загрязнений, в частности пластиковых. Когда Эллен Макартур, выдающаяся британская морячка-одиночка своего поколения, оставила соревнования, она употребила славу и богатство на создание фонда, призванного содействовать развитию экономики замкнутого цикла с упором на экологичные производство и потребление [872].
Стал очевиден и неминуемый риск абсолютного одиночества в пустых пространствах. После Мартина Декуда самым известным морским суицидом ХХ века стало самоубийство участника «Золотого глобуса» Дональда Кроухёрста. Обнаружение его лодки, дрейфующей по Атлантике, вызвало большой общественный интерес. Этой трагедии были посвящены несколько документальных книг, романов, пьес и одна опера [873]. В 2017 году об этом событии было снято два полнометражных фильма [874]. Кроухёрст вступил в гонку в надежде на то, что успех принесет достаточно денег для спасения его провалившегося бизнеса по производству судового оборудования. Когда стало ясно, что его плохо подготовленная лодка не вполне пригодна для кругосветного плавания, он принял роковое решение имитировать лидерство, хотя и не смог продвинуться дальше Южной Атлантики. Это стало возможным благодаря определенной стадии развития коммуникационных технологий, когда можно было передавать радиосообщения, но еще не было устройств для глобального позиционирования. История явного обмана и близящегося разоблачения превратилась в высокую драму из-за духовного путешествия Кроухёрста, сюжет которого был впоследствии собран воедино по сохранившимся судовым журналам. Взгляд на скрытую опасность полного погружения в безлюдный мир дал его коллега и соперник Бернар Муатесье. «Плавая в этих водах, – писал он, – раздавленный чувством своей ничтожности, человек ободряется и защищается чувством своего величия. Именно здесь, в необъятной пустыне Южного океана, я сильнее всего ощущаю, насколько человек и атом, и бог» [875]. Одинокий моряк был одновременно крайне уязвимым и – полноправным хозяином своего мира. Все отвлекающие факторы были исключены. В этом было что-то от пантеизма Поуиса, от ощущения, что благодаря интенсивному общению с пустотой природы можно постичь ее первозданный смысл.
Питер Энсон в исследовании «современных отшельников» (1932) писал о
морских отшельниках, которым удалось найти свое «уединенное призвание». Действительно, зов «одинокого моря и неба» есть лишь голос Вечности, ибо море вытесняет человечество и время – оно не испытывает симпатии ни к тому ни к другому; ибо оно принадлежит Вечности, и оно поет свою монотонную песню Вечности во веки веков. Нигде лучше, чем на море, нельзя узнать, что значит «Одиночество Бога» [876].
В случае с Кроухёрстом долгое одинокое раздумье о своем несостоятельном будущем привело его к полному распаду, в котором атом слился со Всевышним [877]. 25 июня 1969 года, перед тем как покинуть лодку, он записал в журнале: «Я очень близок к Богу и должен доступным мне способом приблизиться наконец к пророчеству» [878]. Продление земного существования лишь задержало бы спасение.
Современное одиночное заключение
30 мая 2018 года инспектор тюрем Ее Величества направил в Министерство юстиции «Срочное извещение», касавшееся условий в Эксетерской тюрьме. Особенно его беспокоил «отдельный изоляционный блок», в котором
была специальная камера, абсолютно пустая, без мебели, туалета и кровати. Тюремные и региональные власти разрешили использовать эту камеру для тех, кто, по их мнению, был настолько уязвим, что нуждался в постоянном наблюдении, и за последние шесть месяцев она использовалась семнадцать раз. Предполагалось, что в этой камере есть надувная кровать, но сотрудники не обнаружили ее во время инспекции, а кроме того, инспекторы просмотрели видеозапись c заключенным, находившимся в камере под постоянным наблюдением без этой кровати [879].
Одиночное заключение стало символом всего антиобщественного и деструктивного в тюремной системе. Оно уже давно утратило свое место в качестве духовно нагруженного средства сдерживания и исправления. Эта практика сохранялась в Великобритании вплоть до межвоенного периода, а затем «изоляцию», как ее стали называть, было решено применять лишь к тем, кто нарушал тюремные правила или нуждался в защите от других заключенных [880]. В 2015 году в тюремном комплексе насчитывалось 1586 камер для раздельного содержания, в которых около 10 % заключенных за время содержания под стражей провели по меньшей мере одну ночь [881]. В отличие от американской системы, в которой продолжительное одиночное заключение вновь стало официальным элементом наказания (особенно в учреждениях особого режима, где сегодня содержатся в одиночных камерах более восьмидесяти тысяч заключенных), в британских тюрьмах наблюдается токсичная смесь непоследовательности и пренебрежения в том, что касается управления изоляцией [882].
В отсутствие первоначальных религиозных рамок последовательной стратегии по удалению заключенного из общества сокамерников так и не возникло. Хотя капелланы по-прежнему работали в тюрьмах и их работа получала высокую оценку у инспекторов, эффект от бесед через дверь камеры был в лучшем случае незначительным [883]. Десятилетия исследований о воздействии принудительного одиночества привели к установлению целого ряда вызываемых им психологических расстройств, и, как и в случае с новаторскими режимами 1840-х, широкое распространение имело опасение самоповреждений и самоубийств. К началу XXI века было четко установлено, что психическое заболевание – настолько же причина, насколько и следствие тюремного заключения, особенно в случае с теми заключенными, чье поведение требовало их изоляции от остальных [884]. Эта практика была осуждена совместным заявлением ведущих медицинских органов в 2018 году [885]. Было общепризнано, что периоды изоляции следует сочетать с физическими упражнениями и умственной нагрузкой, однако слишком часто их либо вовсе не было, либо они были недостаточными. «Режим в блоке был плохим, – сообщали инспекторы после посещения тюрьмы Уормвуд-Скрабс, – особенно для тех немногих заключенных, которые оставались там в течение длительного времени, не имея возможности заниматься чем бы то ни было как в блоке, так и за его пределами. Изолированным заключенным разрешалось заниматься вместе, но периоды тренировок были слишком короткими – около тридцати минут» [886]. Дело не в том, что система не знала о базовых потребностях тех, кому отказано в компании других, скорее речь шла о частых отказах в предоставлении таких услуг.
В ежегодном докладе главного инспектора за 2017–2018 годы отмечалось:
Изолированные заключенные (заключенные, содержащиеся отдельно от других, поскольку они нарушают режим или нуждаются в защите) должны ежедневно иметь доступ к телефону, возможность принять душ и время для упражнений на свежем воздухе, а кроме того, необходимо содействовать осуществлению ими целенаправленной активности. В большинстве учреждений этого не происходит, режимы и условия одиночного содержания являются плохими для многих заключенных. Лишь в четверти посещенных тюрем мы смогли убедиться в том, что была проделана реальная работа по возвращению изолированных заключенных к нормальной жизни [887].
Требование целенаправленного, последовательного режима тюремного уединения повсеместно нарушалось ввиду усугубляющейся нехватки ресурсов. После 1990 года «карательный поворот» в политическом
