столько же воздушных миль, сколько и сами женщины). Наслушаешься подобных разговоров и с тоской вспомнишь о временах, когда ожирение не было главной проблемой человечества.
Для всех, кто не читал «Homo Deus» Юваля Ноя Харари [20], привожу несколько цифр: «Вероятно, в то время как богатые жители Беверли-Хиллс смакуют садовый салат и паровые туфу с киноа, бедняки в трущобах и гетто набивают желудки шоколадными батончиками, чизбургерами, гамбургерами и пиццей. В 2014 году более 2,1 миллиарда человек имели избыточный вес, а 850 миллионов страдали от недоедания. Предполагается, что к 2030 году половина человечества будет маяться избыточным весом. В 2010 году около миллиона человек умерли с голоду или от недоедания, а три миллиона пали жертвой ожирения».
С питанием во всем мире что-то не так. Иначе в бедных странах, вроде Мексики, не страдало бы от ожирения столько людей, в наших широтах не раскупались бы нарасхват книжки о диетах, а из тех стран, где как раз начался экономический подъем, богатые женщины не совершали бы паломничества на курорт Зальцкаммергут.
Я провел в роскошном санатории три умопомрачительные недели. За это время я и впрямь постройнел. И почувствовал себя лучше. Еще две недели продержался: концентрировал внимание на еде. А потом откатился назад, к старому способу поглощения пищи. Живот мой снова примерно также объемист, как и до лечения. И все-таки я убежден, что оно пошло мне на пользу. Ведь и наши предки, охотники и собиратели, знавали тучные и тощие времена. Очевидно, колебания веса вообще не вредны, разве что в спешке не сразу находишь подходящие брюки. Похоже, что оздоровляющее воздействие регулярного голодания объясняется отнюдь не потерей веса. В 2016 году японец Ёсинори Осуми получил Нобелевскую премию по медицине: он выяснил, какие чудеса происходят в организме, когда перерыв между приемами пищи ежедневно составляет 16 часов («прерываемое голодание»). Из клеток удаляется всякая дрянь. Чтобы восполнить недостаток пищи, организм сначала использует дефектные белки (загуглите термин «аутофагия»). Организм избавляется от того, от чего он давно хотел избавиться, в частности от акриламидов, способствующих развитию рака, и белков, поврежденных свободными радикалами. Похоже, очищение начинается через 12–14 часов голодания.
Первое требование моего лечебного поста: держать регулярные длительные паузы в еде. Поскольку мой аппетит разыгрывается в основном по вечерам, считаю делом чести (при отсутствии дисциплины) — неуклонно соблюдать некоторые правила. Правила создают режим, а режим вырабатывает привычки. Теперь я держу строгий пост (24 часа) один или два раза в неделю. После восьми вечера ничего не ем, зато через 12–14 часов заставляю себя завтракать. По утрам мой желудок закрывается, но все-таки каждый день я ем либо овсянку, либо цельнозерновые хлопья с конопляным молоком и несколькими кусочками яблок.
Масштабные планы («Больше никаких углеводов!», «Никакого пива!») быстро терпят провал, в чем я мог убедиться на горьком опыте. Я ставлю перед собой скромные, осуществимые цели, а затем частично корректирую, усложняю их. Кстати, мой совет любителям пива: в переходный период пейте «Кислятину». В Нижней Баварии, сердце Баварии, так называют светлое пиво, наполовину смешанное с минеральной водой.
Самое главное — смотрите на это дело проще! Вероятно, самая лучшая для человека и окружающего мира диета — планетарная. Ее можно описать так: много зелени, минимум сахара, немного животной пищи. Для самой простой и одновременно самой эффективной диеты не нужно ни руководства, ни инструкций, ни консультантов. Съедай половину. Ешь меньше. Двигайся больше. Точка.
* * *
Одно дело — спасать свое тело, и совсем другое — спасать мир. Можно долго спорить, обеспечит ли биологическое сельское хозяйство пропитание мира. Или это под силу только промышленной агротехнике при широком применении химических удобрений. Я предполагаю, что ошибочно само понятие «пропитание мира». Насколько мне известно, борьба с голодом уже не требует от прогрессистов титанических интеллектуальных усилий. Семьдесят процентов всей сельхозпродукции производится мелкими фермерами. Они бы обеспечили «пропитание мира», если бы им помогали, если бы мы, упорно настаивая на массовом потреблении мяса, не истощали посевные площади, чтобы прокормить скот. Еще мне кажется, что в среднесрочной перспективе безразлично, на какой вид сельского хозяйства делать ставку. Если западный образ жизни, с его привычками потребления, распространится на весь мир, никакая форма сельского хозяйства задним числом ничего не исправит.
По-моему, вопрос о том, какое сельское хозяйство предпочтительней — биологическое или традиционное, решается просто. Спросите себя: что такое почва? Неужели это нечто влажное, в чем растения должны просто стоять вертикально? Синтетическая вата, вроде той, что применяют в фабричных теплицах Голландии? Нет, почва — это нечто живое, обеспечивающее растения питательными веществами.
Я думаю об этом каждый раз, когда покупаю овощи или фрукты.
А что касается мяса, то спрашиваю себя: считаю ли я животных неодушевленными предметами, которые можно сотнями тысяч содержать на фабриках, предназначенных для максимального производства яиц, масла и молока? Или живыми, как и я, существами, имеющими право на соответствующее обращение? И легко принимаю решение. Кстати, Эккарт фон Хиршхаузен [21] предлагает размещать на упаковках не только сведения о калорийности продуктов, но и «Декларацию о выбросах CO2». «Пусть люди наконец узнают, что говяжий суп производит в десять раз больше парниковых газов, чем овощной. Пусть потребитель задумается: неужели говяжий в десять раз лучше? Нет».
В самом деле, нет более эффективного рычага для уменьшения выбросов и сбережения ресурсов, чем наше питание. Вред от воздушных полетов пренебрежимо мал по сравнению с тем следом на земле, который оставляют наши привычки в еде. Немцы только за счет личного потребления выбрасывают в атмосферу примерно 7,7 тонн CO2 на душу населения (между прочим, средний мировой показатель — 4,8 тонны). А если бы мы прекратили употреблять в пищу обработанные (готовые к употреблению) пищевые продукты и мясо, то сократили бы выбросы больше чем на тонну (для сравнения: отказ от внутренних авиарейсов сэкономил бы всего 0,28 тонны выбросов на душу населения). Насколько абсурдно наше потребление мяса, показывает простой расчет: чтобы потребить одну калорию в виде мяса, нужно скормить скоту десять калорий в виде фуража.
Хуже всего на климат влияет говядина, потом свинина; курятина намного безопаснее, а мясо дичи меньше всего вредит окружающей среде. Каждый немец потребляет в среднем 165 граммов мяса в день. Если бы каждый съедал в три раза меньше (жаркое только по праздникам и воскресеньям, как в старые добрые времена), то сократил бы выбросы CO2 больше чем на 100 кг в год.
Рискуя навлечь на себя упреки в ханжестве (теперь это называется virtue-signalling),
