Управление образования Печорского района Псковской области отказало в усыновлении ребенка русской мамой. Потому что девочка, якобы, «достигла того возраста, когда вполне осознанно может сформулировать и обосновать своё мнение, которое семейное законодательство признаёт как основополагающим при избрании формы устройства». Что свидетельствовало об одном: «предпродажная подготовка» ребенка живодерами-воспитателями и чиновниками была завершена. Ну а областной суд закрепил достижения их подлости — удовлетворил требования американских супругов на усыновление Виктории.
Положение дел, которым я стал интересоваться в связи с начатым делом по защите русских детей от фиктивного усыновления, было таково. Правительство Российской Федерации в лице М.Фрадкова на тревоги депутатов Госдумы по поводу позорного превышения числа усыновлений детей-сирот иностранцами над числом усыновлений нашими гражданами высказалось мирно: все, мол, в порядке, нет оснований для беспокойства (письмо в Думу от 23 августа 2004). Ведь иностранные агентства по усыновлению действуют в соответствии с аккредитациями Минобразования. Когда же возникли затруднения с аккредитациями — затянулись согласования с другими министерствами и ведомствами — Межведомственная комиссия по вопросам усыновления иностранными гражданами просто решила выдавать аккредитации без их заключений. Что же касается нарушений процедур усыновления, то они рассматривались, и даже три организации из США и Канады лишены аккредитации. Но и без них сеть работорговли была широко раскинута по стране. Ни Правительство, ни Минобразования не желании вникать в суть их деятельности.
Впечатляло признание премьера в том, что лицензированные организации взимают плату за свои услуги, хотя законодательством платы за усыновление не предусмотрена. Мол, так уж устроена жизнь, и мы тут ничего поделать не можем. А ведь в результате было реализовано преимущество материального порядка, которое иностранцы из стран Запада легко получают над российскими усыновителями, пользуясь услугами аккредитованных фирм!
Фрадков отказался признать, что имеет место слияние административных органов, ведающих процедурой усыновления, с иностранными фирмами, занимающимися тем же за деньги. Фактически же речь в парламентском запросе на этот счет шла о работорговле, в которой принимают· участие государственные органы. Фрадков ответил, что «никаких материалов по данному вопросу… от правоохранительных органов и заинтересованных министерств и ведомств не поступало». А как эти материалы могли поступить от тех, кто этой работорговлей занимается?
Успокоить депутатов г-н Фрадков решил тем, что Россия готовится ратифицировать Конвенцию о защите детей и сотрудничестве в области международного усыновления (кстати, подписанную Путиным в 2000 году). Мол, именно это будет означать «ужесточение ответственности за осуществление незаконной посреднической деятельности при усыновлении детей иностранными гражданами». Таким образом, спрашивать за работорговлю и продажу русских детей за рубеж в первую голову надо не с проходимцев, аккредитовавшихся со своими усыновительными фирмами, а с Правительства. Но спрашивать было некому. Должны были спрашивать представители народа во власти, а таковых к власти просто не подпускали.
По поручению Правительства дополнительно на парламентский запрос откликнулся министр образования и науки А.Фурсенко (письмо от 7 июля 2004 года). В своем послании депутатам он зафиксировал, что в 2003 году иностранными гражданами усыновлено 7986 детей, из которых 30 % усыновлено при содействии незаконных посредников. Минобразования даже приняло решение составить рабочую группу для «выработки действенных мел в области усыновления детей — граждан Российской Федерации — иностранными гражданами». Тем самым, министр опроверг премьера, который в своем ответе депутатам попросту налгал — проблемы действительно существовали.
Чтобы остановить противозаконные действия областных структур опеки и Управления образования Псковской области, я обратился в Генеральную Прокуратуру к ее главе В.В. Устинову. Я сообщил о безосновательном выборе зарубежного усыновителя, а также о том, как встретили мой интерес к делу псковские чиновники. Телефонный звонок из Государственной Думы был встречен враждебно. Устное требование информации было проигнорировано. Дама, поднявшая трубку, была явно в курсе событий, но предпочла бросить трубку телефона и больше ее не поднимать. Генпрокурору я сообщил о своем предположении, что «отдых, обучение и лечение» от неких благотворителей — прикрытие бизнеса на усыновлении.
