Арина Строганова
Неудивительно, что в 2000-х годах появилось так много лирики в его текстах (хотя ее и всегда хватало) – БУ наконец нашел свою любовь и соединил с ней свою жизнь. Он писал тексты о них и для них двоих, понятные им двоим, и его совершенно не волновало, понятно ли это кому-нибудь еще. Что происходило во внешней жизни, в стране, со временем все меньше занимало автора. В его поэзии и раньше по большей части отражалось мироощущение индивидуума, нюансы взаимоотношений, культурные ассоциации. Временами реальность прорывалась в тексты в виде рефренов “накипь смутного времени” или “нету никакого интернета”, но не более того. Политикой БУ никогда не интересовался, социализирован не был, жил своей внутренней жизнью, подпитку получал из общения и мира искусства, назвав так свой новый журнал (“Мир Искусства”), пришедший на смену “Связи времен”.
Юлия Теуникова
В какой-то момент Усов и вся компания – во многом под воздействием группы “Лайда”, где играла Настя, будущая Борина жена, – очень увлеклись культурой Серебряного века. Отсюда возник журнал “Мир искусства”. У них каждый даже имя себе специальное новое присвоил. Усов был Шаляпиным, Настя Белокурова – Нижинским, Оксана Григоренко из “Лайды” – Дягилевым и так далее. Вообще, журналы у Усова получались изумительные. Он очень здорово писал, составлял офигенные коллажи, помещал в некий свой мир истории про всем известных в тусовке персонажей.
Борис Белокуров (Усов)
В нулевые резко сократился круг общения. В 90-е в летний вечер меньше двадцати человек у меня в комнате не сидело. А потом все повзрослели. Все стали при делах. “Повзрослели” – это ругательство. “Выросли” – наоборот. А “повзрослели” – значит, просто у них мозг скукожился, стал старческим и многое не воспринимает уже. Я вот воспринимаю. Услышу что-то новое – сижу, слушаю и радуюсь.
Анастасия Белокурова
В нулевых мы делали журнал “Мир индийского кино”, и еще Борис сам написал, без адаптации, книгу про звезду Болливуда Митхуна Чакраборти. Она вызвала большой резонанс среди его поклонниц. Потому что Борис, как человек творческий, не мог подойти к вопросу написания книги про Митхуна Чакраборти банально. Поэтому там было придумано, скажем так, четыре-пять эпизодов, которых с этим актером не происходило. Но все остальное было написано абсолютно искренне, абсолютно! Я считаю, эта книга – готовый бестселлер, вообще не понимаю, почему ее никто не читает и не знает.
Борис Белокуров (Усов)
Это первая, единственная в мире книга о Митхуне Чакраборти!
Максим Динкевич
К 2003-му году я успел прочесть о “Енотах” аж в двух номерах “Контркультуры”, но найти их альбомы никак не мог. “Наши портреты не продают в ‘Рок-зиг-заге’”, – пел Усов и был прав. Его записей там тоже не было. Где искать актуальную информацию о группе, также было неясно. На школьных уроках информатики, которые тогда были моим единственным средством доступа к интернету, я вбивал в поисковике “Соломенные еноты” до тех пор, пока в один прекрасный момент он не выдал мне ссылку на неофициальный сайт “СЕ”, который делал Вова Зигфрид из Минска. Именно через него я познакомился с мифом о “Енотах”. Как стало ясно позднее, ненависть Усова к интернету не была мимолетным понтом или позой. В гостевой книге сайта шли нешуточные баталии – знакомые Бориса писали, что Усов невероятно зол, что кто-то выложил его альбомы, и требует срочно удалить портал и все его содержимое. Правда, писали они, сам он донести до общественности эту мысль не может, потому что бойкотирует интернет как явление. Вову все эти угрозы забавляли. Несмотря на то что он любил “Енотов”, к сумасбродству Усова и ко всей его секте он относился с большой долей иронии. В творчестве “Енотов” эта история, как ни странно, нашла свое отражение. Очевидно, без нее не было бы “Песни про интернет”, в которой строчка “за плату материнскую доедете до Минска и быстро там запишете два очень жестких диска” посвящена непосредственно Вове.
