – мисс Конклин, пожилая калека, чувствует, что работа в кошачьем приюте подорвала ее репутацию и благосостояние. Но об этом речь пойдет ниже. Когда я толчком открыла ее дверь, я увидела двух толстых старых женщин, корыто и четырех кошек.
Я не питаю пристрастия к ароматам, даже к тем, что за большие деньги продают в аптеках во флаконах, перевязанных ленточкой. Ароматы дома у миссис Конклин были совсем другого сорта: там стояло оглушительное зловоние.
Однако я с опаской присела на краешек стула у окна, изобразив дружелюбие и довольство.
Четыре кошки смотрели на меня голодными глазами, толстая женщина у корыта с глупой улыбкой пыталась натянуть грязную синюю холщовую юбку, которая на четыре дюйма не сходилась на ее талии. Миссис Ван Орден стояла, бессильно скрестив руки на животе. Мои приношения положили на грязный стол, и мальтийская кошка незамедлительно вспрыгнула на него, пытаясь стянуть буханку.
– Брысь, Мод, – ласково сказала миссис Ван Орден, когда я сделала непроизвольное движение по направлению к Мод. – Она голодная, – пояснила она, снимая кошку и опуская ее на пол.
Белая кошка с разными глазами (один голубой, другой желтый) примостилась на спинке кресла-качалки, уставившись своими диковинными глазами на двух белых крыс в медной клетке над окном. Серая кошка вскочила на комод и уселась там, поджав лапы, подергивая усами и мечтательно глядя на тех же белых крыс, так прискорбно недосягаемых.
Еще одна кошка свернулась калачиком под плитой, на которой стояли кастрюля и коричневый глиняный чайник.
– У меня сейчас только четыре кошки, – сказала миссис Ван Орден с сожалением. – Миссис Дивайд убедила меня отдать семнадцать других в Гуманное общество.
Подумать только! Семнадцать кошек, а ей еле хватает, чтобы прокормиться самой!
– У меня было семнадцать кошек и девять хворей, – добавила она горделиво. – У меня нога отнималась два раза. Кыш, Мод! Потом у меня был солитер семь футов и десять дюймов длиной, я вхожу в организацию «Дочерей короля» и в общество трезвости. У меня все пальцы скрючены от ревматизма, а моего мужа подстрелили, когда он был в армии, и ходит он плоховато.
Я прервала ее:
– Расскажите мне о кошачьем приюте, – и толстая женщина, получив пять центов, отправилась купить мяса для голодных кошек. Мод, поняв, что ее ждет, подпрыгивает и лакает воду из кадки, чтобы не лишиться чувств от радости.
– Меня дважды парализовало, и я попадала в больницу, а потом миссис Эдвардс пригласила меня стать экономкой в приюте. Она оплатила мой переезд в то место и пообещала давать мне семь долларов в месяц, помимо жилья и еды. Я не была пригодна ни к какой работе, и она это знала. Мне нужно было просто присматривать за кошками по ночам, когда она уезжала домой в центр города. В один ужасный холодный день она выставила меня, потому что я не сделала работу, просто выселила. Я подала иск против нее, и суд обязал ее все мне выплатить, но мне так и не удалось ничего с нее взыскать.
Она прибавила:
– На самом-то деле она меня выставила, потому что я возражала против того, во что они превращали приют. Кошачий приют был просто ширмой.
– Вы не знаете, они когда-нибудь убивали кошек, которых давали им на передержку?
– Множество. Если бы я смогла отыскать свои журналы, куда я заносила всех кошек, которых приносили в приют, я бы вам показала. Помню один случай. Некая миссис Виле, в прошлом – сопрано в церкви Св. Стефана, расстроила здоровье и уехала в Наннет, округ Рокланд. Она принесла в приют двух своих кошек, Мышку и Пеструшку, и платила за их содержание два доллара в месяц. Мышку сразу убили, и все равно они продолжали брать плату за ее содержание, и когда я пригрозила об этом рассказать, они разозлились. Я повязывала ленточки на кошек, которых давали на передержку, и помещала их в особой комнате, но, когда заявлялись члены Отряда, они распахивали дверь, и все кошки перемешивались, а они убивали любую, какую захотят.
– Можете вспомнить другие случаи убийства кошек, отданных на передержку?
– Множество, но я не знаю имен их хозяев. Бесполезно их пересказывать. Я очень хорошо помню один случай с женщиной из Бруклина, которая принесла свою кошку на передержку на четыре месяца. Она заплатила 25 долларов за ее содержание, но не успела она отойти на два квартала, как кошку убили.
– Как вам кажется, кошачьему приюту жертвовали много денег?
– О да, кучу. Люди приезжали сюда в каретах и оставляли по 10 или 15 долларов, иногда по 25. Помимо этого, они жертвовали уголь, мебель и корм для кошек. Что было неладно с кошками – так это что их не кормили регулярно, – добавила она. – Они часто по два дня проводили без пищи, ну и заболевали.
В числе прочих доказательств своего рассказа миссис Ван Орден показала мне письмо, написанное Белль Чарльтон и адресованное миссис Эдвардс, которое я привожу без исправлений:
Дорогая Дженни, шлю вам те глазные капли и открытку от миссис Конклин. Мод узнала, что леди с Восточной 60-й улицы, № 460, просит вас ее проведать, у ней имеются примилинькие карнизы для окон еще примилинький платяной шкаф для кошачьего приюта, ну подфартило так подфартило вам, она хочет от них скорей избавиться, чтоб вы за ними прислали. Вы спросили, что я истратила. Сдается мне, пару долларов на масло и молоко и сдачу Томми Бреннану и дерево на рукоятки.
Шлю вам чуть виски. Выпейте за мое здоровье. Я себя веду хорошо. Дженни мне так жаль бедную крошку Нэджи, надо держать хворых и здоровых врозь, сколько возможно. Прибавлю, что я не получила вчера вечером ни пенни. Ну Дженни всех благ,
Ваша покорная,
Белль
Приведу для контраста другое письмо – письмо мисс Юэн, написанное мелким, монотонным, но совершенно разборчивым почерком:
Ваше письмо от 11 числа сего месяца было получено своевременно, и я поблагодарила бы вас ранее, если
