Рассказывая о Берлускони, Конфалоньери первым делом отмечает его врожденный артистизм: “Он всегда развлекал нас и мог очаровать всех и каждого. Он играл в школьных спектаклях и писал для нашей газеты. Естественно, что в салезианской школе каждый день была месса, и каждый день мы с Берлускони туда ходили, что было некоторым перебором, учитывая наш подростковый возраст. Мне кажется, что нас сблизила именно музыка. Иногда мы устраивали джем-сейшены: я играл на органе или пианино, а он пел, обычно американские песни. Он всегда стремился доставить людям удовольствие, развлечь их”.
Берлускони задумчиво смотрит вдаль. Кажется, его захлестнули воспоминания. “Да, орган остался за Феделе, – сказал он наконец, – это стало его зоной ответственности. А я начал писать приветственные речи для важных гостей школы. К нам то епископ заедет, то кардинал. Я стал конферансье, распорядителем церемоний, который произносил все официальные речи, и учителя были очень мной довольны. Иногда я писал речи на латыни, ведь мы учили ее восемь лет и пять лет – древнегреческий. Вот где приходилось по-настоящему трудиться! И если у тебя не получалось, тебя выгоняли из школы, так что учиться нам приходилось много”.
Берлускони вновь игриво улыбается.
“У меня очень много родственников, – продолжает он. – И восемь моих тетушек и двоюродных сестер стали монахинями. Восемь монахинь в семье! Некоторые из них жили в обители недалеко от моей салезианской школы и часто приходили меня послушать, когда я произносил речь по случаю приезда кардинала или епископа. Однажды одна из них отвела меня в сторону и воскликнула: «Какой прекрасный кардинал из тебя бы получился!» Эту фразу она будет повторять в течение многих лет”.
Берлускони так хохочет над этой историей, что с трудом продолжает свой рассказ.
“Много лет спустя моя единственная оставшаяся в живых кузина, тоже монахиня, подошла ко мне после очередной моей речи и сказала: «Каким бы ты стал замечательным папой римским!» И должен признать, что нынешний понтифик делает свою работу именно так, как делал бы ее я. Но согласитесь, хотя мы с ним почти одного возраста, я выгляжу моложе”.
Сильвио Берлускони неисправим. Просто безнадежен.
На момент окончания салезианской школы Конфалоньери и Берлускони уже выступали на сцене: в выпускном классе они собрали музыкальную группу и позвали в нее троих друзей.
“Конфалоньери был главным и играл на пианино, а я пел и играл на контрабасе и гитаре, – рассказывает Берлускони. – Обычно мы давали концерты вечером в субботу и днем в воскресенье. Мы давали действительно хорошие концерты и получали за это хорошие деньги. У нас по-настоящему неплохо получалось”.
Всегда в погоне за победой. Всегда лучший. Всегда Numero Uno.
Два друга создали новую группу, что было ожидаемо и естественно, ведь они могли обаять и уболтать любого. На этот раз Берлускони играл на бас-гитаре, а Конфалоньери – на клавишных. И старый друг детства подтверждает, что молодой Берлускони действительно был отличным вокалистом.
“Да, у Берлускони был хороший голос. И он довольно рано стал хорошим певцом, – вспоминает Конфалоньери. – Мы с ним прошлись по всем итальянским романтическим песням, он и сам писал песни о любви. Еще он довольно неплохо пел на французском и знал песни на английском, что было очень современно по меркам 1950-х. Берлускони всегда шел в ногу со временем. Как правило, мы выступали в танцевальных залах, сейчас мы бы сказали – на дискотеках. Но если раньше к полуночи мы уже лежали в постелях, то теперь к полуночи люди только появляются в клубе, в лучшем случае. Из танцевальных залов мы перебрались в миланские ночные клубы и подрабатывали на частных вечеринках и свадьбах. И да, в то время мы немало зарабатывали. Берлускони великолепно исполнял свою версию «My Funny Valentine» и многие хиты Гершвина, например «Embraceable You» и «Lady, Be Good», «I Got Rhythm» и «The Man I Love». В его арсенале также была целая программа из шлягеров Фрэнка Синатры и Джерома Керна, а также Роджерса и Хаммерстайна, которые сочинили множество великих хитов, звучащих в бродвейских мюзиклах. Годам к восемнадцати мы зарабатывали достаточно, чтобы покупать большое количество музыкальных записей. А сейчас все те песни можно скачать бесплатно – подумать только!”
После окончания школы друзья поступили на юридический факультет Миланского университета и продолжали петь в клубах.
