Как отмечали современники, «в течение пяти месяцев полными хозяевами следствия были противники ритуальной версии и буквально делали от имени следственной камеры всё что хотели: арестовывали одних, запугивали других, подкупали третьих, мистифицировали и печать, и судебную впасть целым рядам ложных, а иногда даже и заведомо ложных сообщений. Однако же, несмотря на все усилия найти убийц среди родственников убитого или среди местных воров, несмотря на террору угрозы и самые энергичные средства уличения — до гримировки заподозренных и фабрикации фальшивых вещественных доказательств включительно, — ничего не обнаружили. Тогда — и только тогда — был привлечен к следствию Бейлис, причем тотчас во всей европейской печати поднялся общий негодующий крик против нового направления следствия. Через несколько дней после привлечения Бейлиса умерли после угощения пирожным, принесенным сыщиком Красовским в отсутствие арестованной матери, дети Чеберяковой, единственные свидетели, показывающие, что видели, как Бейлис тащит Ющинского на завод. Покамест следствие дошло до Бейлиса, произошел целый ряд существенных перемен в местности, где совершено преступление: построен новый забор, сгорело без видимых причин здание, в котором могло быть совершено убийство, — вообще уничтожены все следы последнего. В руках суда осталась одна главная улика — фотографические снимки с исколотого трупа, ранения которого не могли быть объяснены никакими обычными мотивами, кроме ритуальных, да приставшие к одежде убитого кусочки пропитанной кровью глины, показывающей, что убийство произошло не в квартире Чеберяков, где глины быть не могло, и не в пещере, куда труп был принесён уже окоченелым, а в таком глинистом месте, как кирпичный завод еврейской больницы. Если прибавить к этому установленное экспертизой раздевание Ющинского в момент нанесения ему ран в туловище с одеванием трупа после смерти и письмо Бейлиса к жене с рекомендацией Казаченко как нужного человека с просьбой дать ему денег и указать ему, кто из свидетелей показывает против обвиняемого, то этим ограничатся все прямые улики обвинения. Их, несомненно, оказалось очень мало для того, чтобы осторожный суд совести мог обвинить Бейлиса, но их было все-таки вполне достаточно для того, чтобы не прекратить дело в периоде предварительного следствия».[42]
Несмотря на то что ритуальное преступление было совершено кучкой фанатиков-изуверов и вина за него никак не могла ложиться на всех иудеев, как, например, вина хлыстов-изуверов не могла очернить русский народ, весь иудейский мир России и зарубежья встал на сторону М Бейлиса, огульно отрицая обвинения в его адрес, объявляя их» происками» антисемитов, «кровавым средневековым наветом» на «невиновных», «гонимых евреев».
Еврейская и либерально-масонская печать всей своей силой обрушивается на суд и общественное мнение, намеренно искажает факты, фальсифицирует материалы следствия.
Как писал прокурор по этому делу Виппер, «ведь русская пресса только кажущаяся русская, в действительности же почти все органы печати в руках евреев. Я ничего не хочу говорить против еврейства, но когда читаешь еврейские газеты, еврейские мысли, еврейскую защиту, то действительно выступать против евреев — значит вызвать упрёк, что вы или черносотенец, или мракобес, или реакционер, не верящий в прогресс, и т. д. Евреи до такой степени уверены, что захватили в свои руки главный рычаг общественности — прессу, что думают, что никто уже не посмеет возбудить против них такое обвинение не только в России, но даже и в других странах. И до некоторой степени они правы: в их руках главным образом капитал, и хотя юридически они бесправны, но фактически они владеют нашим миром, и в этом отношении пророчество Библии почти на наших глазах сбывается; тяжело их положение, но в то же время мы чувствуем себя под их игом. На это я обращаю ваше внимание потому, что, как я у же сказал, никто не думал, что правительство поставит когда-нибудь это дело на суде, всем казалось, не риск ли это со стороны правительства, многомиллионный русский народ думает об этом риске. Да разве мы можем закрывать глаза на то преступление, которое совершилось в Киеве, хотя бы это и грозило нам неприятностями, мы должны раскрыть; но? с точки зрения евреев, мы не имеем права на это, иначе мы — черносотенцы, мракобесы, реакционеры и желаем крови. Ведь это звучит почти обвинением. Ведь, в сущности, нас станут даже обвинять, что мы поставили процесс, что мы возбуждаем народ против евреев. Отнюдь нет. Меня даже удивляет следующее. Если бы евреи желали защитить Бейлиса, если бы они спокойно отнеслись к этому процессу, то