Дополнительные валюты XX века
В XX веке произошло вторичное явление денег с демерреджем. Было это во время Великой депрессии 1930-х, мирового экономического кризиса. Во многих общинах местные власти наладили выпуск «отрицательных денег», или, иначе говоря, горячих бонов; банкноты были бумажными, а плату за простой — демерредж — отмечали на них или штемпелем, или наклейкой специальной марки на обороте банкноты. На деле гражданин просто покупал марку на почте, что и было внесением платы за простой, и сам её наклеивал. Без этого банкнота была бы недействительной в следующем месяце.
Один из лучших и наиболее известных примеров использования местных бонов с платой за простой дал маленький австрийский город Вёргль с населением приблизительно 50 тысяч человек. Когда Г. Унтергугенберген был избран мэром Вёргля, уровень безработицы там превышал 30 %, что было типично для Австрии того времени.
Мэр был знаком с работами Сильвио Гезеля и решил их проверить.
Он составил длинный список проектов, которые позволили бы занять «лишнее» население: заново замостить улицы, объединить систему водоснабжения города, высадить деревья на улицах, отремонтировать здания и коммуникации. У него было много людей, желающих и способных сделать всё это. Чего не было, так это денег: имелось только 40 тысяч австрийских шиллингов, гроши по сравнению с тем, что требовалось. И вот вместо того, чтобы израсходовать эти гроши для запуска хотя бы одного проекта из длинного списка, мэр положил все деньги на счёт в местном банке в качестве обеспечения выпускаемых 40 тысяч «свободных шиллингов Вёргля».
Плата за пользование бонами составляла 1 % ежемесячно, или 12 % в год, а марка, обязательная к ежемесячному приклеиванию к банкноте каждым, кто держал её в конце месяца, заставляла тратить деньги быстро. Это: 1) автоматически обеспечивало работу для других; 2) покрывало расходы на выпуск бонов. В течение года каждый из свободных шиллингов был в обращении 463 раза, а обычный шиллинг — всего 213 раз. Значит, одинаковая сумма денег позволила сделать вдвое больше полезной обществу работы, как только эти деньги лишились возможности расти! Работа делалась, но к концу года мэр снова имел исходные 40 тысяч шиллингов. Он велел напечатать следующие боны, и всё началось сначала. Когда люди исчерпали идеи, на что тратить местные деньги, они даже принялись заранее оплачивать свои налоги.
Вёргль стал единственным в Австрии городом с полной занятостью. Горожане заново замостили улицы и восстановили систему водоснабжения; реализовали все другие проекты из длинного списка мэра Унтергугенбергена; даже решили оздоровить лес, окружающий город. Все здания были заново окрашены. Они построили мост, который так до сих пор и стоит в Вёргле с гордой мемориальной доской: «Этот мост построен на наши собственные деньги». Премьер-министр Франции Эдуард Даладье специально приезжал сюда, чтобы собственными глазами увидеть «чудо Вёргля».
Надо понять, что «чудо» произошло не от проектов мэра. БОльшая часть работы обеспечивалась обращением «горячих бонов», после того как первые держатели потратили их. Фактически каждый из шиллингов, преобразованных в боны, создал в 12–14 раз бОльшую занятость, чем нормальные центробанковские шиллинги, циркулирующие параллельно! Демерредж доказал свою чрезвычайную эффективность как непосредственно производящий работу инструмент.
Опыт Вёргля был настолько успешным, что, скопированный сначала только в соседнем городе Кицбуле в январе 1933 года, уже через полгода оказался востребованным многими. В июне 1933-го Унтергугенберген пригласил на встречу представителей ста семидесяти городов и деревень, и скоро двести городков Австрии пожелали повторить эксперимент. Это вызвало панику в Центральном банке, он заявил о своих монопольных правах на эмиссию. Община предъявила иск Центральному банку, но суд был проигран в ноябре 1933 года. Дело было отправлено в австрийский Верховный суд и снова проиграно. После этого выпуск «чрезвычайной валюты» стал в Австрии преступлением.
Так Вёргль вынудили вернуться к 30-процентной безработице.
Но если людям не позволяют помочь себе самим, у них остаётся надежда только на спасителя. А как скажет вам любой экономист, когда есть достаточный спрос, предложение проявится каким угодно способом. Даже если спасителя придётся импортировать.
Удивительно ли, что во время аншлюса (включения Австрии в состав Германии в 1938 году) значительная часть населения Вёргля и всех других городов Австрии приветствовала Адольфа Гитлера как своего экономического и политического спасителя?
