Совершенно законны замечания рабочих читателей о том, что писатели частенько злоупотребляют вольными словечками, которые, к счастью, уже выходят из рабочего обихода и являются позорным пережитком прошлого. У нас зачастую писатели (и я грешен в этом) писали из расчета, что «из песни слова не выбросишь», и забывали, что книги наши читает не только взрослый читатель, который прочтет и отнесется с усмешкой к языковой вольности, но читает и молодежь, 13—14-летние подростки, которые черпают из книг обороты речи и вольные слова. А затем эти слова входят в обиход молодежи, проникают в семью и школу. Я считаю, что этот вопрос должен подвергнуться и уже подвергается пересмотру каждым писателем. Надо каждому из нас, пишущему, еще раз и крепче продумать, как мы будем работать на пользу рабочего класса и нашей партии, какими средствами будем отображать величайшую эпоху, какими средствами сможем полнее насытить наши произведения, чтобы они звучали доподлинным набатом не только внутри страны, но и за рубежами ее, чтобы книги наши заряжали нашего советского читателя на дальнейшую работу и помогали пролетариям Западной Европы и угнетенным народам колониальных и полуколониальных стран сбросить капиталистическое иго.
Эти возросшие задачи ставят и такую проблему: вот воспитывается рабочий писатель, который вышел из наших рядов. Мы говорим ему — учись у классиков, но он и у нас заимствует манеру письма. И тут, особенно общаясь с молодыми писателями, говоря о создании новых полноценных произведений, мне хочется сказать одно: перед всеми нами, писателями — начинающими и не начинающими, — прежде всего стоит задача освоения материала.
Это вопрос колоссальной важности, и на этом вопросе, мне думается, необходимо на нашем сегодняшнем собеседовании заострить внимание уже по одному тому, что крепко способствовать изживанию брака в этом направлении можете вы, рабочие читатели.
Недавно читал я произведение одного рабочего автора, который пишет, что в августе месяце ходят желтые пушистые гусята, что колхозники, не начиная молотьбу, получают авансы хлебом. Человек пишет, не зная того, что не выдают авансы, не обмолотивши ржи, как первой созревающей культуры, что в августе не бывает желтых гусят. И колхозники, читая эту литературу, думают: «Какие же бывают писатели и как можно этим писателям верить?»
Если каждый из нас пороется в памяти, то в прочитанном сможет найти примеры того, как пишут о рабочем быте и производстве, недостаточно зная этот быт и производство, недостаточно распознав все тонкости и детали. А без такого исключительно вдумчивого, глубокого познания материала нет настоящего произведения.
На вашем заводе существует литкружок и существует институт инспекторов по качеству — людей, которые в высокой степени освоили каждый свою специальность, которые блестяще владеют своими инструментами. В описании той или иной детали эти старики, которые следят за качеством выпускаемой вами продукции, должны прийти на помощь вашим растущим молодым писателям. Мы, писатели, просим вас, старых рабочих, о большом одолжении: чтобы не только мы помогали вашим молодым писателям, но чтобы и вы это делали.
Я уверен, что единение, которое устанавливается между рабочими-читателями и советскими писателями, будет крепнуть, и только при этом условии советская литература будет давать произведения все более и более высокого качества.
1934
С каждым годом растет культурный уровень широких трудящихся масс нашей страны. Но в общем росте колхозник все еще отстает от рабочего. В этом повинны мы, так как еще мало уделяем внимания культурным запросам колхозника.
Из рук вон плохо поставлено библиотечное дело. По колхозным библиотекам нашего района новых книг нет, и никто не заботится об их приобретении. Как правило, нигде не устраивают громких читок и обсуждений прочитанных книг.
Вопросам культуры уделяется со стороны всех организаций ничтожное количество времени и средств.
Только недавно у нас созданы культурные станы и лишь кое-где — клубы. Но ведь это же только начало. А как велась культработа на этих культстанах? А что делается сейчас в клубах? И являются ли они доподлинными очагами культуры или просто местом сборища молодежи, где можно полузгать семечки и потанцевать?
Взрослый колхозник все еще не посещает существующие клубы, и не посещает потому, что нет в клубах культурных развлечений, не ведется работы.
