с Эми, однако я испугалась, что он умер, и даже в ужасе думала, что это моя тревога погубила его. Меня забрали в больницу, провели осмотр и сказали, что с ребенком все в порядке.
– Вы точно уверены? – спросила я.
– Абсолютно, – ответила врач. – У него хорошее уверенное сердцебиение, и дети вообще часто перестают шевелиться, когда срок родов уже подходит.
Я сказала врачу, что все еще уверена в чем-то плохом и даже проговорилась, что очень бы хотела, чтобы малыш не рождался именно в этот назначенный день, потому что в этот самый день в прошлом произошло нечто плохое. Она спросила меня, что именно произошло в этот день, но я сказала, что не могу ей ответить. Должно быть, она посчитала меня сумасшедшей. Она снова сказала мне, что волноваться не о чем, и я вернулась домой дальше ждать начала родов. Однако я всеми силами старалась каким-то образом избежать того дня, который мог бы принести несчастье в жизнь моего малыша.
И вот наступил тот зловещий день, он тянулся очень медленно. Я ужасно нервничала целые сутки, ожидая, что вот-вот отойдут воды и начнутся схватки. К моему большому облегчению, пока я расхаживала кругами, наступила полночь, но ребенок не начал рождаться.
В конце концов, прошло уже две недели сверх срока, и мне потребовалась стимуляция родов. Из-за нее я рожала очень долго. Я хотела, чтобы малыш родился 4 октября. У меня всегда было полно предрассудков насчет дат и чисел. Я родилась в первый день месяца, Эми во второй, Пит в третий, так что если сын родился бы в четвертый день, то эта последовательность «1, 2, 3, 4» выглядела счастливой. Однако вышло так, что он родился пятого. Пит был со мной, так что, несмотря на сложные роды, я воспринимала их гораздо лучше, чем роды Эми.
Малыша мы назвали Люк. Хотя я сильно переживала, что родится мальчик, я без ума полюбила его с самого первого дня его жизни, как и Эми, а в отличие от первых родов, на этот раз мне было куда привезти своего новорожденного сына. Как же замечательно было чувствовать, что я подарила ему жизнь, находясь в самом центре любящей семьи. А еще невероятно помогло мне в те первые недели и месяцы то, что моя подруга Паула родила ребенка практически в то же самое время, поэтому мы могли с ней вместе наблюдать, как наши дети растут и проходят все этапы одновременно. Мы делились друг с другом своими страхами, тревогами и радостями материнства, и это вместе с тесным участием Пита в родительских заботах очень сильно облегчало мою жизнь.
Не могу сказать, что воспитание второго ребенка не обошлось без множества проблем. В отличие от Эми, которая росла тихой и послушной, Люк был гораздо больше себе на уме. Однако я учусь сейчас гораздо меньше переживать насчет его школьной жизни, у нас проходят детские праздники, и я общаюсь с другими матерями на детской площадке. Это постоянный процесс обучения тому, как не относиться к себе слишком строго, видеть проблемы и не валить их все на мои личные неудачи из-за прошлого, всегда был непростым, но я делаю успехи на этом пути. Люк – это чудо и радость для меня, так же, как и Эми.
Когда Люку едва-едва исполнился год, произошло нечто, в равной степени волшебное и радостное.
Я случайно зашла в местный магазин «Сейнтсберри» неподалеку от дома. Обычно я посещала другие супермаркеты, но приближалось Рождество, и мне нужно было купить один последний подарок для Эми. Я припарковалась снаружи, положила Люка в коляску и зашла внутрь. В поисках подарка я вдруг краем глаза заметила, как вдоль полок с товарами передо мной проходит Луиз. Я застыла, не в силах поверить своим глазам. Это было так, словно я увидела призрака. Я не виделась со своей сестрой уже много лет, и, насколько я знала, она покинула те края, где жила.
Она шла еще с одной женщиной, а рядом шагали девочка-подросток и два мальчика помладше. Пока я проходила мимо нее, она случайно посмотрела в мою сторону. Я быстро опустила взгляд и смутилась, пытаясь избегать прямого зрительного контакта, но я поняла, что она увидела и тоже узнала меня. По ее реакции я почувствовала, что она не хочет подавать вид, что узнала меня или же говорить со мной.
Она ушла дальше, к другой полке, и скрылась из виду. Мое сердце бешено колотилось, меня начало трясти. Я не знала, что делать. Спустя короткое время я поняла, что, как бы тяжело мне это ни давалось, я должна попытаться с ней заговорить. А еще я поняла, что если расскажу Таре о том, что видела Луиз и даже не попробовала начать разговор, Тара ужасно рассердится на меня. Это был шанс, которого может больше ни разу не подвернуться. Я оглядела полки и наконец заметила ее снова, а затем подошла к ней сзади, совершенно не представляя, что я ей скажу.
– Луиз, это глупо! – вот какие слова вырвались у меня.
Она обернулась, посмотрела на меня и на Люка в коляске, а затем ответила:
– Мне нечего тебе сказать.
Она начала уходить. Я слышала, как дети, шедшие с ней, стали спрашивать: «Кто это? Чего она хочет?»
Я понимала, что терять мне больше нечего. Я должна заставить ее заговорить со мной. Поэтому я пошла за ней.
– Перестань, Луиз, так нельзя. Я скучаю по тебе, ты же моя сестра!
Я ухватилась за ее тележку, чтобы она перестала катиться вперед. Она посмотрела на меня. Я увидела, что она плачет. Она сказала:
– Я не хочу этого.
Ее слезы я восприняла, как знак, что ей наверняка не все равно. Девочка, которая шла с Луиз, увидела, что я оставила коляску с Люком немного позади, и спросила: «Можно я привезу
