Вентури потребовалось много времени, но он все-таки добился разрешения не только для ребенка, но и для его родителей.
Остается один важный вопрос. Оказались ли распоряжения министра внутренних дел своевременными для Майи и ее родителей? Воссоединилась ли семья? По-видимому, да. Нет смысла изучать списки иностранных евреев, интернированных в итальянских концлагерях: фамилия Ланг в сочетании с именем Владимир появляется в них два раза, но ни в одном из них не имеет отношения к брату Майи8. В этих же списках нет ни Майи, ни ее родителей, и никогда и быть не могло, потому что – что удивительно – Владимир не был интернирован в лагере – его укрывала семья Канова в Сассо-Маркони9. А из воспоминаний, которые он написал о годах, проведенных в Италии, мы узнаем, что его родители сумели бежать из Сараево в Сплит, успев ускользнуть в последний момент.
Но, поскольку Майя ни разу не упоминается в автобиографических записках брата, мы не знаем, что сталось с ней. Тем не менее в этой истории есть интересный урок: стоит поразмыслить о том факте, что д-р Финци из Болоньи счел папу Пия XII единственным лицом, способным добиться результата в этом сложном гуманитарном случае. Судя по всему, Финци прекрасно знал, что значили для Пия XII деятельные принципы милосердия и христианского сострадания и как строго он их придерживался. Однако Марио Финци сам был евреем10. Владимир описывает его как «очень молодого юриста и талантливого музыканта», которого, увы, в марте 1944 года арестовали и депортировали в Освенцим, – он скончался от болезни вскоре после освобождения из лагеря. Со своей стороны, семья Ланг смогла вернуться в Югославию в 1945 году, а в 1948-м эмигрировала оттуда в Израиль.
При помощи героев из Сассо-Маркони, память которых чтится в «Яд ва-Шем», и Марио Финци, этого обычного человека иудейского вероисповедания, ставшего жертвой нацистского террора, Пий XII и его сподвижники смогли спасти целую семью. Владимир так никогда и не узнал – во всяком случае, он об этом нигде не упоминает – о молчаливой силе, благодаря которой это стало возможным.
18. Рассказ об одном противоречивом слове
Апрель 1940 года. Монсеньор Паоло Джоббе, интернунций в Голландии, отправил письмо в Рим кардиналу Мальоне. Члены Международного католического бюро по делам беженцев (International Catholic Office for Refugee Affairs), расположенного в голландском городе Утрехте1, узнали, что «вопрос… об иммиграционных бразильских визах для католических беженцев по квоте, полученный Святым отцом… в настоящее время рассматривается [Его] Высокопреосвященством [Мальоне] совместно с послом Бразилии при Святом Престоле с целью окончательного определения процедуры их выдачи».
Совместно с «Рафаэльсферайн», католической организацией помощи беженцам из Германии, расположенной в Гамбурге, Голландский комитет по делам беженцев организовал выезд первой группы из порта Антверпен в Бразилию. Когда мы изучали вопрос о том, добралась ли она до места назначения, из этого письма мы узнали, что множество организаций просило у папы Пия XII объяснений относительно процедуры получения бразильской визы. Одна из них, квакерский Германский комитет помощи при обществе друзей (German Emergency Committee of the Society of Friends) из Лондона, попытался получить сведения через своего секретаря, назначенного кардиналом Хинсли2. Представительство Американского комитета друзей на службе обществу (American Friends Service Committee) в Риме и Верховный комиссариат Лиги Наций по делам беженцев также хотели подробнее узнать о визах в Бразилию. Вот что писало кардиналу Мальоне Международное католическое бюро по делам беженцев:
«Мы были бы еще больше признательны, если бы католические беженцы в транзитных странах Европы (не только в Нидерландах и Бельгии, но и в Италии, Англии, Франции и других странах) смогли эмигрировать в Бразилию. Мы знаем, что благодаря милостивому вмешательству Святого Престола католический комитет в Утрехте получил 217 виз для выезда в Бразилию»3.
Три тысячи бразильских виз для евреев-католиков, которые были выделены папе Пию XII, давали луч надежды тысячам людей, проживавших в странах, которым грозила нацистская оккупация. Однако всего через месяц, вследствие нацистского вторжения в Нидерланды, Бельгию и Францию, выдача виз значительно усложнилась.
Когда католическая Церковь заступается за беженцев, она действует на основе соглашений и договоров, подписанных с каждым государством в отдельности. Это позволяет Святому Престолу защищать католиков и помогать им до тех пор, пока он не вмешивается во внутренние дела страны их проживания. Но для оказания помощи необходимо и сотрудничество со стороны правительства, прежде всего потому, что рассмотрение запросов от иммигрантов со всей Европы и распределение виз требовало больших усилий и забот, значительно увеличивавших объем работы Бюро. Нужно было вести непрерывный учет кандидатов, тщательно проверять личные данные и статус, равно как и квоты, выделенные каждой страной, одновременно улаживая трения между различными комитетами, каждый из которых пытался добиться максимума для «своих кандидатов». Наконец, эти действия были сопряжены и с финансовыми издержками. Чтобы вывезти в Бразилию две тысячи семей, каждая из которых состояла в среднем из трех человек, нужно было выделить по меньшей мере 100 тысяч долларов4. Руководство всеми этими процессами было возложено на монсеньора Делл’Акву: именно он должен был заниматься этой административной и финансовой головоломкой.
* * *
20 апреля 1940 года монсеньор Делл’Аква в своем кабинете вывел ручкой на бумаге результат, который он получил из списков, разложенных на его письменном столе: 248. Двести сорок восемь жизней. Двести сорок восемь беженцев. Перечень их имен и адресов занял двадцать шесть страниц, приложенных к письму, в котором секретарь Комитета уверял Делл’Акву в том, что все указанные лица были «немецкими католическими беженцами», которых отличали блестящая репутация и безупречное поведение и которые желали «отправиться в Бразилию, чтобы начать новую жизнь».
Монсеньор Делл’Аква вставил лист бумаги в пишущую машинку и начал готовить для своего руководства меморандум под названием «Неарийские католические беженцы в Голландии», использовав эвфемизм из нацистского иносказательного языка: под «неарийскими католическими беженцами» подразумевались, конечно же, обращенные и крещеные евреи. А в данном конкретном случае речь шла о гражданах Германии, которые больше таковыми не считались. Цель меморандума заключалась в определении того, сколько оставалось виз из начальных трех тысяч5. В нем Делл’Аква объяснял, что интернунций в Нидерландах хотел, чтобы эти 248 неарийских католических беженцев, находившихся под защитой Национального католического комитета Голландии, были включены в те три тысячи человек, которым разрешалась эмиграция. Распределение виз он резюмировал следующим образом:
«а) 1000 виз, переданных послом Бразилии в распоряжение Святого Престола, предназначены для неарийских католиков, которых рекомендует Государственный секретариат. Ими должны стать лица, проживающие в Европе, за исключением Германии и оккупированных немцами территорий». Это значительное число давало монсеньору Делл’Акве определенный простор при оказании помощи людям, обращавшимся непосредственно к Пию XII.
«б) 2000 виз будут выданы посольством Бразилии в Берлине, они предназначены для неарийских католиков, проживающих в Германии или на оккупированных немцами территориях. Их должен будет рекомендовать либо нунций в Берлине, либо “Рафаэльсферайн” в Гамбурге».
Эти визы, как полагал Делл’Аква, будут
