Тут уже не до шуток, г-н президент. Депутат, как видим, извивается: «некоторые журналисты… из некоторых изданий… в известных случаях…» Но смысл ясен: есть журналисты, которым «приятнее или, может, выгоднее защищать террористов, тех, кто убивает и взрывает российских граждан».
Вашего Ненашева надо немедленно допросить. Пусть не поедет в мужественную экспедицию подрывать свое здоровье, а останется и напишет, как полагается гражданину, имена, явки, адреса. Раз он знает врагов народа – пусть назовет продажных вурдалаков. Иначе получится, что он укрывает опасных преступников, а за это срок.
Стиль подобных речей очень заразен. Так и хочется написать вам, что есть некоторые депутаты, которые кое-где у нас порой торгуют депутатскими запросами, ловко лижут тандем (не зная, кто будет президентом через два года) и пачкают грязью прессу, которая иногда выводит их на чистую воду.
О качестве лизания нам трудно судить, ибо лижут не нам. А вам, должно быть, трудно судить, потому что с вами они делают это так часто и усердно, что вы вряд ли способны различать оттенки.
21 апреля 2010
Завтра в Самаре (если всё будет хорошо) состоится Ежегодное совещание председателей арбитражных судов России. Говорят, что на это совещание прибудет (если всё будет хорошо) председатель Думы Грызлов. Но это еще полбеды. В Самаре ждут самого Путина. Значит, надо срочно красить траву.
А где же провести такое высокое совещание? Лучше всего – в театре. В Самаре знаменитый театр, многие считают его самым красивым в России.
В поисках недопокрашенной травы в театр на днях прибыл областной самарский министр культуры Ольга Рыбакова. Вошла, огляделась и оторопела, наткнувшись в фойе на шестиметровый портрет мужика. Пригляделась: нет, не Путин и даже не Грызлов. Она и спрашивает:
– Это кто?
– Это Горький.
– А он кто?
– Великий русский писатель.
Тут она что-то вспомнила, типа школьные годы:
– А-а-а, пролетарский. Убрать.
Ее, кажется, пытались уговорить. Мол, театр имени Горького, мол, портрет из ценных пород дерева, не холст – в рулон не скатаешь. Но она не уступила. И пригрозила увольнением по какой-то страшной статье «За однократное грубое нарушение».
Гигантский портрет (2,5 х 6 м) был установлен, если не ошибаемся, в 1960-х годах. Но министру культуры то ли не случалось прежде зайти в театр, то ли она заходила не с парадного подъезда, а может, и попадался он ей на глаза, но всё было некогда узнать.
Неохота спорить с министром культуры, но не такой уж он пролетарский, как ей кажется. Жуткие вещи писал о Великой Октябрьской социалистической революции и о том, что творили тогда пролетарии (в СССР книга Горького «Несвоевременные мысли» была строжайше запрещена). Жил на Капри, как сыр в масле катался. Маяковский писал ему:
И вы – в Европе,
где каждый из граждан
смердит покоем,
жратвой, валютцей.
Не чище ль наш воздух,
разреженный дважды
грозою двух революций?
Так что для наших чиновников, у которых со жратвой и валютцей полный порядок, Горький не враг.
О приказе «убрать Горького» рассказал нам по телефону в понедельник вечером член Общественной палаты Самарской области Владимир Гальченко. По его словам, портрет сломали и выбросили в ночь с воскресенья на понедельник. Рабочие сцены, говорят, плакали.
Спасибо за эту информацию, говорю, но не беспокойтесь – ссылаться на вас ни в коем случае не буду. «Напротив, – отвечает Гальченко, – обязательно сошлитесь на меня. Я уже неделю тут воюю, бью во все колокола».
Звоню главному режиссеру Самарской драмы Вячеславу Гвоздкову (а мы знакомы четверть века, если не больше):
– Слава, а где сломанный портрет? Умоляю, не сжигайте, мы сейчас грузовик организуем и вывезем.
– А его никто не ломал. Его аккуратно сняли и вынесли. Он сейчас в мебельном цеху.
– Продайте его нам, раз он вам не нужен. У нас в редакции целый музей – и Сталин, и Ленин, и Берия, и Дзержинский, и чертте кто, но и хорошие люди есть: Булгаков, Павлик Морозов. Продайте нам Горького.
– Нет, старик, не могу, надо посоветоваться с министром культуры.
– А почему вы его сняли?
– А мы давно хотели ремонт делать, да всё денег не было. А тут Путин приезжает – денег дали. Если красить, не убрав Горького, на стене пятно останется.
Может, и так. Но если красить, то проще отодвинуть от стены, покрасить и придвинуть на место. Зачем куда-то тащить, заставляя трещать ценные породы дерева?
