Другая очередная задача, которая не представляет чего-либо нового, — это говорить понятно для ребят. Очень интересный опыт проделал институт Герцена в Ленинграде для выяснения того, что ребятам понятно и что не понятно. Выяснялся вопрос о труде. Все ребята слышали много о труде, все согласны, что надо работать. А на вопрос, для чего работать нужно, ребята отвечают: «Для заработка». Дальше никакого представления о труде у них нет. Учитель часто не знает, какие понятия у ребят есть, разжевывает, что есть такие-то производственные процессы, что условия труда такие-то. А ребята все это прекрасно без него знают, а то, что нужно объяснять, он не объясняет, предполагая, что ребята знают. Надо изучать ребенка, изучать, конечно, не заграничными тестами, которые к нашим ребятам неприменимы, потому что они живут в других условиях. Но надо найти пути для того, чтобы живым ребенком, кругом его знаний и понятий овладеть, чтобы знать, как подойти к ребенку. Мы еще не умеем понятно излагать серьезные вещи. Это относится все и к работе среди взрослых.
Специалисты за очень редким исключением не умеют говорить популярно. Бывает, что на торжественных больших заседаниях и собраниях говорят, что наука должна опираться на массы, что надо массы втянуть, что нужно крепить смычку между наукой и массами и т. д. А как надо действовать, как надо дать знания массам, как научиться популярно говорить — над этим работают единицы, работают очень небольшие кадры. Часть инженеров, которые сами обладают большим запасом знаний, эти знания передать ни взрослым рабочим, ни ребенку не умеют. Это одна из задач, которую надо разрешить. Владимир Ильич, когда он начинал свою партийную работу, писал Плеханову и Аксельроду: «Ничего я бы так не хотел, как научиться писать для рабочих». Серьезную книжку «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?» он в это время уже написал. Но он считал, что это не все, что надо уметь говорить так, чтобы было понятно каждому рабочему. И он очень много над этим работал. Нам всем надо учиться популярно, понятно говорить, чтобы это было понятно и взрослым, и ребятам. У нас этого сейчас нет, и ребята сидят и слушают — скучают. Книжки, которые даются им, часто непонятны для ребят.
Для эффективности педагогической. работы понятность — необходимое условие.
Вопрос о самодеятельности ребят. Это тоже уж очень старая, заезженная педагогическая истина, а все же на практике она не применяется. Проходят арифметику, математику. Даются формулы, даются определенные задачи, где по определенным формулам нужно производить такие-то действия, а самостоятельного придумывания задач не практикуется, математическое мышление у ребят не развивается. Или, скажем, объясняет какое-нибудь правило грамматики учитель. Он старается, приводит сам примеры, а ребятам не дает возможности принять активное в этом участие, придумывать самим примеры. Производится какой-нибудь опыт. Но проделывать его самостоятельно ребятам часто не дают возможности. В детских садах, пожалуй, лучше умеют это делать, а в школах-семилетках в старших группах не всегда умеют давать возможность самостоятельно работать ребятам, даже с книгой. Тут опять нужно поучиться у американцев.
Затем вопрос о планировании. Надо работать в производстве, делать общественную работу. Нужно всю эту работу планировать, составлять для этого план. Мы ребят этому не учим. У нас вопросы организации труда, вопросы планирования ни в один предмет не попадают. В небольшой степени они входят в обществоведение. А нам нужно научить ребят планированию, надо дать им представление, что такое организация труда…
Теперь встает для школы новый вопрос. Мы имеем в школе много пионеров, октябрят, коллективы ребят. Их организации учат, как коллективно работать. Но старым учителям часто трудно перестроиться так, чтобы научить коллективно работать. Индивидуально они еще могут научить работать, а как научить работать коллективно — не умеют. В этом одна из больших трудностей. При коллективном труде имеет громадное значение правильная организация труда. Коллективный труд — это не только совместная работа. Это правильно налаженная совместная работа, проводимая по определенному плану, с учетом времени, сил, возможностей. Надо, чтобы она вовремя начиналась и вовремя кончалась. Нужно разделение труда. Но необходимо, чтобы каждый умел делать порученную ему работу, отвечал бы за нее, делал бы ее определенными темпами, чтобы работа каждого учитывалась, чтобы она объединялась с работой других.