Органы прокуратуры продемонстрировали свою полную несостоятельность. Они сообщили, что всё тем же Управлением образования Печорского района были обследованы жилищные условия потенциальной удочерительницы, проанализированы представленные документы и был сделан вывод о том, что ее опекунство над Викторией возможно. Однако несовершеннолетняя девочка письменно отказалась от опеки. В назначении опеки было отказано. Я представляю, как это происходило: «Вика! Ты хочешь еще раз поехать в Америку? Тогда напиши вот это!»
Прокуроры не видели никаких нарушений законодательства, но они же предоставили мне сведения о пропорции усыновлений в Псковской области. На начало 2002 года на учете состояло 1769 детей из детских учреждений Псковской области, из них усыновлено гражданами РФ -39, иностранными гражданами — 125; на начало 2003 года состояло на учете — 2040 детей, из них усыновлено гражданами РФ — 27, иностранными гражданами — 162. Печорская школа-интернат оказалась самой щедрой на живой товар.
В 2002 года иностранцы получили из этого учреждения 66 детей, в 2003 — 69 детей. В период 2003–2004 гг. в Псковской области было вынесено всего три решения об отказе в усыновлении иностранным усыновителям! Зато российских родителей пачками лишают родительских прав. Это, как, вероятно, считали в псковской прокуратуре, в порядке вещей — передавать детей от русских родителей иностранцам. Прокурор области также сообщил «успокоительную» информацию: «Аналогичная ситуация с усыновлением и в других регионах Российской Федерации, и она никак не зависит от администрации детских учреждений или органов опеки».
Через год после этого сюжета правоохранительная система заволновалась. И Генпрокурор Устинов, а потом его заместитель Фридинский стали рассказывать о том, какие у нас нехорошие усыновительные фирмы. И все только потому, что в США широкую известность приобрело дело об убийстве навязанной «матерью» мальчика, вывезенного из России. Если бы не это, прокуроры спали бы спокойно. Да они и теперь не очень-то ворочаются во сне. Как только, скандал перестал быть интересным публике, все вернулось на круги своя. В Думе оппозиция попыталась предложить мораторий на иностранные усыновления, да ничего из этого не вышло — начальство своё мнение выразить забыло, и «Единая Россия» на кнопки для голосования вовремя не надавила.
С 1992 года по 2006 года из России вывезено 65 тыс. детей. Казалось бы, все основания для беспокойства были. Но понадобилась целая череда убийств вывезенных из страны русских детей, а потом возбудившая общественность страны демонстративное возвращение американскими приемными родителями мальчика Артема Савельева как какой-то вещи (2010 год), чтобы хоть что-то в мозгах чиновников сдвинулось с мертвой точки. Глава МИД С. Лавров объявил о приостановлении усыновления иностранными гражданами. Но на деле работорговля продолжалась. По стране действовала целая сеть торгово-закупочных фирм, обращавшая живой товар. И никто не был взят за шиворот и привлечен к ответственности.
Мне многократно приходилось использовать депутатские полномочия в защиту прав детей. Здесь я приведу ряд показательных историй, подтверждающих, что бюрократия органически не приемлет детства. Она своим нутром настроена на то, чтобы семьи, имеющие детей, испытывали постоянные затруднения в элементарных вопросах, а сами дети подвергались всякого рода издевательствам.
Детский оздоровительный лагерь «Шепси» (Туапсе). На территории лагеря противоправно функционировал бар, шла торговля спиртными напитками и табачными изделиями, игнорировались нормы размещения детей в жилых помещениях, не соблюдались санитарные и иные требования, а также режим дня. Детский оздоровительный лагерь использовался как пансионат.
В эту проблему я включился, получив данные, которые мне напомнили «отдых» моих собственных детей в детском лагере в Евпатории, где царил полный хаос и криминальные нравы. Выправлять исковерканное за месяц нравственно-психологическое здоровье детей пришлось не менее года. С тех пор я своих детей в подобные заведения категорически решил не отправлять. В данном случае с детьми из различных городов России, отправившимися на отдых к морю по турпутевкам, повторялось нечто подобное.
