Не удалось. Нам не удалось, мне не удалось; это моя катастрофа. Чечня — лишь горький результат этой, главной неудачи.
Как нормальный русский интеллигент, я сочувствую тому, кто слабее, кто с десятками танков выходит против тысяч. И как нормальный же русский интеллигент знаю, что распад России — это поругание всего, что накоплено за тысячу лет. Не «русскими» накоплено, нет, но — всеми: каждым, кто в ходе общего исторического труда почувствовал себя русским и стал им. Или можно представить себе русскую культуру без опыта горцев? Фигурально говоря, в Питере Ахматова, и в Грозном Ахматова. «Наша» Ахматова на четверть — от «их» корней.
Жить невозможно в этом помрачении. А надо. И надо решать: криминальная компания, надевшая зеленые повязки, — это все еще криминальная компания или уже святое воинство национального освобождения? И надо решать: десятилетний ребенок, прицеливающийся из автомата, — еще ребенок или уже противник?
Горе-то в чем: «операция» закончится, и ребенок, освобожденный от оружия, поедет учиться. Из горного селения поедет в белокаменную столицу. И выучится. И станет, может быть, генералом российской армии. И будет служить верой и правдой где-нибудь под Лугой. И не угадаешь, когда взорвется ненависть, осаженная ему в душу сегодня, в ходе «операции».
Господи, осади нас в нашей ненависти.
Как бы ни кончился кризис, — жить придется. И интеллигенция (русская, российская, всемирно-отзывчивая, из ста народов вербуемая) все равно должна будет делать то, что ей не удалось сделать: вырабатывать такую систему общих ценностей, из которой людям не захочется выламываться силой оружия. Многоруганная, распроклятая, гнилая-перегнилая, пинаемая-распинаемая интеллигенция будет искать эти ценности. Чтобы они были, когда изнемогшие от борьбы бойцы и боевики согласятся слушать доводы.
Вернувшись, не швыряйте сапог в стену: там сосед.
«РОССИИ НУЖНА ТЕРРИТОРИЯ ЧЕЧНИ, НО… НЕ НУЖЕН ЧЕЧЕНСКИЙ НАРОД».
Этот крупно набранный заголовок расшифровывается так:
«…Нужна нефть, другие полезные ископаемые, горы, земля, но только не люди, которые живут на этой земле…»
Невозможно отвлечься от страшных обстоятельств, в которых написаны эти строки: они появились в «Общей газете» под грохот штурма Грозного — в новогоднем номере. В такой ситуации вообще ни о чем не думаешь, кроме как о том, как немедленно прекратить «все это»: кровь, бомбежки, пожары, взаимные обвинения, ложь с обеих сторон. Я не знаю, когда и как разрешится ситуация. Но рано или поздно о причинах думать придется. И вникать в доводы сторон.
Я хочу вникнуть в доводы Бориса Агапова, чье рассуждение из «Общей газеты» процитировал выше. Интересны и взывают к спору именно принципиальные доводы, потому что непосредственные его чувства я совершенно разделяю. И насчет НАШЕЙ доли вины согласен. У «нас» в варварских средствах тонут любые цели. Побочный эффект начисто перешибает первоначальные намерения. В итоге получается то, чего никто не хотел.
Но о том, чего мы хотим, все-таки подумать надо. О цели.
Цель — целостность. Единство страны. Неделимость России. Нарочно беру самые одиозные формулировки: хочешь — не хочешь, а под ними есть реальность. Вопрос: какая? И как к ней относиться.
Борис Агапов пишет:
«Руководство нашего государства воспринимает проблему целостности России исключительно в плане территориальном. А ведь на самом-то деле куда больше следовало бы печься о целостности иного плана — национальной».
Давайте представим себе это попечение практически. Что такое национальная целостность России? Каким образом вы ее достигнете? Вы знаете, как это делается? Что такое этническая чистка, пробовали? Вы это предлагаете России?
Борис Агапов — вице-президент Республики Ингушетия, генерал-лейтенант советской (так?) армии в отставке, — он себя к какой «национальной целостности» отнесет? К русской? К ингушской? К какой-нибудь «смешанной»? А то, что Россия — по составу, по количеству «смешанного» населения, да наконец «по замыслу Божьему» и есть именно такое смешение — содружество соединение национальностей, — с этим как быть? Неужели миллионы людей, несколько столетий УЖЕ живущих в таком государстве, так легко позволят разрезать его на «национальные целостности»? — даже если «руководство» разных регионов и уровней продолжит об этом печься? Я понимаю, что безумства хватит с обеих сторон, но ведь и разум у людей за всеми этими безумствами существует, и он все равно скажется, хотим мы того или не хотим.
— А мы именно не хотим, — говорит Б. Агапов от имени ингушей. И дальше перечисляет: — «…Якуты, тувинцы, татары, башкиры, евреи… все они прекрасно понимают, что не сегодня-завтра на месте чеченцев могут оказаться они».
