В Женеве, куда мы приехали в 1903 г., Ильич целые дни проводил в библиотеке «Общество чтения» (Societe de Lecture), где была громадная библиотека и прекрасные условия для работы, получалась масса газет и журналов на французском, немецком и английском языках. В этой библиотеке было очень удобно заниматься. Члены общества — ^ по большей части старики-профессора — редко посещали эту библиотеку; в распоряжении Ильича был целый кабинет, где он мог писать, ходить из угла в угол, обдумывать статьи, брать с полок любую книгу.
Усердно пользовался Ильич в Женеве и богатой русской библиотекой имени Куклина, которой заведовал т. Карпинский. Живучи в других городах, он потом выписывал из этой библиотеки книги.
В Париже Ильич пользовался главным образом Национальной библиотекой (Bibliotheque rationale).
В декабре 1909 г. я писала матери Ильича про его работу в библиотеке: «Вот уж вторую неделю встает в 8 ч. утра и ездит в библиотеку, откуда приезжает в 2 часа. Первые дни трудно было так рано вставать, зато теперь он очень доволен и спать ложиться стал рано»[70].
Кроме Национальной библиотеки, Ильич обошел и ряд других библиотек в Париже, но они мало удовлетворили его. В Национальной библиотеке отсутствовали каталоги за более поздние годы, кроме того, была большая бюрократическая канитель с выдачей книг. Вообще во Франции библиотечное дело было архибюрократично поставлено. Городские районные библиотеки состояли почти из одной беллетристики, но и то, чтобы получить право пользования ими, надо было принести удостоверение от домохозяина, который должен был брать на себя ответственность за аккуратное возвращение книг жильцом. Нам домохозяин долго не выдавал такого удостоверения по случаю бедности нашей обстановки. По тому, насколько налажено библиотечное дело, судил Ильич об уровне культуры; состояние библиотечного дела было для него показателем общей культурности.
Вот что писал он 22 апреля 1914 г. из Кракова: «… работать в Париже неудобно, Bibliotheque nationale налажена плохо, — не раз мы вспоминали Женеву, где работалось лучше, удобная библиотека, менее нервна и бестолкова жизнь. Из всех мест моего скитания я бы выбрал Лондон или Женеву, если бы оба не были так далеко. Женева особенно хороша общей культурностью и чрезвычайными удобствами жизни. А здесь, конечно, о культуре уже говорить не приходится — почти как Россия, — библиотека плоха и архинеудобна, но мне почти и не доводится в ней бывать…»[71]
Когда мы приехали из Кракова в Берн, Ильич писал Марии Ильиничне от 22декабря 1914 г.: «Хороши здесь библиотеки, и я устроился недурно в смысле пользования книгами. Приятно даже почитать — после периода ежедневной газетной работы. Надя имеет здесь еще педагогическую библиотеку и пишет педагогическую работу»[72].
20 февраля 1916 г. Владимир Ильич пишет Марии Ильиничне: «Мы с Надей очень довольны Цюрихом; здесь хороши библиотеки…»[73], а 12 марта 1916 г. пишет матери: «Мы живем теперь в Цюрихе. Приехали позаниматься в здешних библиотеках. Озеро здесь очень нам нравится, а библиотеки много лучше бернских, так что пробудем еще, пожалуй, дольше, чем хотели»[74].
И потом опять 22 октября в письме к Марии Ильиничне повторяет: «… в Цюрихе библиотеки лучше и работать удобнее»[75].
В Швейцарии библиотечное дело великолепно поставлено. Особенно хорошо налажен обмен книг между библиотеками. Научные библиотеки немецкой Швейцарии связаны с библиотеками Германии, и даже во время войны Владимиру Ильичу удавалось получать через библиотеку нужные ему книги из Германии.
Другое — это прекрасное обслуживание читателей, отсутствие всякого бюрократизма, прекрасно составленные каталоги, открытые полки, исключительно внимательное отношение к читателю.
Летом 1915 г. мы жили в горах, у подножья Ротхорна, в очень глухой деревушке, и получали там из библиотек книги, пересылаемые бесплатно по почте. Книги присылались в складной папке, к которой прикреплялся билет с надписью: на одной стороне был написан адрес того, кому направляется книга, на другой — адрес библиотеки. Возвращая книгу, надо было лишь перевернуть билет с надписью и отнести на почту.
Владимир Ильич всячески выхваливал швейцарскую культуру и мечтал о том, как налажено будет после революции библиотечное дело в России.
1932 г.
СОВРЕМЕННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ДЕЛА НА БИБЛИОТЕЧНОМ ФРОНТЕ
(ФЕВРАЛЬ 1932 г.)
