Что же касается Толкиена, он неизменно прославлял «In illo tempore», когда мир был юн, а потом состарился. И его невероятный успех заключается как раз в том, что он лучше, чем кто бы то ни было, сумел в нужный момент обратить ностальгию по исконному в модную реальность. Ужасающее наступление технического прогресса, безответственное наращивание силы и потребительская гонка привели к тому, что миллионы людей потерялись в этом мире, забыв о своем истинном предназначении. И тут на выручку заблудшим приходит благородный англичанин, по роду занятий имеющий прямое отношение к прошлому, и начинает растолковывать им, каким было это самое прошлое и почему оно бесценно.
Глава третья
Германские корни в творчестве Толкиена
Мир Толкиена изобилует всевозможными заимствованиями. Это вовсе не удивительно, тем более если учесть, что «Мастер» обладал поистине энциклопедическими знаниями, в том числе в области языкознания. Но чтобы понять, откуда берет начало его мир и где корни его творчества, необходимо обратиться прежде всего к германским источникам. Для этого мы с вами воспользуемся своеобразным путеводителем — небезызвестной книгой Режи Буайе «Верования народов Северной Европы», опубликованной в 1970–х годах. Эти верования и лежат в основе мироздания Толкиена, в чем мы и убедимся. Впрочем, о том же говорил и сам Толкиен в 1941 году, когда, по воспоминаниям его биографа, он глубоко переживал, что началась война, которой суждено продлиться так долго:
«Англичанам, похоже, невдомек, что нашим врагам, немцам, присущи исконные добродетели (именно добродетели) — смирение и патриотизм, причем куда более ярко выраженные, нежели у нас самих. Лично я ненавижу жалкого, ничтожного Адольфа Гитлера, развязавшего эту войну, ибо он погубил, извратил и опорочил навеки благородный нордический дух и идеалы, исповедовавшиеся в лучшей европейской стране, которую я так любил и старался представить в самом выгодном свете».
В ссылке на «благородный нордический дух» явно ощущается влияние саг и северной мифологии, сказок братьев Гримм, «Песни о Нибелунгах» — словом, всей совокупности германо–скандинавских культурологическо–традиционных ценностей, восхищавших и вдохновлявших Толкиена, тем более что ничего подобного он не мог найти даже у тех же французов, за что и недолюбливал их как нацию. Эти самые ценности и были теми идеалами, которые отстаивали хоббиты и другие члены Братства Кольца: степенность, взыскательность, честь, верность, здравомыслие, трудолюбие и работоспособность. И все эти ценности, по ясному разумению Толкиена, были уничтожены Гитлером: он использовал их как щит в крестовом походе за идею магического социализма для безумцев. Гитлер будто нарочно вознамерился растоптать идеалы и символы, которые и до него осквернялись веками, если не тысячелетиями, и, в конце концов, оказались утерянными навсегда.
После Гитлера, после его бесславного поражения, стоившего жизни шестидесяти миллионам европейцев, чувства патриотизма, долга и чести обрели совсем иной смысл — отрицательный. И всякий, кто тщился возродить германистические идеалы в их истинном блеске, был обречен на неудачу, например, до войны, когда за лоском пышных средневековых шествий и атлетических парадов, в частности во время Берлинской олимпиады, скрывались ужасы концлагерей и «Хрустальных ночей». Поэтому всякий традиционалист признателен Толкиену за то, что он сумел возродить и возвысить истинные идеалы, поруганные самым одержимым из немцев. Толкиен предпринял свой крестовый поход — литературный во славу возрождения тысячелетнего наследия, едва не уничтоженного Гитлером и не сгоревшего в горниле Второй мировой войны; и вот оно обрело былое великолепие благодаря Господу и вере самих англичан. Но парадокс в том, что Толкиен и его верноподданные герои–реакционеры стали кумирами для читателей, родившихся в «упадническо» — потребительскую эпоху, не признававшую никаких авторитетов. Впрочем, такое случается не впервые — когда тлетворные идеалы соединяются с идеалами традиционными, вследствие чего ценность и значимость последних только возрастает.
Что касается войны против Саурона, живого воплощения злого духа, так похожего на Локи из скандинавских легенд, Толкиен однажды написал строки, навевающие мысли о борьбе Англии против Германии, борьбе, в общем–то, тщетной, потому что она привела к разрушению Европы и ее зависимости от двух экстраевропейских сверхдержав — Соединенных Штатов и Советского Союза:
«Война не закончилась (вернее, закончилась частично, хотя она практически нами проиграна). Думать иначе — явное заблуждение, потому что войны всегда оборачиваются поражением, к тому же они никогда не прекращаются, и малодушие тут ничего не значит».