Остальное — хорошо известная история…
А теперь подумаем: как так получилось, что средневековым европейцам было выгодно вкладываться в строительство таких долговременных сооружений, как соборы и монастыри, а жителям маленького Вёргля — строить новый мост?.. Этому есть объяснение. Помните, в главе «Мир потребительства» мы показали, что процент делает невыгодными вложения денег в долгосрочные проекты:
«Допустим, что какой-то частный проект — например, покупка энергосберегающей техники — требует вложения 1000 долларов, но позволит экономить ресурсов на 100 долларов каждый год в течение следующих пятнадцати лет… Начиная, казалось бы, с убытка, с потраченных прямо сейчас 1000 долларов, в каждый год из следующих пятнадцати лет мы экономим по 100 долларов, а всего, стало быть, сэкономим 1500 долларов.
Однако финансовый аналитик тот же проект видит иначе.
Для него совсем не очевидно, что в первый год мы сэкономим сто долларов. Из предположения, что ставка процента одинакова на протяжении всего срока — 10 % годовых, — он сделает вывод, что экономия за первый год будет составлять только 91 доллар. Ведь можно положить в банк 91 доллар сегодня с 10-процентной нормой доходности и автоматически получить те же самые 100 долларов через год!
Из этих же соображений 100 долларов через два года будут стоить только 83 доллара, через три — 75 долларов и т. д. К десятому году проекта 100 долларов представляются аналитику только как 39 долларов, а к пятнадцатому году — как жалкие 24 доллара.
Так то, что выглядит резонной инвестицией с экономией энергоресурсов в полторы тысячи долларов на вложенную тысячу, оборачивается глупостью, с точки зрения финансового аналитика. На те же деньги сегодня можно сжечь сколько угодно углеводородов, а что будущие поколения останутся без нефти, так это их трудности…»
А что теперь скажет финансовый аналитик — с учётом того, что не на деньги нарастает процент, а с задержки денег от оборота берётся демерредж? Оказывается, рассмотренный нами проект неожиданно стал выгодным! Вложив деньги сегодня, вы завтра экономите на выплате демерреджа, да к тому же экономите ресурсы. И так происходит не только из-за чисто механического применения уравнений дисконтирования[80] денежных потоков. Если подобный результат выглядит несколько странным по сравнению с тем, к чему мы привыкли, имея дело с нашими обычными валютами, всё же в нем есть здравый финансовый смысл. Давайте проведём сопоставление подробнее.
Посмотрим, что происходит.
Если вам дан выбор между обычной сотней долларов сейчас и сотней долларов через год, при том что вам не нужны деньги немедленно, и вам даны полные гарантии по выплате денег через год, и что не будет инфляции, — то в условиях сегодняшней денежной системы вы всегда предпочтёте 100 долларов прямо сейчас, потому что вы можете надёжно положить их в банк и получить назад с процентами.
А теперь допустим, что вам дан выбор между ста единицами «горячих бонов» сегодня и ровно через год. При тех же условиях, что и выше, логично предположить, что вы предпочтёте деньги через год. Почему? Потому что, получая деньги через год, вы не будете платить за демерредж в течение года. Говоря техническим языком, эти сто единиц, дисконтированные к сегодняшнему дню, через год будут стоить больше того, что вы получите сейчас. Они будут стоить ровно сто плюс плата за демерредж!
Другими словами, если описанный выше проект основан на демерредж-валюте, то в долгосрочном периоде там есть даже премия, а не только скидка. Правда, этот результат получается, только если стоимость самого демерреджа (плата за простой) больше суммы стоимости собственных средств и корректировки на риск проекта. Если бы демерредж был равен сумме этих двух составляющих, то коэффициент переоценки равнялся бы нулю и, с точки зрения финансового аналитика, это была бы ситуация «по нулям». Но ведь тоже лучше по сравнению с процентными валютами!
Мы, меняя процентный параметр, можем иметь три вида валют: процентные (как сейчас), «отрицательные» — демерреджные, с платой за простой, и беспроцентные (ни туда ни сюда). О первых и вторых мы уже говорили. Поговорим о беспроцентных. Эта система — самая первая в мире и самая простая, а для пояснения вспомним простой товарный обмен, или бартер. Во время бартерных сделок не используются никакие валюты, единственным изменением после обмена окажется смена владельца товаров. Не возникает никакого инфляционного давления, так как общее количество товаров и валюты в обращении не изменяется. Но бартер предполагает, что каждый из участников имеет то, что хочет получить другой, то есть (в технических терминах) стороны должны иметь «соответствие потребностей и ресурсов». Это, конечно, сильное ограничение к расширению обмена, а чтобы снять это ограничение, БЫЛИ ИЗОБРЕТЕНЫ ДЕНЬГИ.
