Е.С. Булгакова была очень красивой женщиной и безумно любила своего мужа. Она позволила Фадееву добиться своего, так как он обещал помочь с изданием произведений Булгакова. Но, разумеется, так ничего и не сделал.
Во время войны МХАТ эвакуировался на Урал, а с ним и А.О. Степанова. Фадеев же остался в Москве. Долгую разлуку не вынес. Слюбился с поэтессой Маргаритой Алигер. Она родила ему дочь. А у Степановой почти в то же время родился его сын Михаил.
На этом известные нам факты личной жизни Фадеева заканчиваются. Всё остальное – биография безличная, т.е. карьерная.
Стихией Фадеева, что мы уже отметили, была руководящая работа: сначала партийная, затем литературная. Она – его страсть. Писательство всегда было лишь подспорьем. Уже после «Разгрома» он занимался им урывками, натужно и без собственного удовлетворения от написанного.
Всю жизнь Фадеев гордился тем, что он солдат партии. Ему льстило, когда он получал какое-либо партийное задание, когда ему поручали нечто конкретное, важное. Он так и считал, что выполняет не распоряжение партийного чинуши, а задание партии. Таков диапазон веры.
Неудивительно поэтому, что Фадеев так мало написал беллетристики. Менее десяти вещей. И отнюдь не общественная озабоченность тому причиной. Суть в том, что в Фадееве постоянно боролись две антагонистические натуры: художника и чиновника. И в конце концов чиновник победил художника. Сначала писатель Фадеев был вынужден по много раз переделывать написанное, затем он стал просто бояться что-либо сочинять. Он утратил былой талант. Ведь любое дарование требует постоянной подпитки. А ее не было. И дар его быстро зачах.
Поэтому когда Фадеев иногда жаловался, что его отвлекают, дергают, не дают сосредоточиться и потому он не может засесть за что-либо цельное, он лукавил. В определенном смысле он даже рад был, что может себе позволить ничего не писать годами, ибо ссылаться на «обстоятельства» все же проще, чем страдать от творческой беспомощности.
Свое писательское credo, цель своего писательства Фадеев сформулировал в 1932 г. При этом он опирался на основную мысль своего романа «Разгром». Ради этого он его, собственно говоря, и написал, ради той же идеи и собирался продолжать свое писание: «В гражданской войне происходит отбор человеческого материала, все враждебное сметается революцией… все поднявшееся из подлинных корней революции, из миллионных масс народа закаляется, растет, развивается в этой борьбе, происходит огромнейшая переделка людей».
Похоже, что на осознании только однобокой большевистской философии гражданской братоубийственной бойни писательское сознание Фадеева так и засохло. Дальше этого оно не двинулось. По крайней мере, в довоенные годы. Описывать эту «переделку» людей и надо было подлинным советским писателям. И метод был один на всех – социалистический реализм. Только время показало, что все это мертворожденные придумки, очень далекие от задач настоящей литературы, пусть и советской.
Фадеев так и остался беллетристом с отчетливой идеологической заданностью, т.е. сам же определил срок жизни своим творениям, которые были интересны читателю, пока они сами верили в идею, под которую Фадеев сочинял.
Приведем еще одно фадеевское откровение образца 1946 г.: «Говорят, что государственный заказ, даваемый писателю, драматургу, – страшное слово. Это было страшно, пока государство было одним, а художники стояли на других позициях. Сейчас, когда искусство наше – народное, а мы – дети народа, и у нас общие взгляды, то между художником и государством существует общность, единство».
Чего в этих словах больше: демагогии или самой примитивной глупости? – трудно сказать. Скорее всего, и того, и другого поровну.
А зачем он вообще опустился до такого пошлого примитива? По простой причине: «Молодую гвардию» он писал по заказу ЦК ВЛКСМ. Все это знали из газет. Ну и что? Главное, казалось бы, не кто заказал, а как написал. Ведь и Верди свою «Аиду» писал на заказ. Но Фадеев и в этом верен себе: всю жизнь служит, служит верой и правдой, высот административных достиг небывалых, а всегда и во всем оправдывается, как школяр. Это уже не от времени сталинского, это от натуры фадеевской.
И все же главного забывать не будем: Фадеев – писатель. И начинал он по-шолоховски рано и очень даже неплохо. Еще в период работы над «Разгромом» его писательским идеалом, своеобразной творческой иконой, на которую он молился, был Лев Толстой. Фадеев в определенном смысле перенял от русского классика и манеру письма, и технику обрисовки сюжетной канвы. Это заметили и по-своему даже оценили.