Перезвонил я Владимиру Гальченко: мол, портрет цел, стоит в мебельном цеху. «Не может быть, – говорит, – он такой гигантский, что ни в какую дверь не пронесешь».
Кто прав? Из Москвы не видно.
Вчера на всякий случай мы еще раз позвонили Гальченко в Самару. Оказывается, теперь такая версия: портрет якобы сняли на реставрацию. К визиту Путина будет на месте (может, театр спасает честь министра). Вот какой шухер начался. Что это за реставрация за 48 часов? Такой срок обычно только на депортацию дают.
Надеемся, всё кончится хорошо. Совещание арбитражных судей пройдёт как по маслу. Гвоздков останется главным режиссером. Ольга Рыбакова останется министром культуры. Гальченко останется членом «Единой России», где он не последний человек, и членом Общественной палаты. Горький поспешно отреставрируется и вернётся на место…
А вот приедут ли завтра в Самару Грызлов и Путин – никакой уверенности нет. Ну и ладно, совещание без них обойдется; зато театру ремонт сделали.
Но если начальники приедут, то нам их, конечно, покажут по всем телеканалам во всех новостях. Нехорошо использовать газету в личных целях, но по старой памяти рискну обратиться: Владимир Владимирович, выйдите, пожалуйста, к журналистам в фойе. Тогда мы увидим, есть ли у вас за спиной шестиметровый пролетарский писатель.
Невинных детей водят к Михалкову
30 апреля 2010
Г-н президент, патриот ли вы? Если да – то вы уже видели фильм Михалкова «Предстояние». А если не видели – срочно посмотрите. Все должны посмотреть. А кто этого кино не увидит – тот не патриот. А что может быть хуже?
Скажу по секрету, я не смотрел. И не собирался. Столько откликов (и устно, и в печати, и по радио), и все отрицательные – зачем, думаю, тратить время и деньги на какой-то позор. Но теперь всё изменилось.
На этой неделе школьников 7-х, 8-х классов (а некоторые говорят, будто с 5-го по 10-й) отвели на это кино. Уроки отменили и – вперед! Денег собрали с детей (то есть с родителей) по 75 рублей. Это им скидка вышла, потому что нормальная цена билета в «Киностарах» побольше. Впрочем, вам это всё равно, вы же не ребенок, вам бесплатно покажут.
Ученье – свет, а неученье – тьма. Некоторые родители (и я могу их понять) с досадой узнали, что вместо физики, химии, географии дети получили клюкву в сахаре.
Но школьники не такие терпеливые, как взрослые. Насильно приторным не накормишь. Многие уже через полчаса уходили из тьмы в фойе, клевали попкорн, болтали, ожидая, пока учителя досмотрят и уведут их из кино.
Это что-то невероятное надо сделать, чтобы подростки ушли с фильма про войну. И Михалкову это невероятное удалось. А еще в этом кино звучит ненормативная лексика и просьба «покажи сиськи», что тоже большой соблазн для малолеток. Но и это не спасло.
В Департаменте образования говорят, будто ничего не знают об этих культпоходах. Значит, случайно так совпало, что московские (только ли?) школы повели детей на Михалкова.
Депутат Госдумы Мединский, профессор МГИМО, зам. рук. ЦИК «Единой России», в среду заявил: «Надо сделать так, чтобы этот фильм увидел каждый старшеклассник, каждый солдат. Нужно продвигать этот фильм при господдержке…» Понимаете, г-н президент: партия сказала «надо». Партия власти.
Раньше во всех кинотеатрах СССР на стене висело ленинское изречение: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино». А потом вроде бы обнаружилось, что полная ленинская фраза звучала так: «Пока народ безграмотен, из всех искусств для нас важнейшими являются кино и цирк». Такие дела.
Г-н президент, в канун Дня Победы водить школьников на фильмы о Великой Отечественной войне очень правильно и полезно. Есть гениальные фильмы, настоящие шедевры. «Проверка на дорогах», «Живые и мертвые», «Баллада о солдате», «Летят журавли»… Там нет мата, зато есть правда о войне, талант, высокие чувства… и огромное душевное потрясение остается у подростка (да и у взрослого) на всю жизнь.
Но дети, которые этих шедевров не видели, а с «Предстояния» ушли не досмотрев, – они потеряли нечто гораздо большее, чем 75 рублей. Предложи им теперь кино про Великую Отечественную, пацаны отмахнутся: да знаем мы это фуфло.
Похоже, что детей использовали и ради денег, и ради михалковской похвальбы: вот сколько зрителей собрал «великий фильм».
Знаете, как называется использование детей?
14 мая 2010