Вопреки распространенному в Италии мифу, Конфалоньери никогда не выступал на круизных лайнерах с Берлускони – он страдал от морской болезни. Однако не только корабельная качка разлучила близких друзей, которые до этого рука об руку покоряли музыкальный олимп в течение двух университетских лет.
“Мы всегда оставались друзьями, – говорит Берлускони, – но он был довольно категоричен, иногда резковато высказывался, поэтому мы спорили часто и обо всем подряд: о футболе, о музыке. Когда нам было лет по двадцать и мы уже учились в университете, он руководил нашей небольшой музыкальной группой и, представьте себе, уволил меня”.
Причина, по которой Берлускони выгнали, лишний раз доказывает, что предпринимательская жилка заложена у него в генах.
“Конфалоньери выставил меня, потому что считал, что я слишком много времени провожу с людьми, которые пришли нас послушать или потанцевать под нашу музыку. Якобы я слишком мало бывал на сцене. Я пытался объяснить ему, что занимаюсь чистым маркетингом и налаживаю контакт с публикой, чтобы люди в следующий раз пришли на наш концерт, а не на чей-то еще. Но он хотел, чтобы я играл на контрабасе, потому что ему нравилось, как я играю на контрабасе. А я, между прочим, был знаком и с барабанами, и с гитарой, время от времени садился за пианино. Но нет, он сказал: «Сильвио, ты мне нужен на контрабасе». Как-то раз мы долго ругались, он обвинял меня в том, что я очень много времени трачу на общение с людьми и мало играю на контрабасе. И уволил меня. Просто взял и уволил! Естественно, я начал выступать в другом месте, и уже через три недели все люди ходили слушать меня, а он в итоге ездил с концертами в Бейрут, то есть в Ливан!”
Рассорившись с другом, Берлускони решил провести лето на круизных лайнерах и устроился в компанию Costa Cruise Lines. Сначала он только пел, а затем стал выполнять самую разную работу. До этого он уже пробовал подрабатывать свадебным фотографом и продавцом пылесосов, однако настоящая школа жизни ждала его в морских круизах. Берлускони, называющий себя “прирожденным обольстителем”, отточил свое умение очаровывать людей, исполняя незамысловатые песенки для пассажиров гигантских океанских лайнеров, круживших по морям. Обычной публикой там были обеспеченные пенсионерки и молодожены, празднующие свой медовый месяц.
“Сначала я играл на контрабасе в группе Lambro Jazz Band, названной так в честь реки Ламбро, которая течет через Милан. У нас было пять музыкантов, а я вскоре стал ведущим вокалистом. А каждый день в полночь на главной палубе корабля шел концерт, который в программке круиза значился как Une Voix et Une Guitare – «один голос и одна гитара» по-французски. Это был я! Я отлично развлекал публику. Я знал 150 песен и принимал заказы из зала. Иногда я даже сочинял песни на ходу, например для какой-нибудь приятной особы, просто чтобы понравиться слушателям. У меня всегда хорошо получалось писать тексты песен и рифмовать слова. В общем, я отменно проводил время”.
Берлускони смеется, вспоминая свои выступления на круизных лайнерах.
“При этом я не только пел, у меня была масса других обязанностей. Мой день начинался на палубе с игровыми площадками, где я организовывал все игры. Днем корабль пришвартовывался в каком-нибудь порту, и люди сходили на берег, чтобы осмотреть местные достопримечательности, а я проводил для них экскурсии, хотя в большинстве случаев сам видел город впервые. Но я готовил свои туры заранее и лишь потом преображался в гида. Затем с девяти вечера до полуночи я играл с группой в танцевальном зале, а с полуночи до трех часов утра пел в Une Voix et Une Guitare. График у меня был очень плотный”.
Берлускони признается, что исполнял достаточно много песен Фрэнка Синатры, однако его настоящей страстью были французские песни о любви.
“Сначала я больше внимания уделял итальянским песням. Порой я сам писал слова, а Феделе – музыку. Но французские композиции нравились мне больше, я просто обожал французские песни о любви. Думаю, что именно поэтому я решил пожить в Париже. На тот момент я еще учился на юридическом в Милане, диплома у меня не было. Я начал слушать курс по сравнительному правоведению в Сорбонне. А по вечерам я подрабатывал, пел в кабаре. Было здорово, мне это нравилось. Но мой отец очень расстроился, когда после окончания курса в Сорбонне я не поехал в Милан. Он умолял меня вернуться”.
