Горбачеву вождь революции совершенно не нужен, и поэтому он на письмо Ельцина никак не реагирует и ведет себя так, как будто ничего не было. Однако Ельцину, чтобы превратиться в несправедливо гонимого борца за народное счастье, просто необходима отставка — и чем громче будет эта отставка, тем лучше. (Но отметим, что на Пленуме именно Горбачев поднимает Ельцина, ведущий Пленум Лигачев как бы не замечает поднятой руки. — А.Ш.)
И тогда Б. Ельцин просит слово и произносит речь, в которой говорит совершенно скандальные по тем временам вещи: «Меня, например, очень тревожит — у нас нет еще в составе Политбюро такой обстановки, а в последнее время обозначился определенный рост, я бы сказал, славословия от некоторых членов Политбюро, от некоторых постоянных членов Политбюро в адрес Генерального секретаря. Считаю, что как раз вот сейчас это недопустимо, именно сейчас, когда закладываются самые демократические формы отношения принципиальности друг к другу, товарищеского отношения и товарищества друг к другу. Это недопустимо. Высказать критику и лицо, глаза в глаза — это да, это нужно, а не увлекаться славословием, что постепенно, постепенно опять может стать «нормой», культом личности. Мы этого допустить не можем. Нельзя этого допустить.
(…) Я перед вами должен поставить вопрос об освобождении меня от должности, обязанностей кандидата в члены Политбюро. Соответствующее заявление я передал, а как будет в отношении 1-го секретаря городского комитета партии, это будет решать уже, видимо, Пленум» [8].
Современному читателю, привыкшему к нынешним политическим баталиям, скорее всего непонятно — в чем же тут скандальность? Поясним подробнее: 1) как уже говорилось, ставить вопрос о своей отставке самостоятельно, а не по указанию свыше, было «не по понятиям»; 2) Ельцин сказал, что вопрос о его отставке с поста 1-го секретаря МГК партии «будет решать уже, видимо, Пленум» — т.е. Пленум горкома. Это полностью расходилось со всеми существовавшими тогда традициями — Политбюро «рекомендовало» избрать или сместить 1-го секретаря партийного комитета, а этот партийный комитет послушно голосовал за избрание или освобождение от должности — единогласно. Б. Ельцин же поставил вопрос т.о., что Пленум МГК не проголосует послушно, как ему скажет Политбюро, а «будет решать вопрос» о его отставке — т.е. может решить вопрос, а может и не решить. Не случайно Горбачев сразу же взял слово после выступления Ельцина и сказал: «Что-то у нас получается новое. Может, речь идет об отделении Московской партийной организации? Или товарищ Ельцин решил на Пленуме поставить вопрос о своем выходе из состава Политбюро, а 1-м секретарем МГК КПСС решил остаться? Получается вроде желание побороться с ЦК». Он правильно все понял — в словах Ельцина звучало неприкрытое желание побороться с ЦК! 3) Ельцин заявил, что «славословия» в адрес Генерального секретаря могут привести к «культу личности». Он посмел в своем выступлении задеть священную особу!
Живой Генеральный секретарь по статусу был чем-то вроде царя — он был непогрешим. Критиковать можно было кого угодно, но только не Генсека. Царь никогда и ни в чем не виноват — во всем виноваты злые бояре, которые творят злые дела за спиной у государя-батюшки. Все хорошее, что в стране происходит — это заслуга царя, а все плохое — это вина злых бояр.
В послевоенной истории СССР было только два случая, когда главу партии критиковали открыто: в июне 1957 г. и в октябре 1964 г. В 1957 г. «антипартийная группа» — Маленков,
Молотов, Каганович «и примкнувший к ним Шепилов» — раскритиковали Хрущева и попытались сместить его с должности, но попытка не удалась. В 1964 г. М.А. Суслов раскритиковал Н. Хрущева, и того сняли. Т.е., оба случая с критикой главы партии были связаны с намерением критикующих совершить переворот. Главу партии критиковали только тогда, когда хотели отправить его в отставку. Именно это члены ЦК КПСС и увидели в словах Ельцина.