Почему «на этом месте» оказались чеченцы.
Ответ: потому что они НЕ ЛЮБЯТ эту страну (то есть «нашу страну»).
Теперь вслушаемся в доводы.
«Почему они должны любить эту страну, которой нет ровным счетом никакого дела до их бед, до их печали, до их боли?..»
Они-де, чеченцы, рассуждают так: «Зачем нам идти к вам, в Россию? В нищую, голодную, забывшую о том, что такое — права человека, погрязшую в преступности? Наведите у себя порядок, постройте здоровое, правовое государство, и тогда никому не придется принуждать нас вернуться в Россию. Мы вернемся сами».
Выделяю главное: вы наведите у себя порядок, тогда мы к вам вернемся. То есть, Россия — не общий дом, который должны строить все вместе, не союз, в который вкладывают и от которого получают все создающие его народы, а раздельная кормушка, в которую можно прийти, если «вы» ее «нам» обустроите.
Значит, если мы ее не обустроим, вы не придете? А может, все-таки придете? И даже без приглашения? Если приспичит подкормиться?
Я отвлекусь ненадолго от статьи Бориса Агапова и обращусь к другой статье — Ирины Дементьевой, в «Известиях» от 17-го того же злополучного января 1995 года, и озаглавленной так же рельефно: «Хотят ли русские Чечни».
Я хочу связать следующие два рассуждения.
Первое: да отпустите их на все четыре стороны! Не хотят с нами жить не надо! «Вот уже три года ему (рядовому чеченцу. — Л. А.) говорят, что он бандит, что его родина — скопище бандформирований и отстойник всяческой преступности. С какой надеждой и благодарностью, верно, он прислушивается сегодня к словам Солженицына, предлагающего России отречься от Чечни: правильно, оставьте, оставьте нас в нашем „отстойнике“, живите сами в своей Москве…»
Второе рассуждение И. Дементьевой:
«Трудоизбыточность региона (Чечни. — Л. А.) всегда побуждала его жителей рассчитывать не столько на государство, сколько на самих себя, и едва ли не каждая чеченская семья, чтобы достойно прокормиться, одеться, построить дом, ежегодно отправляла кормильца и старших сыновей в Россию на заработки…»
Я не прошу вас, уважаемый читатель, оценивать верность каждого из этих утверждений, я прошу только одного: свяжите одно с другим.
Если мы окажемся в своих «отстойниках»: мы «в своей Москве», они — «в своей Чечне» — означает ли это, что «каждая чеченская семья» будет и впредь отправлять сыновей в Россию на заработки? И что такое в данном контексте «заработки»?
Недавно на Би-Би-Си был Круглый стол, посвященный северокавказским проблемам; там эксперты-историки употребляли другое слово: «набег». Причем без всякого осуждения: мол, условия жизни горцев таковы, что они экономически никогда и не могли замкнуться в своих горах и потому, естественно, «бегали» к жителям долин. Природа!
Хочется спросить: а «жители долин», к которым «бегают» такие гости, имеют ли естественное право как-то к этому относиться? Или из уважения к естественности таких набегов надо благословлять их как сезонные дожди?
Если (вопрос к И. Дементьевой) Россия оставит Чечню в покое, а Чечня, соответственно, оставит в покое Россию, — КУДА отправятся «на заработки» кормильцы и старшие сыновья из чеченских семей? В Анкару? В Тегеран? В Тбилиси, в Баку, в Ереван? И жители этих «долин» успеют обустроить свои «отстойники», чтобы «бегающим» на заработки гостям там понравилось? «Наведут у себя» порядок, чтобы те охотнее «приходили сами»?
О, я отдаю себе отчет в том, что у нас в России «наведение порядка» по интеллигентской традиции давно уже воспринимается только в пришибеевском духе. Между тем, и дух ведь дышит, где хощет. Гордый горец ходит с оружием. Это «ментальность». Но и негордый русский терпеливец, доведенный до края, берется за топор, и это тоже «ментальность», извините.
Лучше обойтись без топора? Конечно. И без кинжала? Кто спорит! Но как это «обеспечить»? Может, все-таки общий порядок лучше, чем порядок явочный, кончающийся снайперскими засадами и «точечными» бомбежками? Может быть, все-таки это «порядок», и «нормальный порядок», когда выходец из горского селения становится спикером Российского парламента, а если перестает им быть, то не потому, что он горец, а по другим причинам. И этот же горец волен потом выбрать: возвращаться ли ему в родной юрт или продолжить профессорскую работу в московском институте. Это все-таки порядок: когда горец может стать генералом советской (то есть российской) армии. Может стать генералом, может — президентом или вице-президентом, — он может все, если останется в пределах общего порядка.
