Вдумайся, читатель! До восьмидесятых годов XIX века, когда в прибалтийских губерниях был введен Городовой устав Российской империи, делопроизводство велось там не на имперском, то есть русском, а на немецком языке. Вряд ли сегодня приходилось бы говорить о прибалтийских национальных культурах, если бы не только деловым, но также и имперским языком там был немецкий.
Существование отдельных прибалтийских государств в период между Первой и Второй мировыми войнами фактически было обусловлено политикой Запада, направленной против СССР. Сегодня самостоятельная геополитическая перспектива Прибалтики еще более проблематична.
Но если раньше Прибалтика, обязанная России, тянулась к Германии, то теперь она тянется за подачками Дяди Сэма.
И что — это ли нужно немцам, не говоря уже о русских?
* * *
А теперь вернёмся снова к Польше. Скажу прямо, она с самого начала формировалась как неизменный многовековой антагонист России. И хотя значительная её часть («русская Польша») после трёх разделов между Пруссией, Австрией и Россией входила в состав Российской империи достаточно долго, Польша по всём основным цивилизационным признакам находится вне рамок РГП.
Польша была воссоздана как самостоятельное государство Антантой после Первой мировой войны. Раздавленная Германией, она опять обрела государственность благодаря России. Но это ничему поляков не научило, и сейчас они в который раз проявляют крайнюю политическую и историческую слепоту.
Даже трезвые западные аналитики признают не просто вы дающуюся, но основную роль СССР в присоединении после Второй мировой войны к Польше огромных территорий, на которых веками до этого проживали немцы и которые традиционно входили в состав Германии.
Современную территорию Польше обеспечили не англо-французские союзники, а Россия. Тем не менее в Польше всегда существовали, а сегодня активизируются, антирусские настроения.
И это при том, что ретроспективно оценивая акцию пере дачи германских земель Польше, можно вполне поставить под сомнение ее обоснованность.
Идеологические соображения «польско-советской дружбы» формировали совершенно искаженное и неадекватное восприятие нами Польши. Однако польский аспект проблемы европейской стабильности необходимо рассматривать прежде всего в свете его возможного дестабилизирующего потенциала. Потому что Польша органически не может быть фактором стабилизации.
И умные люди понимали это всегда!
На Парижской мирной конференции 25 марта 1919 года премьер-министр Англии Ллойд Джордж направил ее участникам меморандум, озаглавленный «Некоторые соображения для сведения участников конференции, перед тем как будут выработаны окончательные условия» — так называемый «документ из Фонтенбло».
Ллойд Джордж писал: «Если в конце концов Германия по чувствует, что с ней несправедливо обошлись при заключении мирного договора 1919 года, она найдет средства, чтобы до биться у своих победителей возмещения… Поддержание мира будет… зависеть от устранения всех причин для раздражения, которое постоянно поднимает дух патриотизма; оно будет за висеть от справедливости, от сознания того, что люди действу ют честно в своем стремлении компенсировать потери… Несправедливость и высокомерие, проявленные в час триумфа, никогда не будут забыты или прощены.
По этим соображениям я решительно выступаю против передачи большого количества немцев из Германии под власть других государств… Я не могу не усмотреть причину будущей войны в том, что германский народ, который достаточно проявил себя как одна из самых энергичных и сильных наций мира, будет окружен рядом небольших государств. Народы многих из них (Ллойд Джордж мог бы сказать и определеннее — Чехословакии и Польши. — С.К.) никогда раньше не могли создать стабильных правительств для самих себя, и теперь в каждое из этих государств попадет масса немцев, требующих воссоединения со своей родиной. Предложение комиссии по польским делам о передаче 2 миллионов 100 тысяч немцев под власть народа иной религии, народа, который на протяжении всей своей истории не смог доказать, что он способен к стабильному самоуправлению, на мой взгляд должно рано или поздно привести к новой войне на Востоке Европы».
К Ллойд Джорджу не прислушались, и в результате передела территория Германии после Первой мировой войны уменьшилась на 13 % за счет щедрых антантовских подарков Польше.
