Я был удивлен заявлением государственного деятеля высокого ранга, министра юстиции Юрия Чайки. Юрий Чайка, находясь… вернее, исполняя обязанности Генерального прокурора, да и министра юстиции, неоднократно призывал граждан строго соблюдать законы и Конституцию Российской Федерации. В Конституции Российской Федерации, которая действует у нас с 1993 г., в статье 49 записано — я буду ближе к тексту и оглашу ее полностью вам — каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда.
Дело находится на стадии предварительного следствия. Да, действительно моему подзащитному предъявлено обвинение в подделке паспорта. Но Андрей Бабицкий даже не давал по этому обвинению никаких показаний, и делать вывод, что мой подзащитный виновен и что он понесет наказание по суду, я полагаю, что это противоречит — это высказывание министра юстиции Чайки — статье 49 Конституции Российской Федерации.
Юрий Чайка ранее заявлял о том, что мой подзащитный законно и обоснованно был арестован и содержался законно и обоснованно в следственном изоляторе в Чернокозово. Но мне, как адвокату, непонятно, где мой подзащитный находился в период с 16 января по 27 января, до момента, когда ему была применена мера пресечения в виде заключения под стражу.
У нас есть сведения, что Андрей Бабицкий некоторое время без санкции прокурора находился в следственном изоляторе Чернокозово. Вот мне бы и хотелось услышать мнение по этому поводу министра юстиции Юрия Чайки. И хотел бы вам сообщить, прошу вас мне вопросы по данному делу не задавать, поскольку мной дана подписка органам предварительного следствия о неразглашении сведений предварительного следствия, хотя материалов каких-либо там, нет но, тем не менее. Я дал подписку. Я послушный гражданин.
ВОПРОС: Не могли бы вы еще раз процитировать слова Чайки, которые в «Новых известиях» были?..
ТКАЧЕНКО: Одну секундочку. Я просто хочу зачитать заявление, кусочек из него. Там как раз статья фигурирует. Но дело в том, как вы знаете, что Чайка назвал Андрея преступником. Так вот. Кому, как не министру юстиции (это заявление русского ПЕН-центра!)… кому, как не министру юстиции необходимо помнить о важнейшем сейчас для России, презумпции, принципе презумпции невиновности, но, очевидно, эмоции бывшего прокурора захлестывают его и он, забывая декларируемую в настоящее время диктатуру закона, подразумевает в своем высказывании только одну диктатуру: диктатуру облеченного властью чиновника, который так бесцеремонно подменяет порой у нас закон.
Именно поэтому у нас, в России, до сих пор начальник ФСБ на Тихоокеанском флоте называет японским шпионом Григория Пасько. Хотя судом это обвинение с него снято. Вопреки конституционным нормам, все той же презумпции невиновности, и он, и полностью оправданный «норвежский шпион» в кавычках Александр Никитин, до сих пор не могут получить паспорта для поездок в заграничные командировки.
Если бы эти грозные директивы исходили от юриспрудентов более низшего ранга, то это еще куда ни шло. Но вот если преступником еще до суда называет Андрея Бабицкого министр юстиции, то вы сами понимаете. Ну дальше идет протест по этому поводу.
Кстати, на этом же основании, на этом же основании, я думаю, ему, Андрею Бабицкому, не позволяют выехать в Европу для того, чтобы участвовать в заседании. Это, я считаю, нарушение Конституции, и мы будем также требовать, чтобы Андрею дали возможность поехать на этот, на эти парламентские слушания.
Вот. Теперь, господа, я прошу вас, поскольку адвокат не будет отвечать на вопросы, задавать вопросы Андрею. Желательно, конечно, называясь, какую представляете газету либо станцию. Пожалуйста.
БАБИЦКИЙ: Я хотел бы… вот девушка спросила… министр юстиции сказал, значит, сказал следующее: что Бабицкий преступник и понесет наказание, а меру ответственности определит суд.
ВОПРОС: Спасибо большое.
БАБИЦКИЙ: И я хотел бы, если эта история, так сказать, кого-то интересует, если будут вопросы, то присутствующая здесь Петра Прохазкова, она могла бы рассказать о том, как она нашла дом, в котором я содержался. Я повторяю, если обстоятельства этой истории действительно продолжают вызывать интерес. А Александр Евтушенко, который тоже, я вижу, здесь появился, может рассказать о своем разговоре с Адамом Дениевым, который, впрочем, изложен довольно подробно в сегодняшнем номере «Комсомольской правды».
