Рабочий класс
Для эффективной борьбы американскому рабочему классу явно не хватало организованности. В крупнейшем профессиональном союзе — Американской ассоциации труда в 1920 году было 4,1 млн членов, а в 1932 году — только 2,2 млн членов. Шахтерам платили 10,88 долл. в месяц, и они были обязаны покупать товары только в магазинах своей фирмы. И все же рабочий класс Америки показал свое отношение к «золотому веку» буржуазного господства. В Хомстеде (близ Питт-сбурга) состоялась забастовка рабочих сталелитейных заводов Э. Карнеги. В те же дни страна следила за борьбой шахтеров в Айдахо. На подавление их выступления послали солдат федеральной армии. В схватках погибло более двухсот человек. Через неделю всеобщее внимание привлек штат Теннеси, где рабочие-металлурги сражались с наемниками хозяев. Газеты сообщали о выступлениях нью-йоркских железнодорожников. В четырех крупных штатах существовало практически военное положение.
К 1932 году, цитируя американского историка Артура Шлесинджера, «туман отчаяния повис над страной». Имя президента с ненавистью произносили многочисленные обитатели «гувервилей» — трущоб, заселенных разорившимися американскими семьями. В те годы получил распространение ряд новых понятий: «одеяло Гувера» — старые газеты, которыми укрывались; «фургоны Гувера» — старые автомобили, в которых запрягали мулов; «гуверовские флаги» — вывернутые наизнанку пустые карманы.
Жертвами кризиса были учителя, видевшие посиневшие лица своих учеников. В октябре страшного 1932 года — за месяц до президентских выборов — отдел образования муниципалитета Нью-Йорка докладывал, что более 20 процентов учеников общественных школ страдают от недоедания. Несчастные дети Америки страдали от летаргии и бессонницы, от психических заболеваний. Один из учителей предложил сверххудой ученице пойти домой и немного подкрепиться. Та сказала, что не может: сегодня «очередь моей сестры».
Популярная детская песня того времени:
Мелон достал свисток,
А Гувер в колокол ударил.
Уолл-стрит дал сигнал,
И Америка отправилась в ад.
Рабочий класс Америки показывал нежелание молча нести свой крест. У мощных забастовок было продолжение. Именно этих шахтеров видел губернатор штата Нью-Йорк Франклин Рузвельт, когда пересекал горнодобывающую часть Пенсильвании на пути в столицу. Пролетарии стояли молча, их беззубые рты не позволяли определить возраст, но их узловатые руки никак не говорили о дружелюбии. Эти люди начинали трудовую жизнь в восемь лет собиранием щепок и угольного сора, и с этих пор их руки несли неистребимые следы тяжелого труда. Они работали по десять часов в день, шесть дней в неделю. Уголь был везде — в их пище и в их легких. К сорока годам их организм изнашивался полностью. Первыми из-за силикоза отказывали легкие. До конца своих недолгих дней они снова, как дети, собирали щепу и угольные крошки.
Но эта гонимая миром сила постепенно организовывалась. Гувер (а затем Рузвельт) признал, что «рабочий вопрос» является крупнейшей проблемой Америки наступивших тридцатых годов, «наиболее далекоидущей по своим возможным последствиям». Первый удар колокола уже прогремел — забастовка объединенного профсоюза шахтеров в Пенсильвании. Договоренности с шахтерами истекали, предстояли новые договоренности.
Год 1932-й отмечен подъемом стачечной борьбы шахтеров. С началом осени цены на уголь резко поднялись. В таких городах Новой Англии, как Линн и Ло-велл, только один из троих рабочих имел работу, и относились к ним как к рабам. А продавцы в магазине компании получали пять долларов в неделю. Работаюгдие девушки получали 25 центов в час. В пошивочных фабриках Нью-Йорка пятнадцатилетние девушки получали 2,78 доллара в неделю. Был достигнут «уровень китайских кули». Было множество семей, евших только чечевицу.
Гувер ходил по Овальному кабинету, обдумывая способы решения острого социального конфликта его президентства. Выступая в Нью-Йорке, он произнес слова, которые Америка ему припомнила: «Никто в нашей стране не умирает от голода». В сентябре 1932 года журнал «Форчун» открыто назвал президента лжецом. Журнал предложил оценить ситуацию таким образом: «25 миллионов страдают от голода». Городской совет Нью-Йорка зафиксировал 29 случаев именно «смерти от голода». Гувер был потрясен, когда на рыбалке в Скалистых горах ему показали семерых умирающих от голода детей.