Через десять лет после появления «меморандума из Фонтенбло» некоторые аналитики в Англии заявляли, что создание Польского коридора с выводом Польши к морю — «одно из самых тяжких известных в истории преступлений против цивилизации». Не более и не менее!
А английский автор Follick расценивал фактическую пере дачу Польше Данцига как второе тягчайшее преступление.
А вот оценка Польши тридцатых годов, принадлежащая американскому журналисту, хорошо знакомому с предметом: «Вполне можно застраховать пороховой завод, если на нем соблюдаются правила безопасности, однако страховать завод, полный сумасшедших, немного опасно»…
Итак, Польша — это пороховой завод, полный сумасшедших… Это не я сказал, уважаемый читатель, а американец. Что ж, со стороны, из-за океана, вероятно, виднее…
* * *
О Финляндии я уже говорил, но если иметь в виду обзор ситуации с Российским геополитическим пространством, то Финляндия, как и Польша, также находится вне естественных рамок РГП.
И всё же… Её тяготение к России (вне рамок государственной общности) настолько ярко выражено, что к восьмидесятым годам XX века экономика Финляндии была интегрирована с советской экономикой в уникально высокой степени, а между СССР и Финляндией (единственной буржуазной страной) был заключен договор не только о дружбе и сотрудничестве, но и о взаимной помощи.
Финны и норвежцы, шведы и голландцы, датчане и бельгийцы… Всем этим старинным и культурным, гордым, но не большим европейским народам сегодня грозит судьба еще более незавидная, чем Германии. Америка может их цивилизационно пережевать, как жвачку, и прилепить к себе — куда придется.
Возродиться как самобытные элементы мировой цивилизации они могут лишь под рукой Германии — как новая, на новых принципах основанная «Срединная Европа»… Но возможно ли это без сильного, вновь объединенного Российского государства, дружественного прежде всего Германии в той мере, в какой Германия дружественна ему?
И тут нужно сказать, что проблематика РГП не относится к идеологической. В пределах РГП существовали два государства с полярно различной идеологической направленностью — Российская империя и СССР. А многие системные проблемы у них были одинаковыми, при схожих разумных вариантах их решения.
В какие-то исторические периоды геополитические границы могут не совпадать с официальными государственными границами. Так, в Российской империи в пределах ее границ находились Польша и Финляндия, не входящие в РГП.
После русско-японской войны 1904–1906 годов Южный Сахалин перешел (до 1945 года) в состав Японии, оставаясь, естественно, в пределах РГП. Еще раньше из РГП временно выпадали Курилы.
В пределах РГП, но вне государственных границ СССР после советско-польской войны, до 1939 года находились Западная Украина и Западная Белоруссия, республики Прибалтики.
Современные формальные пределы Российской Федерации после 1991 года резко сократились по сравнению с геополитическими границами. Соответственно понятие РГП в настоящее время является более широким, чем Российская Федерация.
Вот, например, Крым. Вопрос о принадлежности Крыма к Украине или к России в рамках текущей ситуации является конфликтным. А в рамках понятия РГП он просто не существует, поскольку Крым является такой же неотъемлемой частью РГП, как Великороссия и Украина.
Кавказ давно входит в состав РГП, и ничего иного быть не может. Грузия и Армения сегодня забыли о том, что их государи просились под руку России добровольно и на вечные времена. А если бы не просились, то проблему кавказских народов Османская Турция решила бы так, как она решила армян скую проблему в 1915 году.
Как знать, если у грузин и армян их историческая память окажется не более прочной, чем у поляков, если Россия будет и далее слабеть и распадаться, то не отметит ли усилившаяся Турция столетие армянской резни новой резнёй?
Кто, если не Россия, может ей в этом помешать?
Иран, в перспективе, может быть активен в Закавказье, особенно с учетом того, что численность иранских азербайджанцев (до 16 миллионов) существенно превышает численность азербайджанцев непосредственно в Азербайджане (примерно 7 миллионов). И ведь не в общности языка тут суть. Чего уж там — дело в нефти. Но у Каспийского моря может быть только один прочный и справедливый статус — в рамках РГП.
