Снова подчеркну, что я выбрал не хлесткие газетные слова. Это мысли, изложенные в академическом издании и отражающие весь контекст книги. А ведь она претендует на отражение диалога (“рокового спора”). Какой там диалог! Я прочел ее несколько раз и не нашел следа противоположной точки зрения, хотя бы в изложении. Светлым пятном в России представлены лишь “свеча Б.Пастернака, светившая и в этой ночи, отщепенство и дезертирство со всех фронтов Юрия Живаго”. Чтобы заслужить одобрение, надо быть отщепенцем русского народа и “дезертиром со всех фронтов”.
Даже оговорка о том, что “свое слово миру Россия сказала своей литературой”, противоречит всему контексту, поскольку, выходит, эта литература в самой России была услышана и понята лишь отщепенцами:
“Сын еврейского коммерсанта из Киева, автор “Апофеоза беспочвенности”, философ библейского экзистенциализма Лев Шестов как никто другой усвоил философский смысл хранимого русской литературой опыта... Кто, кроме еврея, “филолога” милостью и заповедью Божией, может испытывать всепоглощающую любовь к русскому слову, русской речи и литературе?”.
Это какая-то фантасмагория. Иной раз думаешь: нет ли тут скрытого издевательства над евреями. Когда читаешь всех почитателей Льва Шестова и Спинозы “в одном пакете”, удивляет их неспособность взглянуть на свои тексты со стороны. Как будто их подмывает сказать нечто прямо противоположное здравому смыслу.
Кстати, благосклонное упоминание о русской литературе (как будто она “вырвалась” не из тех же недр) — не более чем прием “доброго следователя”. Тут же в элитарном академическом журнале “Общественные науки и современность” некто Аб Мише, взяв Гоголя в качестве всемирного эталона антисемитизма, пишет: “Гоголь бессмертен. И вездесущ. Глаголом антисемитским жегшие сердца людей, вот они, гоголи, каждому народу свои”, — и перечисляет главных гоголей разных народов, в том числе: “в России — вождь декабризма Пестель, ничтожный Булгарин и великий Пушкин, Достоевский, И.Аксаков”... и т.д. Так что и русская литература, по указу Аб Мише, должна нашить себе звезду антисемита.
И главное, ненависть направлена не на какой-то неверный образ России, в ней нет ошибки. Если выписать все выдвинутые в книге обвинения в адрес русских и очистить их от злобных оценок, отражающих темперамент и воспитание авторов, то видно, что суть подмечена верно. Ядро России, русские, соединены державным мышлением и общинным духом (это называется “тоталитаризм” — в качестве ругательства). Отсюда — несовместимость с индивидуализмом и демократией западного типа, трудности в создании гражданского общества. Все так. Это вы и ненавидите? Но ведь эти свойства в гораздо большей степени, нежели русским, присущи самим евреям!
Да это и очевидно: впусти евреи в свою среду разъединяющую силу демократии и гражданского общества, они бы растворились в больших нациях без следа. Весь механизм соединения евреев тысячелетними традициями и праздниками, ритуалами и запретами (даже в пище) охраняется самым тщательным образом. До недавнего времени этот механизм доходил именно до крайнего тоталитаризма (это у меня не ругательство). Виднейший деятель сионизма В.Е.Жаботинский писал в 1936 г.: “Я тут разочарую наивного читателя, который всегда верил, что в гетто нас силой запер какой-то злой папа или злой курфюрст... Гетто образовали мы сами, добровольно, по той же причине, почему европейцы в Шанхае селятся в отдельном квартале”.
В.В.Розанов как раз в тех своих записках, где он идеализирует евреев, представляет еврейский кагал высшим образцом общинной жизни, доходит до его апологетики: “естественное качество кагала — не давать отделяться от себя, вражда к тому, кто отделился (судьба Спинозы в Амстердаме и “херема” над ним)... Херем и был совершенно справедлив, потому что “община” важнее личности, пусть даже эта личность будет Сократ или Спиноза... Но и вообще, и в частности, без отношения к Христу и отношения к еврееям, — “кагал” есть естественно-социальная форма жизни всех людей”.
