показывают ноги бывшего преступника, одетые в сапоги. В этом же фильме есть эпизод, когда Прокудин-Шукшин в бане кипятком обваривает брата Любови Байкаловой Петра (артист А. Ванин), который бросается в озеро, чтобы притушить боль. Шукшин– Прокудин все-таки успевает надеть не только трусы, но и сапоги, когда выходит по подмосткам, чтобы оправдаться и посочувствовать.
Евгений Евтушенко в юмористической форме так рассказывает о шукшинских сапогах (видимо, эта встреча имела место между В. Шукшиным и Е. Евтушенко):
Галстук-бабочка на мне
Сапоги на Шукшине.
Крупно скроена кирза.
Разъяренные глаза.
Первое знакомство.
Мы вот-вот стыкнемся.
... Крик: ты бабочку сыми
Ты со станции Зимы,
А с такой фитюлькой.
(Дело в том, что Евтушенко жил в годы войны на станции Зима. У него есть об этом поэма). Евтушенко продолжает:
Галстук-бабочку свою
Я без боя не сдаю.
Говорю не сникший.
Не пижон я – ерунда.
Скину бабочку, когда
Сапоги ты скинешь...
Думается, что носил сапоги
В. Шукшин, как и лапти Толстой, не ради кокетства, а только потому, что каждый считал для себя такую обувь удобной.
Талант Шукшина в последние годы его жизни вспыхнул так ярко, что приковал к себе внимание миллионов людей. До этого Шукшина больше знали как режиссера и артиста кино. После выхода фильмов «Печки-лавочки» и «Калина красная», о Шукшине заговорили как о режиссере, артисте, писателе, творчество которого являет собой пример поразительной цельности, триединства. Профессор-литературовед В. И. Бурсов на страницах «Литературной газеты» сетовал на то, что диалог с Шукшиным о Достоевском, которым они оба восхищались и который сближал их, не состоялся. В. Бурсов писал: «Вот если сделать фильм о Достоевском, судьба которого драматичнее и сложнее всех его романов... Кому это по плечу? Кто мог бы сыграть Достоевского? Шукшин. Больше некому...».
Иногда можно услышать от людей, что слава Шукшина началась после его смерти. И даже поэт Р. Рождественский в стихотворении, посвященном В. Шукшину, говорит об этом:
... Столбы словесной пыли
И фимиамный дым,
А где ж вы раньше были,
Когда он был живым...
В последние годы жизни на Шукшина буквально «свалилась» всенародная слава. Он с достоинством принял эту славу, любовь и... остался скромным великим тружеником. Собрался поставить фильм о Степане Разине по своему роману «Я пришел дать вам волю» и, закончив с кинематографом, переключиться полностью на литературу.
Сегодня мы начинаем понимать величие В. Шукшина. В нашей неустроенной жизни все чаще и чаще возникает шукшинский вопрос: «Что с нами происходит?». Обращение к произведениям писателя стало потребностью, ибо они вызывают катарсис – нравственное очищение души.
На Новодевичьем кладбище, которое стало мемориалом, в часы его открытия около могилы Шукшина – всегда люди. На могиле в любое время года – красная калина. Но больше всего поражает огромное количество писем, открыток – человеческие исповеди. Люди обращаются к Василию Макаровичу, как к живому. Я воочию убедился в великой любви к Шукшину: у могилы поднял листок, видно было, что он вырван наспех из тетради, а в нем (цитирую по памяти): «Дорогой Василий Макарович, я рецидивист с 22 летним стажем, только что освободился, у меня было время там (т. е. в местах не столь отдаленных. – С. Л.)... ознакомиться с твоими книгами и фильмами. Спасибо тебе, боль и соль земли Русской! Я обещаю тебе, что найду работу, буду честно смотреть людям в глаза, хочу умереть порядочным человеком...».
Вот так писатель, режиссер, актер способен, может на какое– то время, нравственно поднять заблудшую, деградирующую душу. Это письмо, на мой взгляд, – высшая оценка со стороны простого человека, проявление искренней любви к Шукшину, судьба которого столь же поучительна, сколь и прекрасна.
Томскими писателями (супругами) Сергеем Заплавным и Тамарой Каленовой опубликованы книги о Томске и Томском государственном университете. О славном городе и старейшем университете Сибири написано немало. Можно упомянуть еще двух авторов, исследования которых дополняют и расширяют наши знания о Томске и первом сибирском университете Витольда Славнина (Томск сокровенный. Томск, 1991) и Бориса Тучина (Сибирские Афины. Новосибирск, 1988). Почему такой интерес к Томску? Чем он отличается от других городов Сибири, России, что ему посвящают поэмы, стихи, романы, статьи, песни, научные монографии? Каждый из авторов по-своему отвечает на эти вопросы. Городу Томску в начале третьего тысячелетия исполнится 400 лет (1604 г.). Есть в Сибири города и постарше, например, Тобольск и Тюмень (1586 г.). Появление их на карте Сибири связано с освоением огромных пространств. Как писал А. Твардовский, «... а за Уралом – Зауралье, а там своя, иная даль». Этой беспредельной, громадной далью была Западная Сибирь, которую обживали русские люди на протяжении четырех столетий. Названные авторы и их многочисленные собратья по перу – писатели и историки – сходятся во мнении, что Томск, будучи пограничным городом, между Восточной и Западной Сибирью, занимал очень удобное положение на пересечении водных и сухопутных путей.
Сергей Заплавный в книге «Рассказы о Томске» самым подробнейшим образом, хронологически, на основании многочисленных исторических документов показывает становление и развитие сибирского города от его зарождения до наших дней – города науки и студенчества. Читаешь и думаешь, как блестящие Заплавный и Каленова, не будучи учеными (хотя их исследования стоят кандидатских диссертаций), используют принцип историзма. Приходится только удивляться работоспособности писателей, которые пересмотрели, перечитали, переосмыслили тысячи источников, относящихся к разным периодам России, Сибири, Томской губернии.
Томск на протяжении долгих лет был местом ссылки, а Сибирь соборным уложением 1649 г. была официально признана пространством, на которое ссылались неблагонадежные в политическом отношении люди. Многие из них представляли высшие слои русского общества, например, Ал. Меншиков, отбывавший ссылку в Березово. Сибирь, Томск были местом ссылки для людей разного социального положения и интеллектуального уровня. С. Заплавный пишет: «За полтора с лишним столетия «на перекрещении всяких наций» и судеб гонимые и гонители «объединились» в особый сибирский люд. И растворились в сильной крови того люда угрюмость напополам со взрывной веселостью, русская распахнутость вперемешку с азиатской утайливостью, доброта «в одной нитке со злобством». Действительно, через Сибирь, Томск прошли сотни тысяч ссыльных, среди них были выдающиеся люди России. Многие из ссыльных после освобождения до конца своих дней оставались в Сибири. Это было добровольное волеизъявление людей, сроднившихся с Сибирью. Видимо,