Борис Белокуров (Усов)
В интернете выложена очень плохая запись нашего концерта на вечере памяти Непомнящего, и это плохо, что она такого жуткого качества. Я никогда не был против распространения наших записей, всем их записывал, кто просил. Но я против существования сайта “Енотов” в частности и интернета в целом. Почему? Во-первых, люди просто разучились общаться между собой. Я не понимаю всей этой бесконечной переписки. Люди просто ищут легкие пути. По переписке гораздо легче кинуть кого-то или предать. И второе: мне категорически не нравится, что любой середняк получил доступ к печатному слову. Хотя я уверен, что оно от этого не потеряет своей ценности. Наступает стагнация после дикой эпохи 90-х. Наступает застой. Будет все хуже и хуже, все тоскливее и тоскливее, и рано или поздно – я не могу делать прогнозов, но лет через, наверное, двадцать-тридцать – появится оппозиция, которая будет нести слово. Но уже в какой-то другой форме, не в рок-н-рольной. Я, конечно, говорю не о политической оппозиции, а о культурной.
Максим Динкевич
В один из своих приездов в Москву Вова привез мне болванку с альбомами “СЕ”, скачать которые у меня не было возможности. Я спросил, сколько это будет стоить, на что он ответил, что запишет мне ее просто так, “за пиво”. Я воспринял эти слова буквально и купил ему какого-то пива. На встречу Вова пришел не один, а с приятелем. Тот вел себя странно – критически изучил принесенную не ему бутылку, спросил:
“А чего так мало?” и вообще очень недобро на меня косился. Позже Вова рассказал, что это был знакомый Усова, который как-то раз спас великого поэта, когда тот, пьяный и избитый, валялся у входа на какой-то концерт. Так парень вошел в круг приближенных и теперь, по всей видимости, пристально следил за тем, чтобы лишние люди к ним в компанию не затесались. С другим примером откровенного сектантства я столкнулся несколько позже: знакомый моей знакомой общался с Усовым, а мне очень хотелось хоть одним глазком взглянуть на его самиздат, и я как-то его спросил, можно ли у него взять почитать “Связь времен” или “Мир Искусства” с возвратом и под честное слово. Тот пробурчал что-то в духе: “Ну, если тебя сочтут достойным…” После этих слов я решил не навязываться. В следующий раз судьба свела нас с этим пареньком зимой 2008 года, когда я пришел брать интервью у Усова к нему домой. Вопреки нашим опасениям и ожиданиям Борис был очень дружелюбен, вежлив и приветлив. Мы мило прообщались часа полтора, как вдруг в дверь позвонили, и на пороге появился мой старый знакомый. Он принес Усову каталог с фильмами, какой-то еды и сел с нами за стол. Просидел молча какое-то время, а потом возьми и скажи: “Так это же ты выкладывал концерты “Енотов” в интернет”. (Я действительно это делал, потому что всегда любил делиться хорошей музыкой; на все концерты “СЕ” во второй половине нулевых я ходил с диктофоном.) Борис отреагировал достаточно спокойно, спросив, зачем я это делал, зная, что он против. Пришлось как-то оправдываться, было стыдно и неловко. И, хотя Усов не повышал голос и уж тем более не попытался меня ударить, стало ясно, что наш с ним разговор закончен. Мы быстро попрощались и ушли. Потом человек, который устроил эту встречу, рассказывал, что Усов звонил ему и жаловался, что тот подослал к нему предателей. То есть нас.
Максим Семеляк
“Афиша” перед Усовым дважды проштрафилась. Первый раз – когда мы составляли кретинский список пятидесяти лучших пластинок мира, и туда по какой-то причине попала советская “Алиса в Стране чудес”. Но это еще полбеды. Дело в том, что в материале была графа “Сексуальность”, уж не помню, кем придуманная, особенно уместная в детской пластинке (уж не помню, сколько ей выставили баллов). Усов пришел в ярость, ему до таких вещей было дело, серьезно. А второй раз был, когда мы делали какой-то не менее кретинский материал о молодежных музыкальных субкультурах, и “Еноты” там как-то попали в один ряд с “Радой и Терновником”, тут уж Усов совсем рассвирепел. Помню, он мне звонит на работу в “Ведомости”: “Ну что, предательство свершилось?” Тогда мы с ним, собственно, и поссорились, и в общем, хотя потом и помирились потом, былой теплоты уже не было. Мне это урок – не надо никуда лезть. Кстати говоря, я так понимаю, что в этой книге он тоже идет через запятую с какими-то другими группами – так вот, не думаю, что он будет от этого в восторге. Ну, так, имейте в виду на всякий случай.
Арина Строганова
В 2006–2007 годах уже без меня пишется альбом “Эльд” проекта “Пояс верности”. Запись впервые производилась на компьютер. Альбом остался незаконченным, поскольку планировалось наложить еще клавиши или хотя бы соло-гитару, но по разным причинам все зависло.
