3.
Вспоминая вчерашний день и гадая, чьим убийцей меня хотят выставить, я успокоился настолько, что даже задремал.
Когда за мной, наконец, пришли, мой желудок вовсю переваривал сам себя, а в горле пересохло настолько, что когда конвоир спросил, кто из нас Чебоксаров, слово «я» из моих уст прозвучало, как последний выдох умирающего.
Вначале меня отвели к толстому усатому сержанту, который снял отпечатки пальцев, а затем доставили в комнату номер двадцать один на втором этаже.
В кабинете сидело три человека в штатском. Никого из моих утренних гостей среди них не было. Комната показалась мне очень светлой, первое время я усиленно щурился, но графин с водой на столе все-таки рассмотрел хорошо. Один из следователей, видимо, проследив мой взгляд, велел конвоиру снять с меня наручники и налил мне стакан. Меня посадили на стул справа от окна, около полированного шифоньера так, что солнечный свет падал мне прямо в глаза. Они смотрели на меня, а я пытался смотреть на них. Никто не представился. Все трое были худощавыми и темноволосыми. Двое моего возраста, третий - лет пятидесяти. Последний, самый старший, показался мне знакомым. Я его точно где-то видел и, скорее всего, даже общался.
Когда они достаточно хорошо меня разглядели, тот, что сидел напротив меня, расспросил и записал с моих слов анкетные данные, потом сказал:
- Вас задержали по уголовному делу номер сто семьдесят восемь, возбужденному по факту убийства Угланова Игоря Валентиновича. Имеете ли вы что-нибудь сообщить по этому поводу следствию, по своей инициативе?
- Нет.
- Вы были знакомы с потерпевшим?
- Да.
- Когда вы видели потерпевшего последний раз?
- Вчера.
- Костя, подожди, - сказал пожилой. - Пусть расскажет посекундно все, что он делал вчера с двадцати одного ноль-ноль до двадцати четырех.
- Хорошо, - сказал Костя. - Давайте начнем с двадцати одного ноль-ноль местного времени.
- В двадцать один ноль-ноль я находился на центральном рынке в продуктовом киоске, принадлежащем ООО «Импульс», - начал я и задумался над тем, как объяснить причину по которой в столь поздний час поехал к Игорьку. В конце концов, я решил не вдаваться в подробности Серегиных похождений и не упоминать про деньги, сказал, что с Углановым договорился встретиться заранее, по поводу закупа водки и рассказал все, что смог вспомнить о вчерашнем вечере.
Когда я начал, часы на стене показывали два часа пятнадцать минут, а когда закончил, было уже половина четвертого. Меня часто перебивали, задавая по несколько раз одни и те же вопросы. Тот, что сидел справа в аляпистом галстуке, записывал мои показания, двое других делали пометки в блокнотах. Я ничего не сказал о светлой девятке, которая подъехала после меня. Сам не знаю почему. Наверное, я заранее боялся этого урода, который вот так запросто мог лишить жизни сразу трех человек. Когда я упомянул гаишника, все трое заметно оживились, а тот, которого звали Костя, стриженый под бобрик, на некоторое время вышел из комнаты. Они спросили, записывают ли охранники на стоянке время, когда владелец ставит машину. Я сказал, что записывают. Они поинтересовались, где ключи от «москвича», я сказал, что они в той связке, которой оперативники закрывали дверь моей квартиры. Потом мне дали ознакомиться с протоколом допроса, который я внимательно прочитал и расписался на каждой странице. Меня заставили написать, что все вышесказанное записано с моих слов, мною прочитано и записано верно. Я сделал все, как они просили, испачкав ручку и протокол дактилоскопической мастикой. Они внимательно следили за моими манипуляциями, затем вызвали конвоира, который надел на меня наручники и отвел в камеру. По пути мне разрешили сходить в туалет и напиться воды.
Мой сосед лежал в той же позе, в которой я его оставил. Когда меня ввели, он повернулся, напряженно посмотрел на меня и спросил: «Били?». Я ответил, что нет. Когда я лег, он встал и помочился в пластмассовое ведро. Больше я его не слышал.
Когда-то в здании милиции находился детский сад. Я представил себе, как по коридорам бегали детишки, а здесь, внизу, шипела кухня. При определенных условиях вода может стать паром, детский сад - милицией, а церковь - кинотеатром. Кто-то там, на небе, решает, кому быть преступником, а кому - праведником. Я это знал точно, мой скромный жизненный опыт подсказывал, что человек всегда может стать обезьяной, а вот наоборот - никогда.
