– Точно, есть такой момент.
– Вот еще о разнице стран. В России тебя, как известно, два раза ограбили – обчистили квартиру и после на улице отняли сто долларов, четыре тысячи рублей и мобильный телефон. А в Америке сколько раз?
– Ни разу.
– Там, значит, логово желтого дьявола, холодные бездушные люди, а тут веселые высококультурные русские ребята тебя ограбили. Вот оно как… Ты сопротивлялся?
– Нет, конечно! Я никогда ни с кем не дерусь.
– Это ты так проявляешь политкорректность?
– Нет, просто я считаю, что драться глупо, это идиотизм. Драться? Ради чести? Зачем ломать себе какой-то палец или даже руку из-за какого-то дурака? Можно сломать даже ногу и хромать всю жизнь. Пусть берут деньги и идут, что им доказывать что-то?
– То есть в этом ты русских еще не понял?
– Нет, ну почему, я могу тоже горячо. У меня не только ведь немецкая кровь, но и ирландская, и я могу горячо к чему-то относиться. Но когда речь идет о том, чтоб что-то себе сломать…
– У меня такое чувство, что у тебя со страховкой проблемы.
– У меня обычная корпоративная страховка. Я пытался получить дополнительную страховку в Штатах, но это сложно, если ты там не работаешь.
– Вот скажи, Эдди… Ты вроде как боишься что-нибудь сломать, волнуешься из-за страховки. Но ведь ты сделал себе имя на репортажах со штурма Белого дома, на поездке в Буденновск… Нет тут противоречия? Ты думал тогда о том, что тебе могут оторвать голову? Насколько это тебя беспокоило? Расскажи-ка подробней про опасности и героизм и роль страховок. Что б с тобой было, если б в Чечне тебе оторвало ноги? Или тебя взяли бы в заложники? Кто платил бы выкуп?
– О собственном героизме говорить нечего. А опасности, естественно, были. Я просто считал, что личный опыт, приобретенный от увиденного там собственными глазами, был важнее безопасности. К тому же можно сделать хорошую, значимую фотографию, в том числе и для публикации. Это важно. И на первой войне, как помнишь, журналистов в заложники не брали. Тогда федералов все боялись.
– Эдди! Одно из отличий между нашими двумя народами в том, что русские не очень работящие.
– Да. Если тебе нужен хороший результат, то американцы – это самое то. Они как роботы. Они очень хорошо работают. А русские гениально творят, но работают хреново. Но хорошая работа – это самоцель, что ли?
– Гм, действительно… Разве в этом смысл жизни? Русские – это нация господ, философов и воинов. А так можно нанять кого-то, и пусть себе работают…
– Пятьсот лет назад можно было нанимать кого-то, люди, например, копали, и это поднимало экономику. А сегодня копать недостаточно. Надо организовать.
– Вот и тебя, американца, взяли, чтоб ты все организовал, чтоб был результат.
– Нет, не это было причиной. Просто появился западный человек, вот меня и взяли. Меня взяли не потому, что у меня больше организаторских способностей, а потому что плохо лежал.
Мораль
– Эдди! Ты в Бога веришь?
– Куда?
– В Бога, спрашиваю, веришь?
– Ну конечно. В Бога как можно не верить?
– Но ты понимаешь, что русский Бог и американский – это… чуть не сказал «два разных человека».
– Оба они не то. Как говорил кто-то из европейских философов, «твой Бог слишком мал для меня». Человек себе придумывает Бога, когда не удается найти другого ответа на сложную проблему в жизни. Когда понимает, что не может объяснить собственную смерть. Бог появляется от непонимания. И больше ни от чего. У людей умных Бог посложнее, у менее умных – попроще.
– Эдди, расскажи, пожалуйста, историю про то, как в 1994 году в Москве ты спасал женщину от насильников. Этот случай, кажется, даже в сводки милицейские попал.
– Это было так. В четыре утра слышу крик на улице: «Люди, помогите!» Крик был вправду ужасный. Я надел штаны, кроссовки, схватил нож и выбежал на улицу.
– Выбежал один американец, а больше никто. Ты подумал про своих русских соседей «вот пидорасы!»?
– Ну что я, дурак, что ли, такое думать? Женщин везде насилуют, не только в России.
– Но почему русские не выбежали, а выскочил американец? Вот что важно. А ты чувствовал себя Рэмбо?
– Нет, я чувствовал, что надо что-то делать.
– И все-таки опиши свои мысли по этому поводу.