Заключенные в скобки слова о войне, нареченной кем–то крестовым походом за демократию и практически проигранной, по мнению Хамфри Карпентера, означают, что Толкиен ставил себя выше схватки и не воспринимал Германию как прародину зла. Не Германия потерпела поражение, а мы с вами — европейцы–северяне–традиционалисты. Давайте хорошенько запомним приведенные выше слова Толкиена, прежде чем перейдем к северной мифологии, служившей ему неисчерпаемым источником вдохновения.
Итак, согласно северной мифологии в начале всех начал царит бесконечная пустота. Иначе говоря, в самом начале мир предстает в виде разверзшейся бездны — Гинуннгагап. И в этой бездне вершится извечная борьба льда и огня. А у Толкиена Вала Мелкор, восставший против Творца Эру, или Илуватара, играет со льдом и огнем. На севере лежит Нифльхейм, мир туманов и стужи, а на юге — Муспелльсхейм, мир света и огня. Боги сотворяют мир, начиная с подземного мира, полного геотермических парадоксов. Из ресниц великана Имира боги воздвигают стены и обносят ими землю — плоть Имира. Стены эти стали так называемым Мидгардом, что буквально означает «огражденная середина» и напоминает толкиеновское Средиземье и, в то же время, Валинор, жилище богов. Затем великаны возводят крепость богов Асгард. Надо отметить, что все боги из скандинавских сказаний смуглы, как и отрицательные герои Толкиена, — орки, или пришельцы с Востока.
Между тем сотворение мира продолжается: рождается луна — в виде мальчика по имени Мани. Солнце возникает в образе девочки по имени Соль. У эльфов Толкиена солнце тоже женского рода, а луна — мужского. Ветер в скандинавской мифологии предстает крылатым существом по имени Хресвельг — «Пожиратель мертвецов». Он напоминает нам зловещих назгулов из «Властелина Колец».
У Толкиена существует девять колец, а в скандинавской мифологии — девять миров. Мир света, мир тумана, мир великанов, мир асов и мир ванов, мир эльфов (Альвхейм), мир троллей, мир гномов и, наконец, мир людей. Самые таинственные из перечисленных существ—эльфы, или светлые альвы; они и у Толкиена играют далеко не последнюю роль. Иногда эльфы называются духами света, в отличие от гномов — духов тьмы. Будучи воздушными, легкими и светящимися, эльфы редко показываются на глаза людям и всякий раз стараются спрятаться — как у Толкиена. Чаще всего незримые, неосязаемые, обычно безмолвные, они окружены легендами и тайнами. Сила их непостижима, а власть крепка и основательна. Про гномов, или темных альвов, известно больше. Живут они под землей, в пещерах, и только и делают, что перебирают да пересчитывают свои сокровища. Толкиен упоминает про них в «Хоббите»: он восхваляет гномов, хранителей подземных сокровищ, равно как и царя их Балина. Первородные гномы, как и у Толкиена, работящи и сноровисты; Толкиен наделил их недюжинной силой и стойкостью, так что «им всякая ноша по плечу». Гномы могут перерождаться, превращаясь в злодеев, однако живут они вдали от мира людей и предпочитают с ними не встречаться.
В скандинавских верованиях, как и в мире Толкиена, существует священное дерево—знаменитый Иггдрасиль, ясень (или тис, в зависимости от традиции), соединяющий корнями разные миры. Под корнями его сокрыты три источника, и один из них, источник Мимира, дает разум и мудрость всякому, кто изопьет из него. А у Толкиена, по аналогии, есть два волшебных дерева — Тельперион и Лаурелин. Единство дерева и источника типично для мировой классической литературы: то и другое образуют «Дивное Место», священное, защищенное и благодатное. Иггдрасиль, по выражению Мирчи Элиаде, есть древо жизни и, вместе с тем, ось мира. В отличие от двух деревьев Толкиена, загубленных Мелкором, Иггдрасиль стерегут и орошают три норны.
Из скандинавской мифологии известно также о соперничестве между ванами (богами плодородия и хранителями богатств) и асами — между богами первого и второго поколений, хранителями высшей светской и высшей духовной власти. В результате противоборства верх одерживают асы. Впрочем, для нас с вами в этой истории интересна не столько победа асов, сколько их борьба. Дабы подорвать высокие нравственные устои асов и вызвать в них алчность и зависть, ваны засылают к ним злую колдунью Гулльвейг, что значит «сила золота». С ее помощью ваны надеются искусить и развратить асов. Подобная аналогия об отказе от накопленных богатств прослеживается, в частности, в «Сильмариллионе», а также во «Властелине Колец». Феанор души не чает в своих Сильмариллах; не может расстаться, по выражению из «Бхагавад-гиты»(28), с плодами своих деяний (сокровенным градом Гондолином) Тургон; Бильбо с Фродо и в большей степени Горлум оказываются во власти пагубных чар Кольца. Таким образом, чары ванов переносятся в мир Толкиена.