Члены ЦК дружно поднимались на трибуну и один за другим обрушивались на Ельцина, поливали его грязью в меру своей фантазии. Как бы ни относились партийцы к Горбачеву, но по сравнению с Ельциным, доводившим партийных деятелей до инфарктов, тот смотрелся ангелом. После этого Ельцин поднялся на трибуну и признался, что был не прав, но, тем не менее, повторил требование о своей отставке: «Я повторяю то, что сказал: прошу освободить и от кандидата в члены Политбюро, соответственно и от руководства Московской городской партийной организацией». Но Горбачеву скандальная отставка Ельцина была не нужна. Ельцин специально нарывался на отставку. Однако Горбачев ему такой возможности не дал. Несмотря на устроенный скандал, Ельцин оставался и кандидатом в члены Политбюро, и 1-м секретарем МГК КПСС. В информационном сообщении о Пленуме ЦК КПСС о выступлении Ельцина ничего не говорилось. Однако по Москве и даже по стране тут же стали распространяться слухи о выступлении Ельцина, говорили, будто бы он так раскритиковал Горбачева, что тот едва с инфарктом не свалился, и теперь Горбачев ему этого не простит. Откуда могли появиться такие слухи? Допустим, сам Борис Николаевич перед кем-то похвастался, его приближенные тоже начали говорить о героическом подвиге шефа, но этого мало! М. Полторанин написал фальшивый текст выступления Ельцина [18], гораздо более критический, чем он был на самом деле, и этот текст стали распространять в самиздате. Но этого опять же мало! Ельцин за считанные недели стал героем народной молвы, а чтобы распространить информацию на десятки миллионов людей, никаких приближенных Ельцина не хватит.
Нами уже описывалась методика распространения слухов через агентуру 5-го Управления КГБ. Представляется, что если бы не они, то слухи о героическом поступке Ельцина не смогли бы распространиться в тех гигантских масштабах, в которых они разошлись по стране.
Б. Ельцин попал в больницу. «… мне доложили, что в московском горкоме ЧП, — пишет Горбачев. — В комнате отдыха обнаружили окровавленного Ельцина. Сейчас там бригада врачей во главе с Чазовым. Вскоре дело прояснилось. Ельцин канцелярскими ножницами симулировал покушение на самоубийство, по-другому оценить эти его действия было невозможно. По мнению врачей, никакой опасности для жизни рана не представляла — ножницы, скользнув по ребру, оставили кровавый след. Ельцина госпитализировали.
Крови опальный секретарь потерял изрядно, но это был, скорее, психологический эффект. Если он в самом деле решил свести счеты с жизнью, путь для этого выбран был довольно странный и бесперспективный — харакири ножницами. Дрожащей рукой он воткнул их себе в грудь» [5].
Не соглашусь с автором, что Ельцин выбрал путь «странный и бесперспективный» — с политтехнологической точки зрения это был просто гениальнейший ход! Не догадываетесь, почему? У Ельцина уже была сложившаяся репутация стойкого и непримиримого борца с чиновниками, истинного радетеля интересов народных, а теперь еще слухи пошли, что он самого Горбачева на Пленуме ЦК обругал. Вполне понятно, что Горбачев и «партократы» должны такого «борца за правду» люто и бешено ненавидеть.
И вот «борца за правду» окровавленного привозят в больницу. После этого можно запустить в народ слухи, что Ельцина пытались убить — а ведь найдутся и медсестры, и санитарки, и водители, и т.д., которые видели окровавленного Ельцина, и шрам на груди имеется, попробуй разберись, от чего он — от ножниц или от ножа…
Это была провокация, которая при умелых действиях специалистов по организации революций могла привести к народным выступлениям и массовым беспорядкам в Москве, вплоть до штурма зданий партийных органов — желающих расправиться с «партократами», пытавшимися злодейски убить народного заступника, найдется немало.
«Партократы» мгновенно все поняли. Вариант с отправленным в отставку Ельциным был в той ситуации меньшим злом, чем вариант с Ельциным, которого пытались убить. Стало также понятно, что тянуть с подписанием договора о ракетах больше не надо. Были достигнуты соответствующие договоренности.
Слухи о попытке убить Ельцина в народ не запустили, а на следующий день, 10 ноября, Политбюро приняло решение отправить Ельцина в отставку. 11 ноября Ельцина привезли из больницы на пленум МГК КПСС, где он без всякого скандала покаялся в грехах перед партией и был снят с занимаемой должности.
А в декабре М. Горбачев отправился с визитом в США. Там Горбачев и Рейган подписали Договор о ликвидации РСМД.
9 ноября 1987 г. была также достигнута договоренность о назначении Ельцина в Госстрой СССР в ранге 1-го зампреда — министра СССР. М. Горбачев в интервью [18.4] рассказал, что он сам позвонил Ельцину. Учитывая, кто фактически рулил всем этим процессом, возникает вопрос — а почему Ельцина решили назначить в Госстрой, только ли потому, что он — строитель по профессии? Вовсе нет! В Госстрое Ельцин должен был познакомиться со своим будущим правительством — с командой молодых реформаторов Гайдара и Чубайса.