Другое дело, что вне своей среды евреи в Новое время были разъединяющей, рыночной (и демократизирующей, то есть выступающей против и аристократии, и крестьянства, — “общины”) силой, что и вызывало упреки, конфликты и катастрофы, подобные изгнанию из Испании. Но это — особая большая проблема, которой авторы книги, возможно, и понять не могут. Как раз из-за своей ненависти к общине.
Противопоставляя евреев “русской идее”, эти авторы умалчивают о том показательном факте, что евреи вовлечены даже в русскую общинность сильнее русских (самый русский пьяница в пивной — еврей). Даже в российскую державность вовлечены. Причем не ассимилируясь с русскими, а именно в силу своего еврейства:
Вечно и нисколько не старея,
всюду и в любое время года
длится, где сойдутся два еврея,
спор о судьбах русского народа.
Вот эта глухота радикальных интеллектуалов еврейства к важным чертам и России, и российских евреев прискорбна. Это даже нельзя назвать тенденциозностью, от этого веет ненавистью, желанием разрыва, войны, мщения. Разрыва не только с Россией, но и внутри самого еврейства. Не об авторах, которые уже стали винтиками в идеологической машине стравливания граждан России, я говорю. Прискорбно, что никто из евреев их не остановит и даже не бросит им слова упрека. С кем же вести диалог?
Но пытаться вести его надо.
lorinser санкт-петербург 1 тюнинг-ателье "АВАНГАРД-НЕВА"
ВЛАСТЬ ДЛЯ ДЕЛОВОЙ РОССИИ ( Встреча Альберта Макашова с представителями малого и среднего бизнеса )
Режим КПСС рухнул не от всенародных волнений, а от недовольства им самой активной части общества. Партноменклатура с прокисшими мозгами хотела сохранить все как есть, а башковитые, энергичные люди из разных сфер деятельности не желали годами ждать повышения в должности и грошовой прибавки к жалованию. Они поставили на того, кто обещал скорые и крутые перемены в стране, — на Ельцина. Они обеспечили ему пост президента РСФСР, помогли задушить ГКЧП и воцариться в Кремле.
Ельцин оправдал надежды активного меньшинства. С началом его реформ все хваткие и энергичные через свободу частного предпринимательства получили шансы на быстрое обогащение. Но получили их не в равной степени, ибо главным для успеха в бизнесе при новом режиме была близость к власти, а не способности и умение организовать дело. И чем дальше шли реформы, тем отчетливее проявлялся блат в характере режима.
К середине 93-го Ельцин уже не имел поддержки всего активного меньшинства. На его стороне целиком и полностью остался лишь крупный, то есть вскормленный исполненной властью капитал. Капитал же средний и мелкий оплачивал выпуск враждебных режиму газет и книг, финансировал съезды патриотических и коммунистических организаций и обращал свои взоры к воевавшему с президентом парламенту. Конфликт между двумя ветвями власти являлся вместе с тем и конфликтом между двумя разными группами капитала. И расстреливая Дом Советов, Ельцин не только расправлялся с возмущением обездоленных реформами, но и уничтожал политический центр сопротивления мелкого и среднего бизнеса.
За два последующих года режим завершил построение блатного олигархического уклада, при котором две трети собственности и денег оказались в руках кучки приближенных к власти. То, что делалось в стране в 94-м и 95-м, делалось в основном во имя и во благо только этой кучки, никоем образом не заинтересованной в развитии отечественной экономики. Но поскольку не все от распродажи природных ресурсов и иностранных кредитов заглатывалось финансистами-олигархами, рынок товаров и услуг не исчез. То есть благодаря тому, что страна жила в долг, проедая достояние потомков и возлагая на них обязанности расплачиваться по займам, условия для существования мелкого и среднего бизнеса сохранились. А это в свою очередь предопределило то, что массовое предпринимательство сохранило нейтралитет к режиму Ельцина и в ходе президентских выборов 96-го никак себя не проявило, а лишь молча наблюдало, как олигархи околпачивали обывателя: или Ельцин, или гражданская война!
Массовое предпринимательство — это палатки и магазины, ремонтные мастерские, парикмахерские и прачечные, фирмы по перевозке грузов, строительству и производству продуктов. За каждым из множества их владельцев стоят десятки людей. И если владелец скажет, что вот эта власть приведет фирму к разорению, а та — к процветанию, то это не может не повлиять на политические симпатии привязанных к его бизнесу избирателей.