Когда я говорила о том, что надо давать знания в понятной форме, я забыла остановиться на вопросе, что ребятам нельзя давать отвлеченных понятий, не иллюстрируя их. Я знаю это по опыту. Это относится не только к занятиям с ребятами, но и к писанию популярных книжек для широких масс. Я писала одну популярную книжку и там старалась приводить конкретные примеры, но в некоторых случаях, когда дело касалось вопросов, которые мне казались общеизвестными, я этих конкретных примеров не приводила. Я дала рукопись книжки на проработку в три места: в одну коммуну, где были старые коммунары, в колхоз дала и потом крестьянкам, не перешедшим еще в колхоз. Это было два года тому назад. Я просила товарищей, которые проводили чтение этих рукописей, отметить те вопросы, которые задавались, и интересно, что в одних и тех же местах в различных аудиториях задавались одни и те же вопросы, требовавшие разъяснения общих понятий, так что, переделывая в окончательном виде книгу, я увидела, что нужно конкретными примерами иллюстрировать те понятия, которые я раньше считала для всех вполне ясными. Вот и для ребят очень важно постоянно иллюстрировать все конкретно, понятными ребятам примерами. Кроме этого, чрезвычайно важно давать иллюстрации, важны картины, волшебные фонари, кино. Все это играет громадную роль именно с точки зрения политехнизма. У нас отдельные ребята рисуют хорошо. Но если возьмем школу в целом, то с рисованием обстоит дело плохо. У нас слабо преподавание рисования, черчения, а между тем, если мы хотим, чтобы ребята овладели техникой, мы должны развивать их зрительную память, должны развивать умение отображать виденное и мыслить определенными образами. И вот как-то т. Барсуков рассказывал мне о своей учебе, как у них в школе был интереснейший учитель рисования, который водил ребят на производство. «Вы, — говорил он, — ребята, замечайте, смотрите машины, кто что заметит, то и нарисует». И когда первый раз вернулись ребята с экскурсии, то они совершенно были растеряны, не знали, что зарисовать. Но постепенно развилась зрительная внимательность, они научились смотреть, наблюдать, рисовать виденное. Этот рассказ т. Барсукова очень ярко показывает, как у нас должно строиться рисование, как мы должны развивать зрительную память, умение наблюдать и отображать то, что видишь. На это дело надо налечь, здесь надо как-то договориться, провести какое-то совещание с учителями рисования, педагогами, с тем чтобы в педтехникумах ввести обучение рисованию. Это совершенно необходимо, на это нужно обратить громадное внимание. В то время как в Германии, Америке, Франции на это дело обращается серьезное внимание, у нас должного внимания на это не обращается, а между тем это крайне необходимо. Рисование — такая же необходимая часть изучения техники, как и экскурсии, изучение физики и т. д. Это — чрезвычайно важная вещь.
Вообще у нас искусство отодвинуто на задворки. Музыка, например, имеет громадное организующее влияние, а у нас даже пионеры перестали петь. Характерно, что, когда была конференция научно-педагогической секции ГУСа, МОНО, чтобы развлечь участников, организовал детские выступления, и в частности пел детский хор. Сначала комсомолец выступил со вступительной речью, потом 200 человек детей запели очень хорошие организующие революционные песни под управлением т. Тугаринова. Песни были хорошие, вроде «Даешь программу Ильича» и т. д., но пели только одни девочки. Я спросила рядом сидевшего со мной комсомольца, который произносил вступительное слово, почему поют только одни девочки, и он ответил, что мальчики не будут петь, они считают, что этим должны заниматься девчата. По этому поводу мы тоже говорили в ЦБ юных пионеров, и там подтвердили, что «мальчата» пение презирают. Я предложила этому комсомольцу другой вопрос — часто ли выступают эти 200 девочек на подобных собраниях, как сегодня. Он мне ответил, что почти каждый день. Вот к чему сводится обучение ребят пению. Ребята превращаются в труппу, которая ежедневно с одного собрания едет на другое. Не это нам нужно. Нам нужно, чтобы все поголовно ребята, как мальчики, так и девочки, обучались музыке, надо, чтобы музыка их увлекала, давала им определенную зарядку, чтобы она организовывала их. Это имеет очень большое значение:
Я хочу привести вам один пример. В селе Рябушки по Брянской железной дороге летом жил политехнический отряд пионеров, и есть там профессиональная школа для беспризорных. Между ними была вражда. Пионерский лагерь проделал громадную работу и получил всеобщее признание, а беспризорные ребята жили взаперти в Пафнутьевском монастыре, и они хулиганили: резали кур, дразнили пионеров и т. д. Пионеротряд нашел путь для сближения с этими ребятами, и большую роль тут сыграла музыка. Беспризорные ребята приходят в пионерлагерь, все становятся в ряд, и под гармошку идут на реку купаться, и возвращаются так же обратно. Ребята писали, какое это имеет организующее значение, как сближает музыка, как она организовывает, как поднимает настроение. Ее надо всячески использовать.
