И тут Георгий Лукич (Неволин. — В.Р.) вспомнил слова командующего Северным флотом адмирала С.М. Лобова, произнесенные им перед выходом лодки в поход: «Корабль в опасное положение не ставить». Глядя в горячие глаза офицеров, контрадмирал твердо сказал: «Мы сделали дело, и дело очень большое. По его результатам будут определять возможности нашей страны в борьбе с вероятным противником. Каждую крупицу опыта надо донести до Большой земли...»[436]
Конечно, подводники были огорчены. И все же посещение полюса им удалось отметить: в точке пересечения меридианов состоялся торжественный спуск капсулы с землей, взятой у подножия монумента боевой славы подводников-североморцев. Провели в районе полюса и праздник Нептуна. Каждый из участников похода получил памятный диплом.
Если не считать того, что атомоходу так и не удалось всплыть на полюсе, поход проходил до поры до времени без осложнений. За время плавания не было ни одного случая выхода из строя или какой-нибудь неисправности материальной части. И это на фоне многочисленных рассказов бывалых подводников-атомщиков о неполадках и происшествиях. Безусловно, это стало не только подтверждением надежности лодок этого проекта, но и свидетельствовало о высокой выучке экипажа, в том числе и личного состава электромеханической боевой части, возглавляемой инженер-капитаном 2 ранга Б.П. Харченко.
А вот штурманская боевая часть оказалась не на высоте. В результате допущенных, как установили позднее, «методических, организационных и просто арифметических ошибок» были допущены огромная невязка в координатах места и неточности в курсоуказании.
И все же штурманской «команде», находящейся на «К-411» в этом походе, удалось найти выход из создавшегося положения и обеспечить благополучное завершение плавания. Этот «печальный случай», как вспоминает контр-адмирал в отставке А.Н. Яковлев, побудил его, тогда флагманского штурмана Северного флота, совместно с флагманским штурманом 3-й флотилии атомных подводных лодок капитаном 1 ранга В.В. Владимировым, разработать дополнительные рекомендации корабельным штурманам подводных лодок и подвергнуть их экзамену «под расписку» с выставлением оценок[437].
Но и неприятностями навигационного характера дело не ограничилось.
Уже после всплытия на чистой воде, когда необходимо было донести об этом на главный командный пункт флота, «подвел» эфир: посылаемые радиограммы до берега не доходили. Попробовали подводники связаться через ледокол — тот же результат. Магнитная буря, характерная обычно для высоких широт в зимнее время года (а было начало сентября), будто заблокировала радиоволны. «Молчание» подводников не на шутку взволновало командование флота. В район всплытия послали два самолета, через которые и удалось, наконец, установить связь. А затем случилась беда: при возвращении на свой аэродром один из самолетов разбился при посадке. «Эта трагедия, — как заключил беседу с автором командир «К-411», — наложила мрачный отпечаток на весь наш поход...»
По возвращении в базу 7 сентября началась рутинная работа по составлению отчетов о походе. Командование флотилии подготовило и представления о награждении участников похода. Однако оно так и не состоялось. Единственным, кто был отмечен, но уже позже, оказался командир подводного крейсера. Капитан 1 ранга С.Е. Соболевский получил орден Красного Знамени... по итогам учебного года за успехи в боевой и политической подготовке. А экипаж ракетоносца удостоился в 1972 году (кстати, первым в Вооруженных Силах СССР) Вымпела министра обороны за мужество и воинскую доблесть. Журнал «Морской сборник» посвятил в связи с этим на своих страницах небольшую информацию[438], ни словом не обмолвившись о том, что ракетоносец первым из своих грозных «собратьев» побывал на полюсе.
Арктические походы атомных подводных лодок Северного флота, в том числе и к Северному полюсу, Обычно, как мы видели, продолжались не более двух недель, а время пребывания подо льдом ограничивалось 7—9 сутками. Первый длительный поход под ледяной шапкой планеты выпал на долю экипажа атомной подводной лодки «К-147» пр. 671, носившей именное название «50 лет СССР». Он состоялся в 1971 г.
Разработка пр. 671 велась в СКБ-143 под руководством главного конструктора Г.Н. Чернышева. Многоцелевые подводные лодки этого проекта принадлежали ко второму поколению атомоходов. Строились они в Ленинграде на Адмиралтейском заводе, В 1967—1974 гг. флот получит от промышленности 15 единиц[439].
