мыслитель при жизни не был понят современниками, и только в наше время его философские, культурологические, историософские, оригинальные теологические идеи о судьбе славянства и России стали поняты и важны.
Оригинальный мыслитель К. Леонтьев удивляет своими предсказаниями, своим провиденциализмом. В статье «Вл. Соловьев против Данилевского» он прогнозирует: «...окидывая умственным взором весь земной шар и весь состав его населения, видим, что новых и неизвестных сильных духом племен ждать неоткуда, ибо их уже нет в среде, несомненно, устаревшего человечества... можно, почти, наверное, предсказать, что Россия может погибнуть двояким путем: или с Востока от меча пробужденных китайцев, или путем добровольного слияния с общеевропейской республиканской цивилизацией». Не дай-то Бог осуществления этого прогноза!
Константин Леонтьев – писатель, критик, мыслитель – проблему человека рассматривает не как проблему его реальной жизни временной данности, а в трансцендентном смысле, потустороннем. В его понимании, человек живет в потустороннем мире, и его жизнь в том мире зависит от жизни здесь, т.е. в реальной действительности. Эта концепция не противоречит его христианскому убеждению. Леонтьев поклоняется человеку как реальному, так и потустороннему. Нельзя, видимо, понимать его так, как это делают некоторые его критики, например, В.В. Зеньковский («История русской философии»), что его заботит загробная судьба человека с точки зрения трансцендентного эгоизма», способная подавить проблемы реальной жизни. В ряде своих статей Леонтьев высказал неверие в человека, в его разум, неверие в современную культуру с ее «поэзией изящной безнравственности». Мистические представления мыслителя о загробном мире привели его к историческому фанатизму, признающему невидимые, таинственные и сверхчеловеческие силы. Его откровения часто вызывали гнев или непонимание у современников. Он написал: «Я нахожу теперь, что самый глубокий, блестящий ум ни к чему не ведет, если нет судьбы свыше».
К. Леонтьев неодобрительно отзывался о западной цивилизации; такие понятия, как «прогресс», «социализм», «гуманизм» были для него бранными словами. Он страстно критикует европейскую культуру. Два основных тезиса – демократизация – с одной стороны, развитие национализма – с другой – это явные признаки биологического увядания и разложения в Европе. Всемирное равенство, всемирная свобода, общечеловеческие ценности – это пустые слова. Всемирная свобода с культом желудка, потребления способна «сделать жизнь человека на земле невозможной». Неистребимая пошлость западного мещанства его бесит.
Его ненависть к западной культуре основывалась на том, что он не верил в науку, технический прогресс и предрекал задолго до Шпенглера закат европейской цивилизации, построенной на рационализме и индивидуализме. В этой связи, наверное, и возникают у писателя его пророчества, которые поражали и удивляли современников, поражают и сегодняшних читателей.
В конце XIX столетия К. Леонтьев предсказал социалистическую революцию в России в книге «Восток, Россия и Славянство» (М., 1885–1888). Он писал о том, что Россия заразит коммунизмом Европу и Китай. Все совпало. Как и его предшественники, мыслитель К. Леонтьев писал о России как о спасительнице человечества от духовного разложения европейской цивилизации. Будущим потомкам он советует хорошо знать историю России, изучать язык, культуру, развивать чувство самоуважения к своей стране и не давать повода отзываться о своем Отечестве с презрением, предавать его проклятиям и хуле.
«Россия – писал К. Леонтьев, – великий Восток, она должна явить небывалую по своеобразию цивилизацию, противоположную мещанству запада». Мыслитель, как и Достоевский, слышал подземный гул будущей социалистической революции и заранее осуждал людей, связанных с ней. «Окончить историю, погубив человечество, развитием всемирного равенства... сделать жизнь человеческую уже окончательно невыносимой – не в этом ли ... наше предназначение». Думается, что К. Леонтьев не во всем оказался прав; полностью отрицать итоги революций XX столетия нельзя, они привнесли много позитивного, и многие народы достигли высочайших успехов в области науки и культуры.
Ученые, занимающиеся исследованием творчества К. Леонтьева пытаются «вписать» его идеи в контекст какого-либо идейно-политического течения XIX века. Однако это очень сложно сделать, т.к. русский религиозный мыслитель в своих работах очень противоречив. Он стремился свои историософские идеи соединить с религиозностью, выходящей за пределы любых рамок, в которые никогда не помещался из-за своей «неправильности». Он пытался понять и обосновать целесообразность переориентации человеческого сознания с оптимистически-эвдемонической установки на создание Россией новой цивилизации. Панславистские устремления он связывает с соборностью и в то же время в его работах присутствует неверие в будущее России, т.к. его натуралистическая историософия утверждает неминуемую гибель любой культуры.
Надежды на общественную гармонию противопоставляются эстетическим идеям о целесообразности «социальной неправды». Для него скучен мир однообразного всемирного братства. Гармония, по Леонтьеву, свидетельствует о динамической стабильности мира, его жизненной силе; при утрате гармонии, т.е. перевесе одной из противоположностей, начинается гибельный процесс самого мира, процесс слияния частей и смешения внутреннего содержания. Он и сам признает, что его идеи не всегда созвучны времени, а связаны с сиюминутными суждениями, зависящими от наплыва мыслей и чувств. Так, в письме К.А. Губастову от 17 августа 1889г., он пишет: «Остывшие чувства мои перестают мало-помалу так пламенно и так верно пророчествовать, как пророчествовали они прежде. Я чаще прежнего сомневаюсь в религиозной культурной будущности России, но я же, с другой стороны, и сомнениям своим, как видите, не доверяю. Чувство мое пророчит мне, что Славянский Православный Царь возьмет когда-нибудь в руки социалистическое движение и с благословения церкви учредит социалистическую форму на место буржуазно-либеральной». Понятие формы у Леонтьева одно из центральных в его историософии. Форма понималась как признак, отличавший явления от других, как внешнее выражение его смысла. В работах «Византизм и Славянство», «Чем и как либерализм нам вреден» К. Леонтьев важнейшее значение отводит политической форме, т.е. государству, обуславливающему национальное и культурное разнообразие. Мыслитель в своих пророчествах обнажает истинную сущность либеральных идей, которые поселились в головах отдельных наших соотечественников.
Их свобода приведет к эгалитаризму, слиянию человечества в единообразную массу, она, по мнению философа, несет свободомыслие и атеизм.
Справиться с этим злом можно только восстанавливая и укрепляя византизм, как организацию, обеспечить такую организацию должно «сопряжение» аристократии с монархией. В этой связи у него появляется идея, связанная с предназначением России, (которая в отличие от панславистского идеала И. Я. Данилевского в его работе «Россия и Европа» о создании самобытной «славяно-азиатской цивилизации») говорит о создании конфедерации Славянских государств под эгидой России.
К. Леонтьев подчеркивал, что «для исполнения особого и великого признания Россия должна все-таки значительно разниться от Запада и государственно-бытовом строем своим, иначе она не главой религиозной станет над ним». Надо признать, что в последние годы жизни русский мыслитель испытывал глубокие сомнения не только в отношениях великой культурно– государственной будущности России, но и в ее религиозном предназначении. Подобные историософские метания не могли не заметить его современники: Соловьев, Розанов, Бердяев, Мережковский,
