У Мавроди ощутимые выплаты играли важную роль в продаже ценных бумаг. Мысловский, позже расследовавший эту аферу, указал на главную хитрость Мавроди: только он контролировал рынок сертификатов МММ. Его компания создала ажиотажный спрос на сертификаты, но “умалчивала о том, что имеет право в любой момент прекратить покупку ценных бумаг или резко снизить их стоимость”, — рассказывал Мысловский. Получившим огромные выплаты эта игра принесла большую выгоду, но всегда существовала опасность, что музыка внезапно оборвется и все, у кого остались сертификаты, окажутся обманутыми.
Стоимость сертификатов стремительно росла, а Мавроди хранил молчание о том, как ему удается обеспечивать такой высокий доход. Казалось, что миллионы людей не хотят знать правду. Они выстраивались в очереди, иногда по нескольку сотен человек, чтобы купить сертификаты. Правительство также проявляло пассивность и растерянность. Златкис сказала в то время одному из журналистов, что доходы просто удивительные, но она не видит ничего незаконного. “Должно быть, они очень напряженно работают со своими ценными бумагами и деньгами, чтобы добиться этого”, — сказала она{222}. “На рынке всегда будут предлагать какой-то финансовый продукт. Мы не можем запретить этот процесс”, — заявила она в другой раз{223}.
В чем Мавроди действительно стал большим специалистом, так это в маркетинге. Его телевизионные рекламные ролики были созданы Ба-хытом Килибаевым, тридцатишестилетним казахским кинорежиссером, затронувшим обнаженные нервы постсоветской России. Ролики были короткими и довольно примитивными, а их смысл — абсолютно ясным; они представляли собой мощный антидот против господствовавшего цинизма, пессимизма и забот повседневной жизни. Кроме того, реклама прямо указывала на невежество и наивность в вопросах финансов и ценных бумаг. В одном из первых роликов пожилой мужчина впервые покупает сертификат МММ. “Действительно, странная бумажка”, — признает жизнерадостный диктор, когда старик рассматривает сертификат сквозь разбитые очки. Позже, в отремонтированных очках, он получает свои деньги. В другой рекламе молодожены Игорь и Юлия, оба студенты, ссорятся из-за своего скудного бюджета. “Не простой выход, но решение принято”, — произносит диктор, когда они оставляют свои деньги в МММ. Когда они возвращаются через три недели, чтобы получить прибыль, глаза Юлии горят, и они обнимаются. “Это лучше, чем стипендия!” — восклицает Игорь. В другой рекламе одинокая женщина, Марина Сергеевна, по словам диктора, никому не верит. Но, получая деньги в МММ, она говорит: “Не обманули!” Позже полученные деньги помогли ей встретить любимого человека. “Мы людей не обманываем”, — заявляет диктор. Смысл ясен: ценные бумаги выглядят странно, но приносят реальный доход. Они лучше, чем государственные стипендии, и тут не обманывают, как обманул премьер-министр Павлов.
Но самое мощное воздействие оказывал сам Голубков, бывший строитель, ведущий теперь шикарную жизнь{224}. В одном из первых рекламных роликов он, одетый в мешковатый костюм, показывает указкой на схеме, как растет благосостояние его семьи и что они приобрели: сапоги, шубу, мебель. В следующем месяце они купят автомобиль. В верхней части схемы — дом.
“Дом в Париже?” — спрашивает его жена Рита, сидя в мягком кресле и жуя шоколадные конфеты.
“Почему бы и нет?” — говорит диктор, а Голубков мечтательно глядит в потолок.
Еще в одном ролике Леня и его старший брат Иван, работающий на шахте, спорят, сидя за кухонным столом, на котором стоят бутылка водки и банка с солеными огурцами. Иван называет Леню халявщиком. “Разве ты не помнишь, чему нас учили родители? — говорит Иван. — Честно работать. А ты суетишься, покупаешь акции. Ты — халявщик!”
“Ты не прав, брат, — неторопливо отвечает Леня. — Я — не халявщик. Я честно зарабатываю деньги на своем экскаваторе. И покупаю акции, которые приносят мне прибыль. Если ты захочешь построить завод, то не сможешь сделать это один, но если мы все сложимся, то построим его и он принесет нам прибыль и прокормит нас. Я — не халявщик, я — партнер”.