– Как тебе объяснить? В России нет морали, а есть совесть. Совесть – это эмоции, это чувство к ближнему, а мораль – это чувство к незнакомому. Мораль – это более хладнокровные правила жизни. А совесть – это, блин… Она тебя мучит, когда ты обижаешь свою бабушку. Или друга. Совесть есть и у собаки. А мораль – это отстраненное правило жизни.
– Так-так. Значит, совесть – одно, а мораль – совершенно другое. Одно у нас есть, а другого нет…
– Совесть мучит, когда человек насилует знакомую женщину. А когда незнакомую, тогда его мучит мораль. Понятно?
– И ты об этом обо всем думал, когда с ножом побежал.
– Не думал. Но я знаю, что русский человек очень неэгоцентричен по отношению к близким, а к неблизким очень эгоцентричен.
– Это обычная племенная мораль.
– Конечно, – говорит он с облегчением. Ему, кажется, приятно, что разговор идет не к драке, просто люди обмениваются мнениями и не переходят на личности. Я сам не люблю спорить с русскими, они часто обижаются и переходят на уровень дискуссии «сам дурак». Эдди продолжает:
– Конечно, племенная! Поэтому хули на это реагировать каждый раз? Это и есть примитивная цивилизация. Вот и все! А если накладываются слои цивилизации на человека, он становится более моральным. Но это не обязательно хорошо.
– Гм… Значит, ты выбежал на улицу с оружием в руке…
– С ножом. Побежал… И вижу, на дороге стоит женщина в разорванном платье. Уже никакая. Я подбегаю: «Что случилось?» Мужчины, говорит, приставали. Она трясется, плачет, в истерике. И в этот момент – о чудо! – появилась милицейская машина. Менты видят женщину в порванном платье, а рядом полуголый мужик с ножом…
– По идее они должны были тебя побить и упаковать.
– Да-да, а потом разбираться. Но они почему-то выслушали меня и побежали ловить хулиганов. Одного из нападавших поймали.
Налоги
– Игорь, чтоб ты понял, о чем я, приведу такой пример морали. Вот у меня в этом году превысился доход, он достиг такой суммы, что теперь я должен платить налоги не только в России, но и в Штатах. Теперь я заплачу в Америке 30 тысяч долларов дополнительно к тем налогам, которые я по закону плачу в России. Я мог бы смолчать, скрыть это, но я считаю, что надо платить. В России же маленький налог, 13 процентов – это позор! Состоятельные люди должны платить больше! А у нас в Америке при такой зарплате, как у меня, на налоги уходит 30 процентов. Вам давно уже пора переходить на прогрессивную налоговую систему. Ну хотя бы 20 процентов платить. Почему уборщица платит 13 процентов и я 13? Я за то, чтоб были ясные отношения. Я предлагаю повысить налоги и уменьшить взятки. Теоретически, если платить больше налогов, можно повысить зарплату чиновникам и потом сажать их за взятки.
– Вот именно – теоретически.
– Я верю все-таки в то, что можно построить что-то хорошее! Я за то, чтоб богатые платили больше, чем бедные.
– И наших чиновников немедленно замучит совесть. Или даже мораль.
– Мы все знаем, что большая часть налогов идет налево. Ну и что с того?
Дальше мы начинаем орать и перебивать друг друга. Я ругаюсь матом и крою наивных американцев, он возмущается, что я не понимаю простых вроде вещей. Все, что я могу по этому поводу сказать, любой читатель легко сформулирует без моей подсказки. А вот доводы слегка обрусевшего американца могут показаться любопытными.
– Зачем выгонять или ссылать чиновника N.? Он среднестатистический человек. Его положение займет человек такой же или еще менее моральный. Люди у власти – это представители своего народа… Русский грабит по мере своих возможностей… Это я не осуждаю, потому что это часть жизни, часть общей культуры. Ну есть люди, которые не грабят, но их меньшинство. Поэтому что толку осуждать N.? И его жену, которая вдруг стала обладательницей огромного капитала? Уменьшение грабежа и размера взяток – это одно, а налоги – другое, эти вещи не пересекаются… Поднять налоги, если люди перестанут грабить? Тупиковая ситуация…
– Понимаешь, американцы сидят себе тихо и скромно. И особо не воруют. Китайцы воруют, но их за это расстреливают. Ты предлагаешь третий путь. Ну понятно, про русских все так думают, что им надо, чтоб не как у всех – воровать много и не расстреливать.
– Нет…
– Ты просто экстремист. Это как бороться против войны в Ираке, но при этом увеличивать финансирование армии, сажать антивоенных активистов и еще платить по сто долларов за скальп иракца.