сказали бы: пусть правосудие решит это дело, улик было немного, кроме соображений Красовского, которые я привел, и суд присяжных, которому они верят, увидя, что улик мало, мог оправдать, но евреи сами, сознавая, что Бейлис действительно виновен, вместо того чтобы сказать: пусть правосудие делает свое дело, — старались запутать это дело, помешать правосудию. И поэтому, когда Бейлис был привлечен, они были изумлены: что такое сделали с Бейлисом, как смели судить ритуального преступника в ту эпоху, когда существует Государственная Дума, когда начнутся разговоры и когда могут привлечь к ответственности целый ряд правительственных лиц. Но правительство посмело, и Бейлис был привлечен».[43]
Несмотря на моральный и физический террор еврейских и либерально-масонских кругов, суд довел дело до конца. Однако уничтоженные во время предварительного следствия улики и гибель свидетелей лишили суд юридического основания вынесения обвинительного приговора, М. Бейлис был оправдан за «недостаточностью улик». Тем не менее на суде была признана «доказанность убийства со всеми признаками ритуальности» .[44] Весьма показательно, что, когда еврейские большевики захватили власть, киевские чекисты (они в то время были сплошь евреи) изъяли множество томов этого дела из архивов киевского суда и тут же уничтожили. Одновременно были расстреляны все лица, причастные к этому делу.[45]
Моральный и физический террор иудейско-масонских кругов против русских людей, осмеливавшихся раскрывать преступления, в которых были замешаны евреи, резко усилился в конце XIX — начале XX века. Иудейско-масонские круги организуют преследование и травлю честных русских патриотов, не гнушаясь даже такими методами, как засылка наёмных убийц.
Жертвой подобных преследований стал известный русский учёный, исследователь Талмуда и еврейского быта И. Лютостанский. После второго издания книги Люгостанского «Об употреблении евреями христианской крови для религиозных целей» автор столкнулся с чудовищной травлей и преследованием со стороны иудейских организаций.
Как он сам писал: «Я увидел себя на пути неизбежной гибели — возмутилось всё жидовство с намерением умертвить меня. Пять раз было покушение на мою жизнь; я принужден был странствовать из города в город, как Вечный жид. Везде заводили против меня кляузные уголовные дела, выставляя ложных свидетелей из евреев, и суд обвинял меня, отчего я принужден был оставить коронную службу учителя в Пултуской прогимназии и бежать. В г. Варшаве евреи напали с ножами, чтобы покончить со мной; я лежал в крови, был изуродован; к моему счастью, я был спасен на улице христианами. Еврей-виновник скрылся; два соучастника-еврея были осуждены на три месяца в тюрьму» .[46]
Гражданин Великой России в своей стране вынужден был уходить от наёмных убийц, оплаченных тайными иудейскими организациями, чуть ли не каждый день ночуя в новом месте. В этих ужасных условиях Лютостанский не прекратил своей научной работы о подрывной деятельности иудеев против христиан.
Чтобы закончить свой ценнейший труд, он сделал вид, что отказывается от своей предыдущей работы об употреблении евреями христианской крови.
Как он впоследствии сам объяснял, «доведённый до крайности от жидовских преследований, ради страха иудейска, с целью обеспечения своей жизни я написал брошюрку, якобы евреи не употребляют христианскую кровь для религиозных целей. Напечатанная брошюрка разослана была для 300 казённых раввинов. О выпуске брошюры не было ни одной публикации, а также не было ни одного экземпляра в продаже. После чего унялось немного открытое преследование жидовства против меня, улеглись разъяренные страсти иудеев. Подобного рода лавировкой, как заяц на ловле, удалось мне продлить жизнь свою, пока кончил преднамеченное мною дело — второе издание «Талмуд и евреи» в 6 томах и третье издание, дополненное, «Об употреблении евреями-талмудистами христианской крови». Так как приближается к концу моё земное жизненное пилигримство, то смерть уже не так страшна, тем более одинокому отшельнику. Сам Спаситель умерщвлен жидами, все Святые ученики Его и тысячи подвижников Христианства понесли мученическую смерть от варварских рук жидовских. Между тем всё-таки смерть страшна в глазах человека; для человека нет на свете дороже жизни. Апостол Пётр как много любил Учителя своего — И. Христа, однако ж ради страха иудейски в один день трижды отрекся от своего Учителя. Галилей ради страха смерти пред судьями отрекся от своей дорогой идеи, что Земля вертится. Но, коль скоро судьи удалились и опасность миновала, Галилей, ударив ногой в землю, сказал: «А всё-таки Земля вертится и вертится».