“Правильно, Леня, — подхватывает диктор, — мы — партнеры. МММ”. Объяснение Лени совершенно не соответствовало действительности, никакого завода не было, но оно содержало суть философии Мавроди, заключавшуюся в том, что каждый должен внести свой вклад. Еще в одной рекламе семья сидит за кухонным столом, а жена Лени Рита увлеченно рисует на листе бумаги схему, чтобы объяснить, как функционирует МММ: большой квадрат, внутрь которого направлены стрелы. “Как большой бассейн! — восклицает Иван. — И он всегда полон”. Каждый вносит свой вклад! В этом заключалась суть финансовой пирамиды.
Реклама оказалась такой успешной только потому, что реальная экономика находилась в плачевном состоянии. Гиперинфляция съедала сбережения, заводы закрывались, и рабочие не получали зарплату месяцами или даже годами. Лёнина эпопея, демонстрировавшаяся день за днем, звала зрителей к новым высотам оптимизма и благосостояния. Силы были не равны: бедные граждане России не могли устоять перед сказкой, которую предлагал им Мавроди, а российское государство было слишком слабым, чтобы вмешаться.
За Мавроди и Березовским последовали другие, и Россия превратилась в базар, соблазнявший возможностью получения легких денег. Еще одна пирамида, имевшая широкое распространение, “Русский дом Селенга”, сделала своим девизом фразу: “Каждую песчинку вашего вклада мы превратим в жемчужину”{225}. Поместив рекламу в популярной газете “Московский комсомолец”, “Первая финансово-строительная компания” обещала “до ібоо процентов в рублях”. “АЛД-траст” обещал инвесторам 500 процентов за вложенные рубли, или 60 процентов в год за доллары. В бесплатной московской еженедельной газете “Экстра-М” Мосимпорт-банк предлагал 30 тысяч процентов прибыли по пятилетним рублевым депозитам, хотя позже было показано, что это всего лишь математический фокус с использованием разницы между простыми и сложными процентами{226}.
Обещания легких денег манили в расставленные на каждом шагу капканы и ловушки. Вскоре акции пирамид продавались в кафетерии Министерства финансов — учреждения, призванного наводить порядок в этой сфере. В кафетерии сотрудники могли купить сертификаты “Тибета”, ABBA или МММ. Никто не мог уменьшить ажиотаж. Сотрудники министерства оказались в плену Лёниной мечты. “Как только я выходила из кабинета, кто-нибудь останавливал меня в коридоре, — рассказывала Златкис, — я имею в виду сотрудников министерства, и спрашивал: “Белла, скажите честно, как вы думаете, если я продам квартиру и вложу все деньги в “Тибет”, смогу я потом купить квартиру для дочери?” Я начинала объяснять, что он лишится своей квартиры. На это следовал ответ: “Вы не хотите помочь нам!” Златкис медленно, слишком медленно начала понимать, что это безумие превратилось в эпидемию. Не устояли даже глубокоуважаемые члены Конституционного суда. Судьи приобрели бумаги скандально известной пирамиды “Властилина”. Валентина Соловьева, ранее работавшая кассиром в парикмахерской, организовала пирамиду, никак не рекламируя ее. О ней узнавали только от знакомых. Она обещала прибыль в размере 100 процентов в месяц, автомобиль “жигули” за половину рыночной цены в течение того же периода времени или “мерседес” за треть его стоимости в течение трех месяцев. Поток денег начал поступать в ее офисы. Она использовала деньги для выплат первым вкладчикам, чтобы привлечь новых. Евгений Ковров, который позже расследовал это дело и возглавлял правительственную комиссию, представлявшую пострадавших, сказал мне, что изустная реклама, использованная Соловьевой, оказалась такой же феноменально успешной, как и массированная рекламная кампания Мавроди. “Слух об этой фирме разнесся по всей России”, — вспоминал он. Первая продажа автомобилей по низким ценам вызвала волну энтузиазма. Один человек рассказывал своему другу, и друг тут же мчался туда. Особенное впечатление “Властилина”, по-видимому, производила на элиту. Рассказывали, что поп-звезда Алла Пугачева потеряла там і,7 миллиона долларов. Соловьева повысила минимальный размер вклада до 50 миллионов рублей, но люди все равно приходили. “Люди собирали деньги с целых заводов, — вспоминал Ковров, — и привозили их мешками”. Как рассказывали очевидцы, они ночевали перед ее офисом и жгли костры{227}. Соловьева была арестована в 1999 году и приговорена к семи годам тюрьмы за то, что присвоила 130 миллионов долларов в рублевом эквиваленте, принадлежавшие 16 с половиной тысячам пострадавших. Никто не знает, куда делись деньги, и инвесторы ничего не получили.
Златкис рассказывала, что безумие достигло и ее дома. Однажды муж спросил ее про финансовые пирамиды. “Он не мог понять, почему все вокруг нас богатеют, а он нет”.