Все эти вопросы требуют скорейшего разрешения. Культурный стан только тогда будет культурным в истинном значении этого слова, когда в нем, кроме бани, будет и книга, когда книга станет столь же необходимой, как и баня.
Постройкой бани и уборной вовсе не исчерпывается культработа. Об этом нелишне вспомнить именно теперь, когда колхозы района подводят итоги года. И не только вспомнить, но и наметить план действий.
Я предлагаю для начала следующее:
1) Всем колхозам нашего района подписаться на журнал «Колхозник», который организован по инициативе А. М. Горького и выходит под его непосредственным наблюдением.
В журнале печатают свои произведения наши лучшие писатели, ученые, публицисты. Несомненно, «Колхозник» станет наиболее популярным журналом среди колхозников.
2) Всем правлениям колхозов выделить средства на приобретение книг и журналов, чтобы каждый колхоз в 1935 году имел небольшую библиотеку.
Отсюда и начнется борьба с бескультурьем и равнодушным отношением к книге.
1934
Два дня я провел в хуторе Подкущевка, где в дружеской беседе с красными партизанами мы намечали пути создания будущей книги о прошлом и настоящем героической Подкущевки. Зимой этого года я получил из хутора письмо от краснознаменцев, командиров партизанских отрядов, товарищей Попова и Тютюнникова. В этом письме они рассказали мне замечательную историю своего хутора. С начала гражданской войны из 320 дворов, насчитывающихся на хуторе, около трехсот человек ушло в красные партизанские отряды биться с отрядами южной контрреволюции (Корнилов, Каледин), а преобладающая часть подкущевцев влилась в известный на Северном Кавказе отряд товарища Жлобы. Часть подкущевцев целиком составила команду бронепоезда «Истребитель № 1», взорванного ими при отступлении в Кизлярском тупике, и затем снова, на новом бронепоезде, билась до конца гражданской войны.
Из ушедших бойцов после окончания гражданской войны на хутор вернулось только несколько десятков человек. Остальные погибли, защищая дело революции. Из оставшихся в живых нескольких десятков 6 человек награждены за боевые отличия орденами Красного Знамени и 12 — Почетными грамотами ЦИК СССР. Большинство из них инвалиды.
В последующие годы мирного строительства эта немногочисленная группа оставшихся в живых партизан вела ожесточенную борьбу с остатками засевших в Подкущевке белогвардейцев и кулачества и сейчас составляет основное ядро подкущевского колхоза.
1935
Горький горячо любил человека — борца за светлое будущее человечества и со всей силой своего пламенного сердца ненавидел эксплуататоров, лавочников и дремавших в тихом болоте провинциальной России мещан…
Меня поражали колоссальные, разносторонние знания Алексея Максимовича, его неустанное трудолюбие, суровая требовательность к себе.
Произведения Горького учили русский пролетариат бороться с царским правительством. Будучи за границей, я убедился, как западный пролетариат знает и любит Горького, на бессмертных произведениях его учится бороться с капитализмом…
Горький, человек несгибаемой воли, исключительного таланта, с большим трудом вышел на большую литературную дорогу. В царские времена гибли талантливейшие представители народа, не в силах пробиться к источникам знания. Старый режим давил лучшие проявления талантов народа. Сейчас в Советской стране, как нигде и никогда, для молодежи созданы все условия, чтобы овладеть всеми высотами культуры.
1936
На его примере будут учиться побеждать миллионы
Из рядов советской литературы смерть вырвала самого мужественного, самого стойкого писателя-бойца. Даже поверженный болезнью, безмерно страдающий, он до последнего вздоха сражался оружием писателя-коммуниста за великие идеи своей партии. На примере Островского миллионы людей будут учиться, как надо жить, бороться, побеждать, как надо любить свою родину.
Мы горды за страну, за партию, за Ленинский комсомол, воспитавших такого замечательного человека. О нем будут вспоминать с любовью, признательностью и восхищением.
Велика тяжесть понесенной нами утраты.
23 декабря 1936 г.
Капитан Анхель Антем, участник испанской делегации, спрашивал меня, каковы материальные условия труда советского писателя.
