Фалькон сообщил, что вестчестерская группа собиралась «как в помещении, так и под открытым небом», и как минимум одно из мест их встреч «располагалось довольно близко к дому [Карра]». Сказанное соответствовало местонахождению парка Антермайер, однако Фалькон не мог вспомнить более точных подробностей. По его словам, в помещении культ собирался в чьем-то доме или под крышей какой-то фирмы. Он добавил, что, как ему кажется, существовали и другие места сбора, однако о них ему ничего не известно. В то время мы не подозревали, что Фалькон использовал слова «ведьмовская церковь» в их буквальном смысле. Позднее оказалось, что так оно и было.
Фалькон сказал, что Джон Карр «очень сильно» увлекался сатанизмом и что «Джон прочитал всю мою коллекцию оккультных книг, от инструкций по изготовлению амулетов до тех, что описывали „третий глаз“».
По словам Фалькона, в Майноте Карр практиковал отдельные сатанинские ритуалы вместе с Донни Буном, о смерти которого Фалькон не знал.
«Я как-то пришел к себе домой, а там Донни и Джон, – описал Фалькон один из ритуалов. – Захожу в дверь, а они на кухне, и у Донни в руках какое-то животное, я так и не понял, что это был за зверь. Донни перерезал ему горло, и кровь залила мне всю кухню. Он собирался перенести его в другую комнату. Там они нарисовали [магический] круг и принесли животное в жертву. Старина Донни Бун пил кровь этого животного. Она стекала у него по подбородку».
Фалькон сказал, что положил конец ритуалу, вышвырнув Карра и Буна из своего дома. «Там был чертов бардак, и мне пришлось все это убирать».
Даже если Фалькон знал другие подробности деятельности культа в Майноте или Вестчестере, он их не раскрыл. Он признал, что тоже интересовался оккультизмом, но всячески избегал вопросов о том, участвовал ли он в жертвоприношениях. Как отметил Гарднер, прямо за зданием кофе-шопа Фалькона в свое время находили убитых немецких овчарок, хотя нет никаких доказательств того, что к гибели этих собак причастен лично Фалькон. Сама кафешка служила постоянным местом встреч Карра, Буна и других участников сатанинского культа.
* * *
Что касается остальных направлений нашего расследования, то важнее всего было подтвердить связь Карра с Берковицем, ведь оба они признали наличие между ними отношений.
Психотерапевт Ли Слэгтер сказал: «Джон говорил мне, что восхищается Берковицем, потому что тот не боится поступать наперекор ожиданиям общества. Он рассказывал мне, как они вместе шатались по Йонкерсу. Но потом у них что-то произошло. Спустя некоторое время между ними возникла неприязнь». Эти слова подтвердили заявление Берковица в Марси о том, что он «ненавидит» Джона Карра.
Слэгтер добавил, что Карр «знал множество подробностей о нападениях [Убийцы с 44-м калибром], например, об автомобилях, в которых сидели жертвы, и всякое такое. Он заявлял, что о деле Сына Сэма ему известно больше, чем полиции. Он также намекал, что присутствовал на местах преступлений, но затрагивал эту тему лишь вскользь и очень осторожно. Напрямую он такого никогда не говорил». Затем Слэгтер сказал: «Я сообщил все это детективу из Нью-Йорка, звонившему мне после смерти Джона и расспрашивавшему о нем. Имени [детектива] я не помню».
Фил Фалькон сделал еще одно важное заявление: «Карр никогда не называл его Дэвидом или Дейвом. Я и не знал, что это был Берковиц. Он всегда рассказывал лишь о своем друге Берки из Йонкерса». Получается, что не только Берковиц знал прозвище Карра, но и Карр знал прозвища Берковица, одним из которых на самом деле было Берки.
Слова Фалькона имеют особое значение и по другой причине. Сам он уехал из Майнота и перебрался на Тихоокеанский Северо-Запад [129] еще в марте 1977 года – за пять месяцев до ареста Берковица и за три месяца до того, как Сэм Карр впервые услышал имя Берковица от Кассара. Тем не менее Фалькон утверждал, что Карр говорил о Берковице раньше этого момента. Откровения Фалькона подкреплялись тем фактом, что после марта 1977 года он в Майнот не возвращался, с Карром больше не разговаривал и фактически даже не знал, что тот умер, пока мы ему об этом не сообщили.