Как мы и договорились еще в начале этой книги, на анализе творчества Фадеева задерживаться не будем. Скажем лишь то, что сказать необходимо: как работал писатель, как он относился к написанному и как он реагировал на критику в свой адрес.
Не грех, думаю, и повторить – писательство, т.е. сочинение беллетристики, никогда для Фадеева самодовлеющим занятием не было. Фадеев-писатель всю жизнь был вторичен по отношению к Фадееву-чиновнику от литературы. А потому главной своей обязанностью он считал функцию наставника советских писателей. С упоением и страстью он пишет свои многочисленные «теоретиче-ские работы», конструктивная канва которых у всех одна: есть стержень – новейшая партийная директива, есть философская база – марксистско-ленинское учение, опирающееся на диалектический материализм, есть единственный на всех писателей «метод» работы – социалистический реализм и есть, наконец, строительный материал, он включал в себя основную мысль автора (Фадеева), несколько поощряющих образцов из уже написанного либо русскими (клас-сика), либо советскими авторами (чему следует подражать) и, само собой, букет из набора отрицательных примеров (как не надо).
Вот как Фадеев, к примеру, определил суть социалистического реализма. Причем сделал это в 1956 г., когда все теоретические бои по этому вопросу отошли в историю и можно было дать толкование самой, что ни на есть, квинтэссенции метода, его утвержденное «на самом верху» понимание.
Итак, социалистический реализм суть «слияние, вернее, синтез реализма и романтизма», оно «подымает реализм на более высокую ступень. Что это значит? Правда жизни, обогащенная мечтой, т.е. будущим, в условиях нашей жизни, которая развивается к совершенству, к добру, – это ли не величайшая степень реализма? Вот в чем формула социалистического реализма».
Накрутил много, а главного так и не сказал: почему реализм «социалистический»? Скажем за него: потому что «синтез реализма и романтики» ведет ко лжи, к сознательному утаиванию от литературы действительных проблем жизни человека. Это, что мы уже говорили в очерке о Максиме Горьком, есть тема Луки, любимый мотив творчества «пролетарского писателя».
Два слова об основных беллетристических сочинениях Фадеева.
В 1923 г., когда увлеченному своим делом политработнику едва исполнилось 22 года, он пишет свою первую повесть о классовой борьбе «Разлив». Начал писательство с того, что обильно унавозил в этой повести интеллигенцию, тогда это считалось признаком хорошей «пролетарской литературы». Куда пристроить своего первенца, вопросов не было. Конечно, в только что основанное издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия». Ведь он бывший комсомольский работник. Приняли с распростертыми объятиями. Так Фадеев стал своим человеком в РАППе (Российской ассоциации пролетарских писателей).
В 1925 г. Фадеев начал работать над лучшей своей вещью – романом «Разгром». В 1926 г. закончил и тогда же напечатал. Полная же версия его романа в издательстве «Прибой» в серии «Новин-ки пролетарской литературы» увидела свет в 1927 г. Книгу затем переиздавали десятки раз с многочисленными авторскими правками. Править свои вещи отныне и навсегда станет не писательским долгом, требующим постоянного совершенства созданного, а партийным послушанием писателя Фадеева: он слушал не свой внутренний голос, а «мнения» руководящих товарищей и именно они понуждали его постоянно что-то менять, перекраивать, переписывать и т.д.
Как считает И. Сухих, Фадеев первым из советских писателей отошел от литературы-агитки, от разукрашенной яркими искусственными цветами орнаментальной прозы и стал открыто учиться у русских классиков, что тогда было, само собой, явной крамолой.
И еще один, безусловно нестандартный, элемент этого романа: партизанские отряды в бой ведет человек, осложненный, как стали говорить позднее, «пятым пунктом», – еврей Левинсон. Это, надо полагать, дань времени, когда у партийного и государственного руля еще находилась масса евреев, людей игравших ключевые роли в революции и гражданской войне.
Л. Либединская, хорошо знавшая Фадеева, в недавнем интервью журналу «Вопросы литературы» (2000 г.) назвала «Разгром» «гордостью нашей литературы». Это, конечно, безусловное преувеличение. Роман хороший и даже сегодня его можно читать с явным интересом. Но в контексте всей советской литературы середины 20-х годов этот роман был, как справедливо считает В.Г. Боборыкин, «далеко не самым выдающимся произведением».