В отличие от многоцелевых атомных подводных лодок первого поколения пр. 627А, корабли пр. 671 были одновальными, хотя имели два реактора и два турбогенератора. Они обладали большей скоростью хода и глубиной погружения, более совершенным навигационным радиотехническим вооружением. На лодках были установлены всеширотные навигационные комплексы «Сигма». Имелась телевизионная система наблюдения за общей и ледовой обстановкой МТ-70, способная при благоприятных условиях выдавать видовую информацию на глубине до 50 м.
Командовал «К-147», третьей в этой серии лодок, капитан 1 ранга В.В. Анохин. А руководителем похода командующий Северным флотом адмирал флота С.М. Лобов (естественно, с одобрения главкома) предложил стать Герою Советского Союза контр-адмиралу А.П. Михайловскому, возглавлявшему тогда штаб 1-й Краснознаменной флотилии атомных лодок.
У экипажа «К-147», успешно решавшего все задачи боевой подготовки и уже совершившего ряд походов на боевую службу, имелся только один недостаток — он не плавал подо льдом. Поэтому подготовку к подледному походу ему пришлось начинать с нуля. А поход действительно намечался нелегкий и необычный, во время которого предстояло решать и оперативные задачи, и заниматься выполнением обширных научно-исследовательских программ и гидрографических исследований. Выполнение их стало возможным, благодаря наличию на корабле всеширотного навигационного комплекса «Сигма», обеспечивающего не только уверенное плавание в приполюсных районах, но и резкопеременное маневрирование при ведении автоматизированного счисления и боевой прокладки в квазигеографической системе координат. Приемники радионавигационной системы «Маршрут» позволяли принимать сигналы из-подо льда, определять место подводной лодки в любом районе Северного Ледовитого океана. В дополнение к эхоледомерам на «К-147» установили опытные образцы панорамных обнаружителей полыней, а также новейший прибор — стабилизатор глубины. Последний давал возможность не только удерживать лодку на заданной глубине без хода, но и осуществлять вертикальное всплытие в автоматизированном режиме.
План 45-суточного похода был рассчитан на пребывание подводной лодки под ледяным панцирем в течение 35 суток. Плавание «К-147» должно было положить начало систематическому несению боевой службы в Северном Ледовитом океане, в связи с чем на лодке имелся полный боекомплект торпедного оружия в готовности применить его по приказу Верховного главнокомандования против подводных лодок вероятного противника[440]. Имелась и еще одна немаловажная особенность намеченного похода — отсутствовал заранее детально разработанный маршрут арктического плавания. Командование и штаб флота определили только районы, где лодка должна была маневрировать самостоятельно или по указанию берегового командного пункта.
18 сентября «К-147» покинула базу и направилась к северной оконечности Новой Земли, где ее ожидал небольшой отряд обеспечения. Возглавлял отряд капитан 2 ранга В.М. Храмцов, командир одной из атомных подводных лодок, а в прошлом штурман «К-181» во время ее похода к полюсу в 1963 г.
Утром 23 сентября «К-147» завершила движение строго на север и, «описав пологую циркуляцию, на 84-й параллели легла на курс встречи с дрейфующей станцией «СП-18», — запишет в своей «Арктической тетради» А.П. Михайловский.
Уже в самом начале плавания подводники начали отрабатывать маневр постановки на стабилизатор глубины в непосредственной близости от нижней поверхности льда. Это позволило в дальнейшем, в течение всего похода, надежно принимать сигналы радионавигационной системы «Маршрут» и определять место подводной лодки в любом районе Арктического бассейна, а также получать радиоинформацию с берега на сверхдлинных волнах, не прибегая к всплытию в полыньях.
Однако подобный маневр, сопряженный с немалой опасностью, требовал в полном смысле ювелирной работы центрального поста. Лодка в данном случае «зависала» на глубине 15—17 м. При этом расстояние от нижней поверхности, как правило, торосистого льда до верхнего среза ограждения рубки составляло 5—7 м. А впереди по курсу и за кормой в непосредственной близости от корабля сплошь и рядом свисали внушительные «сталактиты». Тщательное соблюдение «техники безопасности» тем более было необходимо для «К-147», имевшей, как и другие корабли этого проекта, единственный, далеко вынесенный за корму и совершенно незащищенный винт. Не имело подкрепления и ограждение рубки. «Противный и опасный маневр», — заметит позже в своем походном дневнике A.M. Михайловский. К тому же он требовал значительного времени — всему личному составу подводной лодки приходилось стоять на своих постах по боевой тревоге несколько часов.
