завоеваниям способствовало стремление гражданских и военных должностных лиц компании к получению «постов, грабежу и привилегиям». [418] Поэтому Индийская армия Британии/ОИК завоёвывала территории в других частях Южной и Юго-Восточной Азии, а затем, в 1840-х годах, захватила Пенджаб. [419] Должностные лица ОИК были способны задействовать армию компании для расширения своих возможностей по извлечению прибылей в опережение любых стратегических соображений, по которым принимались решения в Лондоне.
Парламент пытался смастерить торговую политику так, чтобы она максимизировала государственные доходы либо с помощью тарифов, либо за счёт разрешения ОИК получать прибыли, которые затем можно было бы уступить министерству финансов. Общие интересы британских промышленников (насколько они поддаются вычленению) не были значимым фактором в предпринятых парламентом изменениях торговой политики в отношении ОИК. [420] Однако, как уже отмечалось выше, частным интересам провинциальных деловых кругов в получении собственного доступа к индийской торговле было позволено оттянуть на себя часть прибылей ОИК, что сокращало суммы, которые компания могла отдавать министерству финансов. Ухудшение дел ОИК парламент пытался компенсировать фискальными мерами, прекратив монополию компании на торговлю с Китаем в 1833 году в попытке увеличить китайскую торговлю Индии и тем самым нарастить тарифные поступления. После этого Британия повышала и снижала тарифы на торговлю с Индией в зависимости от способности ОИК, а затем и правительства Британской Индии привлекать поступления из других источников и от военных издержек в Британской Индии.
Несмотря на недружественные действия купцов и компаний, не относившихся к ОИК, и утрату ею торговой монополии, в 1840-х годах позиции компании укрепились благодаря завоеванию Пенджаба и других индийских территорий. В начале 1850-х годов доходы ОИК составляли 30 млн фунтов стерлингов в год — примерно половину годовых доходов британского государства. Компания использовала эти средства, чтобы нанимать в свою армию 250 тысяч индийцев и платить британскому министерству финансов 1 млн фунтов в год за размещение на Индийском субконтиненте 20-30-тысячного контингента британских войск. Однако эти платежи шли прямиком в казначейство, а не на обеспечение армии. «Британские налогоплательщики получали огромное вознаграждение, но для армии это было неослабевающим напряжением». [421]
В 1857 году восстание (или мятеж) сипаев продемонстрировало неотъемлемый конфликт между интересами ОИК — точнее, в большей степени между интересами её официальных лиц в Индии — и интересами правительства Британской империи. Последнее было озабочено прежде всего тем, чтобы не подпустить к Индии европейские державы-соперницы, и поэтому воспринимало слабость ОИК как принципиальную стратегическую проблему для Британии, беспокоясь, что банкротство компании станет катастрофой для государственных доходов и всей британской экономики. [422] Само по себе восстание сипаев было воспринято британским правительством, а в особенности Дизраэли, [423] как результат непродуманных мер должностных лиц ОИК по реформированию индийского общества, которые нарушили существующие отношения в сфере землевладения и внесли хаос в местные элиты. Реформы под руководством ОИК прекратились, хотя к 1857 году многие изменения в порядке землевладения были уже необратимы. Миссионеры и некоторые представители британского министерства по делам Индии по-прежнему отстаивали дальнейшие реформы организации землевладения и других аспектов индийского общества, [424] но их предложения были отвергнуты британскими государственными чиновниками и представителями гражданской службы, которые управляли Индией после 1857 года.
Закон о Правительстве Индии 1858 года упразднил Ост-Индскую компанию, а Индия была поставлена под прямой контроль британского правительства: на смену должностным лицам компании пришёл один из чиновников кабинета министров — государственный секретарь, возглавивший новую Государственную службу Индии. Возможности должностных лиц извлекать прибыль из своих постов были резко сокращены, а куда менее выгодные позиции в гражданской службе привлекали соискателей иного рода, нежели во времена ОИК. Поначалу большинство из тех, кто поступал на Государственную службу Индии, были выпускниками Оксфорда и Кембриджа, однако по мере её расширения и более плотного контроля сверху эти лица обратились к иным, более прибыльным карьерным возможностям в других местах.
«В 1860–1874 годах три четверти соискателей были выходцами из профессионалов среднего класса, более четверти — из духовенства, каждый десятый пришёл с правительственной службы и из медицинской профессии, а 15% были выходцами из семей торговцев или юристов. У многих из них не было дипломов. Большинство из этих людей, не имея связей в Индии, соглашались на карьеру, о которой они могли мало что знать». [425]
Следствием расширения круга людей, которые служили и зарабатывали в Индии, было размывание границы между британцами в Индии и более масштабными землевладельческими и торговыми элитами в метрополии. Бывшие должностные лица Государственной службы Индии и их родственники селились по всей Британии, а бизнесмены со всей страны получали прямую или косвенную прибыль от индийских предприятий. На смену изолированной и воспроизводящей себя элите, которая воспринималась как коррумпированная теми, кто не был допущен к возможностям получить долю в разграблении Азии, пришло другое представление об Индии. После упразднения ОИК она считалась — и справедливо — источником поступлений и вооружённых сил для государства и территорией, вносящей свою лепту в экономику всей Британии и её империи.
«Впрочем, значительные группы британского общества зависели от должностей в гражданской и военной иерархиях индийской империи… [Поддержку империализма в целом порождало] воздействие на британское общественное мнение присутствия в социуме довольно значительного количества влиятельных лиц, которые провели активную часть своей жизни в Индии и вынесли из этого опыта некие предубеждения, заметные по их реакции на многие ключевые вопросы внешней политики или обороны». [426]
Колониальные элиты и внутренняя британская политика: стабильная имперская полития
Судьба Ост-Индской компании демонстрировала пределы автаркии элиты в Британии XIX века. [427] Несмотря на доступ к необъятным резервам поступлений и наличию собственной армии, способной защищать и расширять её территории в противостоянии европейским державам-соперницам и туземным правителям, ОИК утратила свою способность формировать государственную политику Британии, когда эта политика затрагивала компанию, и в конечном итоге не смогла воспрепятствовать национализации. Почему британская ОИК была уязвима для внешних сил в тех аспектах, которые не влияли на аналогичную нидерландскую компанию или французских и испанских колонистов? Британская ОИК меньше зависела от правительства своей метрополии, чем колонисты других крупных европейских держав или хотя бы британские колонисты в других частях света. ОИК финансировала себя самостоятельно и была автономной в военном отношении. Лишь колонисты Испанской Америки, о которых шла речь в главе 3, обладали схожей самодостаточностью и удерживали свои позиции, которые не оспаривались
