более активной пропаганды пришлось даже организовать свою радиостанцию с красноречивым названием «Шанс».
– Твое название? – спрашиваю Владимира.
– А то!
– Ну, и чем заполняли эфир?
– А всем. Программа создавалась как музыкально-познавательная, а вскоре через неё стали даже разыскивать пропавших кошек и собак. А еще чуть позже организовали программу «Сваха», через которую помогали обрести спутника или спутницу тем, кому за…
– И что, писали?
– Да ты что. Мы так расписывали потенциальных соискателей, что почта была переполнена. Помню, сообщая об одном долгожителе, рассказали, как он чудесно готовит и насколько радушный хлебосол, так бабушки к нему гуртом повалили, и он попросил нас снять с эфира информацию о себе, и так лестничную площадку забили, желая отведать чудес кулинарии.
Радио вещало ежедневно с 14 до 15 часов. Как только радио «Шанс» включалось, старушек с дворовых скамеечек словно ветром сдувало.
Смех смехом, а повременка, может, благодаря тому и прижилась у нас первой в регионе. Руководство отметило позитивный результат и организовало собственную киностудию при «Яртелекоме». Мы создавали учебные фильмы и фильмы, обобщавшие передовой опыт в области телекоммуникационного общения. Самым интересным и памятным стал автопробег по маршруту Ярославль-Москва-Архангельск, посвященный трехсотлетию Северного почтового тракта. Сегодня все это забыто. «Яртелеком» как самостоятельная организация приказал «долго жить». Перед уходом Стрелков вместе с неразлучным партнером Мишей Тропиным оставили фотолетопись истории ярославского телефона-телеграфа в форме прекрасных альбомов и фотовыставки из 40 стендов.
Ныне наш герой на заслуженном отдыхе. Но времени и на пенсии почему-то не хватает. А на вопросы о самочувствии обычно отвечает с присущим юмором, что маленькие болячки только подчеркивают наличие большого здоровья.
Мы видимся нечасто или не так часто, как хотелось бы, но каждая встреча в радость. И главное – нам есть что вспомнить. Жизнь еще не раз сводила нас. Вместе, кроме редакции газеты «За педагогические кадры», мы поработали и на телевидении, и в институте ИОМТПС, и даже в «Яртелекоме», но обо всем этом еще придет время рассказать отдельно.
Хватает на всё и на всех
Студенческая жизнь – самая счастливая пора. Не знаю, как сегодня, в ту пору традиционными были смотры художественной самодеятельности по факультетам. К концерту готовились загодя и очень серьезно, поскольку это не привычный набор из песен, плясок и малохудожественного чтения. Нет. Наши ребята-старшекурсники во главе со Славой Табачниковым поставили в свое время даже комическую оперу. Концерты проходили в актовом зале.
Для подобных мероприятий имелось два зала. Один, очень уютный, в главном корпусе из-за цвета стен назывался Голубым. Другой в корпусе биолого-географического факультета на Которосльной набережной именовался Актовым. Сам корпус меж собой мы звали «семинаркой». Я по простоте и необразованности долгое время относил это к слову «семинар», оказалось, от семинарии, которая существовала здесь до революции. Зал не что иное, как домовая церковь, на службах даже такого огромного зала едва хватало. После революции на месте алтаря соорудили сцену, и вот вам актовый зал.
Один из заключительных концертов историко-филологического факультета на подобном смотре поручили вести нам со Стасиком Алюхиным, учитывая, вероятно, наше чувство юмора, ну, и беспредельное нахальство, конечно. Мы работали под популярных тогда юмористов Тимошенко и Березина. Даже внешне чем-то походили на ту знаменитую пару. Я – длинный и худой, Тарапунька, партнер коренастый, мне по плечо, – Штепсель. По тому же принципу строились и репризы.
– Стас, ты не знаешь, какая школа у ребят считается идеальной?
– Запертая…
Зал внимает с легким хохотом, хотя так себе, слегка… Но мы добиваем следующей хохмой.
– Хочешь, я назову тебе три русских чуда в глазах иностранца?
– Валяй.
– Все спешат на работу, где ничего не делают. В магазинах пустые полки, а в домах полные холодильники. И последнее чудо: деньги не зарабатывают, а куют. Один иностранец сам слышал: муж просит у жены денег на похмелку, а та отвечает: «Иди, на куй!»
Публика уже не смеется, сползает с кресел… Что мы там еще вытворяли, не помню. Зал лежал от хохота. После концерта нас, выжатых, словно лимон для чая, горячо поздравляли с успехом. Настолько горячо, что мы даже поверили в свои артистические способности. Но только до выхода свежего номера факультетской газеты «Икар» с большим отчетом о заключительном концерте. В конце отчета отдельный абзац посвящался конкретно нам: «Серьезным и единственным недостатком концерта явился конферанс в исполнении С.Алюхина и Н.Колодина, которым часто изменяло чувство меры…»
Но я то думаю, во многом благодаря конферансу факультет занял в смотре первое место. За факультет приятно, но нас-то обделили и «обделали»…
В следующий раз мы отличились во время визита в институт большой группы ведущих артистов, сценаристов и режиссеров советского кино. Мы припоздали, и, когда пришли в семинарку, зал оказался забит, любопытные стояли даже в дверях. Я предложил:
– Давай через вход на сцену. Пройдем по сцене, спустимся и посидим в первых рядах, пусть даже на полу.
– Годится, – согласился Стас.
Я пошел первый и только шагнул на сцену, как был встречен шквалом аплодисментов. Не растерялся и поднял приветственно руку. Алюхин, пораженный и оттого полусогнутый, шлепал следом. И только когда мы спускались в зал, присутствовавшие поняли: ошибочка. Зато у окна нашлось два стула, на которых мы не без гордости уселись. Прошло минут десять. Кинодеятели приехали. Первым на сцену вышел Леонид Быков. Зал встретил его равнодушно. Невысокого роста, худенький, с лица неказистый. Практически никто не признал в нем только что сыгранного Максима Перепелицу. А вот следовавшую за ним Шагалову узнали сразу и разразились бурными аплодисментами, которые уже не смолкали, пока все гости не расселись за большой стол президиума…
В актовом зале проходили и танцевальные вечера. Иногда приглашался эстрадный ансамбль (джаза в стране не существовало по той причине, что все знали: «сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст!»), и танцы превращались в настоящий праздник.
Для мероприятий, менее масштабных и даже камерных существовал Голубой зал. Здесь состоялась моя первая встреча с настоящим писателем. В гости к нам пришел Михаил Александрович Рапов. Очень интересный внешне: выше среднего роста, плотно сбитый, с круто посаженной головой в мелких седых кудрях и мудрым, ироничным взглядом сквозь толстые стекла очков. Я сразу подумал о большой близорукости, поскольку сам страдал ею. Только что вышел из печати роман «Зори над Русью», сразу сделавший его известным далеко за пределами земли Ярославской. Я сам читал захватывающий тот роман не единожды и убежден, что нисколько не уступает он классической исторической трилогии В.Г.Яна «Нашествие монголов».
Рапов оказался умелым собеседником. Он рассказывал об изучении