Столкнулись в яростной классовой схватке самый мощный профессиональный союз рабочих и самые мощные корпорации страны. Сто сорок семь тысяч шахтеров угольных шахт прекратили работу, требуя, во-первых, повышения заработной платы; во-вторых, признания их профессионального союза рабочих шахт. В знак солидарности к забастовке присоединились восемнадцать тысяч рабочих битумных шахт. Затем забастовали железнодорожные перевозчики, и общее число бастующих приблизилось к четверти миллиона человек. И это в краю, который прежде добывал пятьдесят пять миллионов тонн угля. Америка в целом только сейчас стала осознавать грандиозность происходящего, речь начала идти о самом большом классовом столкновении в американской истории. Заезжий британский экономист Джон Мейнард Кейнс предсказал, что, если данная массовая забастовка продлится до начала холодного сезона, «последуют невиданные еще в мире социальные последствия».
Писатель Томас Вульф заметил, что «бездомные люди старались расположиться поблизости от ресторанов, бросаясь толпами на остатки пищи». «Армия спасения» сама подбирала остатки консервов для раздачи безработным. Томас Вульф беседовал с безработными, оккупировавшими общественные туалеты. «А небоскребы Манхэттена холодно сияли в жестокой яркости зимней ночи. Небоскреб Вулворта стоял всего в пятидесяти ярдах, а немного дальше мерцали серебряные пики Уолл-стрита, огромной крепости из камня и стали».
Журналисты обрисовали страдания людей в неотапливаемых домах. Представитель угольных компаний связывал святые идеи патриотизма с «преступной активностью подрывных элементов» и обвинил сами попытки «переговоров с подстрекателями анархии в злостном вызове закону»: Возобладала политика отрицания возможности самого диалога капиталистов с верхушкой профсоюзных деятелей.
Забастовка горняков окончилась своеобразным компромиссом. Предприниматели так и не признали легальности объединенного профсоюза шахтеров — это означало право увольнения любого рабочего по желанию администрации и хозяев. Но некоторые требования бастующих (установление девятичасового рабочего дня, частичное увеличение заработной платы) владельцы шахт были вынуждены удовлетворить.
Основные идеи выхода из кризиса — полный контроль государства над железными дорогами, увеличение ответственности работодателей, гарантированная компенсация работающим, восьмичасовой рабочий день, модернизация системы каналов и шлюзов. Президент Гувер в послании конгрессу отметил важные политико-философские моменты — будущее сохранит глубокие рассуждения этого послания о природе социальной справедливости. Справедливость — это не некая отвлеченная идея, но постоянная, день за днем осуществляемая адаптация общества к меняющимся человеческим потребностям. Особенно чувствительной должна быть судебная власть. «Каждый раз, когда судьи интерпретируют контракты, собственность, права, должное отправление справедливости, свободу — они по необходимости вносят в систему юриспруденции долю своей социальной философии. А поскольку такая интерпретация имеет фундаментальное значение, эти судьи дают направление всему процессу отправления справедливости».
Многие, такие, как Чарльз Швоб, были уверены, что революция в Америке — «за ближайшим углом». Декан Гарвардской школы бизнеса заявил: «Идет суд над капитализмом, и от исхода этого суда зависит судьба западной цивилизации». Во многих статьях, книгах и журналах («Иель ревью», «Скрибнерс», «Америкэн меркьюэри», «Атлантик») обсуждалась возможность вооруженного восстания с США.
Коммунисты, взволнованные реализацией их главных предсказаний, предрекали коллапс капитализма, установление диктатуры пролетариата и повторение в Америке российского опыта. Банкирам оставалось ссылаться на глупости 1920-х годов, когда «просперити» затмила людям глаза. Циники говорили о божьем наказании за алчную жадность человеческой расы. Американский национальный котел пузырился всеми видами идей. Американская конфедерация труда рассматривала все более радикальные программы. Начались голодные марши на федеральную столицу и на столицы отдельных штатов. Возмущенные фермеры (особенно на Западе) блокировали дороги, ведущие к рынкам, и выливали молоко в реки и ручьи. — Ветераны Первой мировой войны пошли маршем на Вашингтон. Здесь они встали лагерем Но испуганные федеральные чиновники обратились к регулярной армии, к танкам и газам — знаменитая «битва при Анакосте».