ЕВТУШЕНКО: Ну, не совсем подробно…
БАБИЦКИЙ: Да, я готов отвечать на вопросы.
ТКАЧЕНКО: Да, пожалуйста, господа, пожалуйста.
ВОПРОС: Агентство «Интерфакс», Овсиенко. Андрей, какое участие ваше возможно в парламентских слушаниях, что, вы будете выступать или давать какие-то показания?
БАБИЦКИЙ: Значит, я уже получил отказ. Сегодня я обращался к начальнику паспортного стола по месту жительства с просьбой, с просьбой в связи со сложившейся ситуацией помочь мне в ускоренном порядке восстановить общегражданский паспорт. У него моя ситуация вызвала недоумение, поскольку она действительно не имеет прецедентов, как и вся та история, которая со мной произошла, она, как минимум, мне кажется беспрецедентной по, с одной стороны, своему идиотизму, с другой стороны, по драматичности, поскольку она стоила много крови моей семье, моей жене, да и в общем и мне пришлось не сладко.
Я почти уверен в том, что я буду встречаться с депутатами Парламента Европы, которые прибывают 9-го, значит, 9-го числа сюда — в Москву. Я намерен продемонстрировать им фильм. Дело в том, что у меня сохранилось 6,5 часа съемки Грозного, в котором я был в ноябре. И большая часть этих съемок не использована. Я, кстати, передавал агентству «Рейтер» часть этих съемок, и был агентством «Рейтер» обманут — пусть это останется на их совести.
Значит, что касается этих съемок, то я постараюсь смонтировать небольшой фильм о судьбе гражданского населения; об истинных потерях, которые несут федеральные подразделения в этой безумной войне, которая должна обеспечить Владимиру Путину кресло президента; я хочу продемонстрировать десятки и сотни мирных жителей, которых я снимал, пускай ответят… да, я снимал их на окраинах Грозного, именно на тех окраинах, которые подверглись наибольшим разрушениям при штурме чеченской столицы.
Мне кажется, что парламентарии, европейские парламентарии вправе задать российской власти вопрос: что стало с каждым конкретным человеком, с каждым конкретным ребенком, с каждой конкретной женщиной, мужчиной и стариком, которые изображены и есть в этих фото- и видеодокументах.
Я хочу, чтобы был задан вопрос по каждому убитому военнослужащему, которые также есть на этих фотодокументах. Они находятся сейчас не у меня дома. Дело в том, что власти… Я не знаю, так сказать, паранойя это или нет, но в моей, мне кажется, ситуации это простительно—я стараюсь какие-то материалы держать не дома. Я надеюсь, что в ближайшие дни я смонтирую небольшой фильм, на основании которого, мне кажется, у западной общественности, у европейских парламентариев, с которыми я обязательно буду встречаться, появится возможность задавать вопросы российской власти о тех преступлениях, которые продолжают совершаться в Чечне.
ТКАЧЕНКО: Так, пожалуйста, кто следующий? Пожалуйста.
ВОПРОС: Немецкое телевидение АРД. Господин Бабицкий, если посмотреть все то, что произошло с вами, с вашим обменом, до этого момента, когда вы вылетели из Махачкалы, вы можете сказать, что все было вот той, вот российской спец… русской, например, ФСБ?
БАБИЦКИЙ: Я не знаю, какая спецслужба принимала в этом участие. Я долго гадал, так сказать… Ну, скажем, замминистра внутренних дел Голубев взял полностью ответственность на себя за имитацию этого обмена — это была имитация обмена, для нас это очевидно.
Я думаю, что, возможно, здесь была какая-то комбинация спецслужб, возможно — нет. Мне представляется, что существенную роль сыграл в этом деле министр внутренних дел Рушайло, но это все предположения. Меня это не очень волнует. Я знаю, что это — действия российских властей, и это действия, направленные против журналиста, который, на их взгляд, зарвался. У них нет представления о том, что журналист все-таки вправе получать информацию, вправе распространять информацию. Им кажется, что журналист — это досадная помеха.
И мне не кажется, что это направлено против меня. Просто, по всей вероятности, меня выбрали такой разменной пешкой, так, чтобы другим было неповадно вести себя подобным образом на чеченской войне, которую, как мы знаем, сейчас взяли под очень серьезную цензуру российские власти.