Еще более интересные вещи рассказала Лесли Шэго. Молодая девушка, лишь мельком пересекавшаяся с компанией Карра, опознала Берковица по фото и заявила, что он однажды приезжал в Майнот. В нашем распоряжении имелся только портретный снимок, но Шэго верно описала рост и вес Берковица. Сам Берковиц никогда не упоминал ту поездку, однако близкий к нему источник позднее сообщил мне, что Берковиц, по его собственным словам, действительно бывал в Майноте. В одном из написанных впоследствии писем Берковиц упомянет Северную Дакоту как один из своих «любимейших штатов» и точно опишет ее ландшафт и прочие особенности. Ничего другого об этой предполагаемой поездке до настоящего момента выяснить не удалось.
Красноречивым подтверждением причастности Карра к делу Сына Сэма стали слова Тома Тейлора и Дарлин Кристиансен, утверждавших, что они видели, как Джон нарисовал графический символ Сына Сэма на задней обложке майнотского телефонного справочника в феврале 1977 года – за четыре месяца до того, как это изображение впервые появилось в письме Бреслину, но сразу после того, как Карр вернулся в Северную Дакоту после длительного пребывания в Йонкерсе. Тейлор сообщил, что Карр тогда же объяснил ему и Дарлин значение символа. Они не знали, что впоследствии рисунок использовался в посланиях Сына Сэма.
Линда О’Коннор, рыжеволосая подружка Карра, добавила, что Джон однажды написал стихотворение, посвященное ее мужу Крэйгу в знак признательности за то, что тот не стал возражать против их отношений. Среди его строк, как она сказала Гарднеру и Нупу, была следующая: «Раз Крэйг есть Крэйг, то им полны должны быть улицы повсюду».
Похожие слова появятся в стихотворении, позже найденном в квартире Берковица, но их первоначальный смысл будет искажен до прямо противоположного, а адресоваться они будут соседу Берковица снизу, Крэйгу Глассману. В этом стихотворении говорилось:
Раз Крэйг есть Крэйг,
то им, как смертью, должны быть улицы полны.
Свинец на голову ей льется, пока от капель не умрет
Огромных. Ей конец. Но все же
Котам сбегать в ночи и дальше,
а птичкам утром петь без фальши.
«Джон Карр в оригинале написал о том, что улицы должны заполниться хорошими людьми, подобными Крэйгу О’Коннору, и это было задолго до того, как Берковиц позаимствовал его слова», – сказал Гарднер.
Линда О’Коннор также сообщила Гарднеру, Нупу и следователям из Квинса, что видела квитанцию на покупку револьвера 44-го калибра в бардачке автомобиля Джона Карра. Она так и не смогла вспомнить, было ли там указано оружие производства компании «Чартер армз» или модель «кольта» того же калибра.
Том Тейлор, со своей стороны, заявил, что он лично держал в руках боеприпасы 44-го калибра, хранившиеся в майнотской квартире Карра. «Они были для „винчестера“», – сказал он. Кроме того, он сообщил, что у Карра имелся «большой пистолет», хотя не мог утверждать с уверенностью, был ли это 44-й или 45-й калибр, поскольку сам не брал его в руки. «Но я точно не видел у него патронов 45-го калибра», – добавил он. Фил Фалькон также сказал, что Карр владел оружием «то ли 44-го, то ли 45-го калибра».
Потенциально важной связью с боеприпасами 44-го калибра служит тот факт, что, согласно официальному отчету, в Хьюстоне Берковиц через Билли Дэна Паркера приобрел патроны для «винчестера» 44-го калибра. Однако после ареста у него нашли только патроны 44-го калибра для «смит-вессона». Давая признательные показания, он утверждал, что эти боеприпасы были как раз теми, которые он купил в Хьюстоне, но это не соответствовало действительности. Таким образом, неучтенными остались две коробки пуль для «винчестера», по сотне патронов в каждой, о которых полиция Нью-Йорка и офис окружного прокурора Бруклина, направивший следователей в Хьюстон после ареста Берковица, даже не задумывались. (В квартире Берковица не было гильз 44-го калибра, инструментов для чистки оружия либо руководств по его использованию, которые должны были бы у него иметься, владей он другим оружием.)
