Вдумайтесь: американцы рассматривали и могли изменить проекты указов президента России и постановления российского правительства! США получали всеобъемлющую информацию о российской промышленности и сырьевой базе страны.
Госкомимущество и Российский фонд федерального имущества совместно учредили Российский центр приватизации (РЦП), во главе которого был поставлен Максим Бойко. Он был хорошо известен американцам, поскольку до 16 лет вообще жил с родителями в США, а в конце 1980-х проходил стажировку в Национальном бюро экономических исследований США, будучи сотрудником Института мировой экономики и мировой политики.
На работу Российского центра приватизации и его региональных отделений (имевшихся на всей территории страны) американцы выделили целевым назначением 116 миллионов долларов. Щедрость США объясняется тем, что РЦП собирал подробную информацию о всех предприятиях регионов или отдельных областей и давал оценку их перспективности для приёма иностранных капиталовложений. На работу в этот Центр брали, как правило, людей, имевших базовую экономическую подготовку, владевших английским языком и желательно прошедших научные стажировки в Соединенных Штатах. В каждом областном или краевом отделении РЦП работали от 3 до 5 таких специалистов с высокими окладами (по 700-1000 долларов в месяц), составлявших подробные паспорта российских предприятий. Вся эта информация, естественно, становилась достоянием американцев.
Когда Государственная дума спохватилась (только в 1994 году) и попробовала получить отчёт о работе и о расходах Центра, было уже поздно — информацию возвратить нельзя. М. Бойко подтвердил, что он действительно получил из США за период с 1991 по 1994 год 116,6 миллиона долларов, из которых было израсходовано 79,8 миллиона. Никаких точных документов, удостоверяющих расходы, не было. Осталась безвестной судьба «остатка» почти в 40 миллионов долларов.
Сам собой напрашивается вывод о том, что шаткая правовая база России по приватизации (всего два закона, из которых один нарушен полностью, а второй частично; зато указов, постановлений, распоряжений — тысячи) создавалась намеренно. Вся российская приватизация незаконна, поскольку парламент так и не утвердил предложенную ГКИ схему её проведения. Это значит, что незаконная приватизация привязала тех, кто в её рамках получил собственность, к действующей власти. Стоит рухнуть режиму — и можно будет совершенно законно, не вызывая протеста у Запада, всё отобрать назад.
Не следует забывать, что с изъятием у населения всех денежных накоплений (а с этого начал Гайдар) оно было лишено всяких платёжных ресурсов и автоматически исключалось из числа будущих участников аукционов приватизируемых предприятий.
Сегодня экономисты-либералы объявляют, что якобы советская власть обесценила вклады, ибо под них не было товарного обеспечения, уже давно шла инфляция и т. д. Но весь объём денежных средств населения, хранившихся в сберегательных кассах, использовался Советским государством в инвестиционных целях. Иначе говоря, эти капиталы были вложены в заводы, газо- и нефтепроводы, жилищное и коммунальное строительство и т. д. То есть деньги, ушедшие в инвестиции, стали реальными активами, частью государственного имущества, которое и разворовывалось как бесхозное.
А коли так, то все вкладчики имели право на свою долю в этом имуществе в размере, соответствующем их денежному вкладу. Они должны были быть первыми среди участников приватизационного процесса, но не были допущены к аукционам вообще. И теперь эта собственность просто-напросто присвоена «новыми русскими»!
Среди «новых русских» было много старой номенклатуры. Здесь же были обладатели тайных капиталов (представители «теневой экономики», расхитители государственной собственности в крупных размерах, торговые мошенники), решившие выйти из финансового подполья. Тут же были молодые предприниматели (бывшие комсомольские работники) — организаторы и лидеры кооперативного движения. Были тут и преступные группировки, состоявшие из обыкновенных уголовников. Следует ясно понимать, что это и есть основная опора современного государства. Была реализована следующая схема: сначала обменяли власть на собственность (перестройка), а затем конвертировали собственность опять во власть, но построенную уже на другом принципе (приватизация).
Организаторы приватизации были уверены, что люди, лишённые всяких сбережений и получающие в виде зарплат и пенсий деньги, которые ежедневно обесценивались, будут в массовом порядке продавать свои ваучеры за бесценок. Так и вышло, а средняя цена ваучера была — бутылка водки.