Потом за мной пришли во второй раз, конвоир не надел на меня наручники и я догадался, что меня отпустят. На этот раз он отвел меня в комнату на первом этаже, на двери которой не было номера, а висела металлическая пластинка с надписью: Савичев С.В. В кабинете сидел всего один человек, самый старший из тех, что проводили допрос. Он хмуро посмотрел на меня и сказал:
- Мы проверили ваши показания. Когда вас остановил сержант ДПС, Угланов был еще жив, он разговаривал по сотовому телефону. Это сходится с показаниями сержанта и с данными компании мобильной связи, услугами которой пользовался Угланов. Его убили предположительно в тот момент, когда вы ставили машину на стоянку. Заявленные вами поломки автомобиля действительно имеют место. Вот ваши ключи, можете идти.
От радости я чуть не рассказал ему о светлой девятке, но вместо этого сказал:
- Спасибо, - взял ключи и уже развернулся было, чтобы уйти, но вспомнил о деньгах.
- Товарищ Савичев, - сказал я. - А деньги и документы?
- Какие деньги?
- Которые у меня изъяли при обыске.
- Во-первых, я не Савичев. Я - подполковник УБОП Спарыкин Алексей Лукьянович, во-вторых, о деньгах я ничего не знаю. Все, что у вас изъяли, вам вернут завтра, - он сделал паузу, затем с напором продолжил: - Если сочтут нужным… Конечно, вы можете подождать до завтра здесь, но один ваш товарищ уж очень беспокоится, бегает по знакомым, надоедает звонками.
Еще час назад я готов был отдать все свои деньги, чтобы выйти отсюда, а теперь, когда меня отпускали, важнее денег для меня ничего не было.
- Завтра воскресенье.
- Ну, тогда в понедельник.
- А у кого их можно будет забрать?
- У капитана по фамилии Полупан в двадцать первом кабинете.
- Спасибо.
Уже на выходе он остановил меня фразой:
- Чебоксаров! Подписку о невыезде я с вас брать не буду, но устно предупреждаю, чтобы из города никуда не уезжали. Вы можете нам понадобиться. И еще… Я бы на твоем месте тому сержанту бутылку поставил.
- Хорошо.
Запах свободы точно существует, он похож на запах весны.
Когда я вышел из милиции, было уже темно. Я сразу узнал Серегину «мазду» цвета апрельская ночь. Он тоже меня заметил, выскочил мне навстречу. Я хотел сказать, что из-за его блядства меня чуть не посадили, что меня в конец достали его выходки, но мы просто обнялись.
- Как ты, дружище? - спросил он.
- Нормально.
- Кушать хочешь?
- А то!
В машине у него было сильно накурено, пепельница вся забита. Не говоря ни слова, мы доехали до бистро, где нам почти сразу же принесли салаты. Я ел, Серега говорил.
- В городе полный шухер. С Игорем, кроме охранника, был Марат Хакимов, он хозяин фирмы «Фирт», которая тоже торгует водкой и является первым конкурентом Углановскому «Дисконту». Правда, водка у него в ассортименте в основном привозная, московская и хохлятская. Крупный воротила. Обороты больше, чем на городской ликерке. Три фуры в день! Говорят, вышло какое-то постановление, по которому слетела вся верхушка главспирта.
- Знаю. Присутствовал при разговоре, - сказал я.
- Так ты его видел? - удивился Сергей.
- Хакимова? Да.
- Ну, вот. А какое у него было предложение?
- Они выперли меня до того, как стали разговаривать, - уклончиво сказал я.
- Говорят, он решил переключиться на местную водку и пришел предложить Игорю поделить заводы области. И еще финансовую помощь в обмен на связи. - Сергей закурил. - Самый прикол заключается в том, что убийцу ищут теперь по полной программе и менты, и уголовники. У Каримова крыша - блатные, а у Игоря - шестерка. И те, и те - в жопе. Валят друг на друга.
- А я - главный подозреваемый?
- Теперь нет. Насколько я узнал, существует три версии: первая - банальное ограбление, самая слабая, вторая - дело рук Клима, третья - происки конкурентов, дескать, кто-то хочет прибрать к рукам весь водочный бизнес.
- А при чем здесь Клим?
- Ты ведь друг семьи. Ты что, не знал, что Клим раньше, до ментов, Угланову крышу крыл?
- Ты ведь знаешь, я в такие дела не лезу. Ну и что?
- В городе все знают, что Клим - отморозок. Во-первых, он давно на игле, во-вторых, он не имел четкой ставки отката. Ну, ты знаешь все эти понты. Мог ночью к Игорю домой припереться, типа, дай денег. Вы тут жируете, а братва на зоне фуфайки курит. А когда Игорь поднялся, Клим совсем озверел. Короче, не крыша, а полная лажа.
Нам принесли шашлык. Я молча начал есть свою порцию, а Серега попросил поменять, слишком жирное он не любил.