Сейчас библиотечное дело приобретает совершенно особую остроту, потому что страна-то стала грамотной, а книг нет — «ложки есть, а хлебать нечего». Если мы возьмем данные Госплана за 1929–1930 гг., то в наших библиотеках имеется 54 миллиона книг. На первый взгляд кажется не очень плохо — 54 миллиона книг. Затем, если мы возьмем данные по городу, то у нас на одного человека приходится 0, 7 книги. Это равняется тому, что имеется в САСШ. Можно было бы сказать: вот это великолепно. Но если мы посмотрим на те книги, которые у нас есть, то надо сказать, что новых книг мало.
Из того громадного количества книг, которые изданы Огизом за годы его существования в количестве 3 с лишним миллиардов, только 2 % попали в наши библиотеки — ничтожная часть. Кроме того, книги морально устаревают. Часто выйдет книга, а через год, даже через несколько месяцев эту книгу уже нельзя пускать в оборот.
Дальше совершенно необходимо, чтобы книги своевременно приходили на места. Если мы посмотрим с этой точки зрения на наше книжное богатство, то мы увидим, что тут дело у нас обстоит совершенно трагически. Новые книги мы не продвигаем в низы, деревенские и даже рабочие низы питаются старыми книгами. У нас обычно так бывает, что каждая бригада, которая посещает библиотеку, считает, что надо вычистить ее. Каждая бригада считает себя вправе чистить библиотеку. Сейчас перед нами стоит задача продвинуть новые книги. Тот путь, которым идет сейчас книга из Госиздата, никуда не годится. Библиотеки должны закупать книги, но когда они собираются это делать, то книг уже на рынке нет. Мы постоянно в Наркомпросе наблюдаем такую картину: приезжают с мест люди с деньгами, бегают, высунув язык, по всем книжным магазинам и организациям, чтобы закупить книги, и, так как закупить нечего, тратят деньги на закупку старой литературы, которая совершенно не нужна.
Недостаток нужных книг — это самый основной недостаток в библиотечной работе. У нас такой порядок: книги идут через Книгоцентр, который распределяет литературу; литература попадает в распределитель, потом в коллектор Наркомпроса, потом из нашего коллектора литература попадает в наш распределитель; и когда она попадает на места, то литература к весенней посевной кампании часто приходит после осенней посевной кампании.
Надо совершенно изменить путь продвижения книги. Нужно так организовать наши библиотеки, чтобы они обслуживали низовые массы. Можно было бы в самом процессе изготовления книг при помощи Главлита уже намечать те книги, которые могут идти в низовые библиотеки. Низовые библиотеки — это самое важное дело. Нужно, чтобы книга дошла до массы. Вместе, с Главлитом можно было бы определить в самом процессе изготовления книги, что данная книга должна быть направлена в массовую библиотеку. Это дает возможность установить рабочее ядро, которое должно быть в каждой библиотеке — в профсоюзной или деревенской, все равно необходимо, чтобы в ней была политическая литература, необходимо, чтобы в ней была некоторая основная техническая и специальная литература, общеобразовательная и учебники. Необходимо наметить такое рабочее ядро и так снабжать его книгами, чтобы книги шли конвейером: сразу, как вышла книга, чтобы она немедленно через Книгоцентр, а может быть, прямо через Госиздат пересылалась на места, чтобы книга приходила вовремя.
Затем в наших библиотеках очень различны читатели. Одно дело какой-нибудь большой машиностроительный завод, другое дело село, или небольшой колхоз, или даже большой совхоз. Тут совершенно различные читатели. Тут можно сделать так: у нас есть известное число библиотек, которые имеют право получать любые книги, у нас бронируется фонд для этих библиотек, и эти библиотеки в течение трех месяцев могут брать те книги, которые им нужны.
То же самое мы можем сделать и с массовыми библиотеками. Книги бронируются в течение 2–3 месяцев, и из этого забронированного фонда библиотеки могут выбирать то, что им надо: профсоюзные — свою литературу, колхозные — свою, совхозные — свою, т. е. ту литературу, которая им нужна.
Но как они будут узнавать о том, что эта литература вышла? Необходимо, чтобы в определенное число каждого месяца издавался бюллетень вышедшей новой массовой книги.
Мы с рядом товарищей обсуждали этот вопрос, и все считают, что, если удастся поставить правильно снабжение, мы сразу все библиотечное дело поставим на другие рельсы, потому что сейчас ни внизу, ни вверху нет достаточного внимания к библиотечному делу. Сейчас происходит, например, такая вещь: нет помещений, и все экономят на помещениях. Имеется постановление Совнаркома от 2 марта 1930 г., которым запрещается переселение библиотек. Но одно дело постановление, а другое — практика. Никто за этим не смотрит. Надо, скажем, развернуть ШКМ. Никто не дает помещения, и поэтому библиотеку в 36 тысяч томов отправляют в подвал. Или же нужно помещение для вуза. Помещения нигде нет, а вуз предписано открыть. А так как библиотека малое дело, она может потесниться.