Ещё одна афера — создание так называемых чековых инвестиционных фондов, куда граждане могли прийти и сдать свой ваучер под ничего не значащую расписку никому не известного лица. Фонды размещались во временно арендуемых помещениях, со взятыми напрокат средствами связи. Они собрали около трети всех выданных ваучеров, и в большинстве своём бесследно исчезли.
Это был ещё не конец ваучерной эпопеи!
Поскольку приватизационные чеки были помечены только номерами, контролировать их движение на территории страны было просто невозможно. Никто не скажет, сколько же их было всего отпечатано, куда девались около пяти миллионов чеков, которые так и не были взяты гражданами, протестовавшими таким образом против всей этой затеи. Были слухи, что ваучеры, однажды побывавшие на аукционах, затем вновь возвращались в оборот, и такие операции могли повторяться неоднократно. Практически никто не знает цены, по которой было продано то или иное предприятие или иной объект экономической деятельности в ходе чековых аукционов. И вообще о приватизации почти ничего не известно.
Ещё одной маленькой хитростью приватизации было пробитое А. Чубайсом решение о том, чтобы восторжествовал заявочный принцип участия в приватизационных аукционах. Кто первым подал заявку, тот и стоит в первом ряду на аукционе, а коллективам предприятий было отказано в праве выступать на аукционах в качестве покупателей. Зато аукцион мог быть проведён при любом количестве участников, даже если был всего один претендент. А отсечь конкурентов можно было разными способами: неточность при оформлении документации, нарушение сроков подачи заявки, инспирированная в прессе публикация компрометирующего материала и т. д.
Громкие скандалы потрясали Россию и выходили далеко за её пределы, нанося непоправимый ущерб авторитету страны, подрывая доверие к ней. Например, в конце 1995 года встал вопрос о приватизации нефтяной компании ЮКОС. Соответствующий аукцион готовился тайно, ибо организаторы торгов сговорились с руководством банка «Менатеп» о том, что стабильно преуспевающая нефтяная компания должна была попасть ему в руки, а часть акций в качестве вознаграждения досталась бы чиновникам из министерства финансов и других структур.
Информация о подготовке аукциона всё же стала достоянием деловых кругов. Тогда три крупных частных банка — «Инкомбанк», «Альфа-банк» и «Российский кредит» — заявили категорический протест против подобных махинаций. Они выразили желание принять участие в торгах, но им уже не хватало времени для оформления соответствующей документации и создания необходимых денежных фондов путём подбора деловых партнеров. Представитель «Инкомбанка» публично обвинил Минфин и «Менатеп» в мошенничестве и потребовал проведения торгов по всем правилам. Организаторам пришлось согласиться на перенос тендера.
Ещё больший скандал вызвала в 1996 году операция с продажей 25 % акций крупнейшей в России организации телефонной и телеграфной связи России «Связьинвест». Несмотря на то, что на этот кусок государственной собственности нацелились все тогдашние олигархи, команда А. Чубайса так «организовала» торги, что покупателем оказался В. Потанин, тогдашний владелец «ОНЭКСИМ-банка», успевший создать оффшорную компанию, формально выступавшую в роли покупателя, и найти союзника из числа иностранных инвесторов.
Эта сделка вызвала глубокий раскол в среде олигархов. Уж конечно, не без помощи обойдённых в этой сделке разразился невероятно крупный скандал, когда стала известно, что А. Чубайс и его ближайшие помощники получили огромные гонорары, по 80–90 тысяч долларов, за в те дни ещё и не написанную книгу о приватизации. А гонорары заплатили через издательство «ОНЭКСИМ-банка». Однако Чубайс и его «соавторы» сделали вид, что ничего не произошло, ведь любимый его лозунг: «Нам надо больше наглости».
Государство продавало очень многие предприятия просто за бесценок. Приводились аргументы: они, дескать, не стоили так много, как получалось согласно оценкам остаточной части фондов, или каким-либо иным способам расчётов. Объявлялось, что спрос на их продукцию в новой экономической ситуации стал существенно меньше возможного объёма производства, или она вообще никому не нужна, или часть потребителей отказалась от её использования, или действуют другие причины в том же роде. Вывод: предприятие успешно существовать не может, и нужны очень серьёзные, даже радикальные меры, далеко выходящие за пределы возможностей данного предприятия. Тогда, конечно, по остаточной стоимости его никто не купит.
