Олег Химаныч - Кузькина мать Никиты и другие атомные циклоны Арктики

«Кто проходил Маточкиным Шаром, тот, вероятно никогда не позабудет удивительной красоты дикой и величественной панорамы, которая там постепенно развертывается. Сколько прелести и разнообразия в сочетании зеленых морских волн с обнаженными и разноцветными горными складками, со снегами и ледниками! Пользующиеся такой известностью у туристов норвежские фьорды тусклы и бледны по сравнению с удивительным разнообразием и оригинальной яркостью форм, цветов и оттенков этого замечательного и единственного в своем роде пролива».

Слова эти принадлежат Владимиру Русанову — русскому путешественнику, исследователю Новой Земли. Тот же искренний восторг отыщем мы еще в сотнях других свидетельств и описаний, оставленных потомками с лета 1556 года, когда просвещенному европейскому взору открылся далекий арктический архипелаг.

Для россиян Новая Земля еще и естественный мемориал отечественным первопроходцам — морякам и полярникам. Десятки их имен увековечены ныне в названиях географических пунктов заполярных островов. Романтический ореол земель, неведомых и дивных, витал здесь и в ушедшем XX веке, особенно в пору, когда бытовали в Русской Гавани первые советские зимовщики — прообразы «Семерых смелых». И, конечно же, Сергей Герасимов, другие создатели известного фильма, вложившие в уста своих героев слова о будущем арктическом городе-саде, и предположить не могли, что спустя считанные годы после выхода фильма на экран Новая Земля окажется за непроницаемым занавесом государственной тайны.

Решение правительства и ЦК КПСС о создании здесь полигона датируется 31 июля 1954 года. Но само участие моряков в испытании принципиально нового, атомного оружия, перспектива оснащения им флота рассматривались намного ранее. Еще 8 сентября 1949-го при ГК ВМФ был создан 6-й отдел, а 3 июля 1950 года окончательно утвержден его статус и задачи. Официально они формулировались так: «изучение воздействия ядерного оружия на военно-морские объекты и выработка предложений по организации их противоатомной защиты, а также подготовка сил флота к применению собственного ядерного оружия». Первым начальником 6-го отдела стал капитан I ранга Петр Фомич Фомин.

К слову, офицеры отдела занимались не только «атомными бомбами, ракетами и торпедами», но и созданием кораблей с новейшей энергетикой: 28 июля 1953 года постановлением СМ СССР они были подключены к проектированию первой советской атомной подводной лодки. А еще через год на 6-й отдел, ставший затем 6-м управлением ВМФ, возложили руководство всеми работами по проекту 627, который реализовывался на стапелях Северодвинска.

В августе 1953 года военные моряки уже присутствовали при испытании ядерного оружия на Семипалатинском полигоне, где изучали стойкость военно-морской техники к поражающим факторам атомных взрывов. Некоторые из них имели конкретную цель, дословно сформулированную так: «изучение проблем противоатомной защиты кораблей на море». Однако, в конце концов, потребовался «научный эксперимент» (так именовались взрывы в документации), который максимально приближался бы к условиям этой задачи.

17 сентября 1954-го директивой Главного штаба ВМФ была сформирована и объявлена штатная структура морского научно-испытательного полигона Министерства обороны на Новой Земле.

Так атомное оружие шагнуло в океан…

Мало кто знает, что изначально «для разового испытания ядерного подводного заряда» предлагался полигон возле острова Нокуев в Баренцевом море. Это всего в 50 километрах к северо-западу от Гремихи. Однако главком флота Н.Г. Кузнецов с этим не согласился и заметил: «Необходимо исходить из того, что военно-морское ядерное оружие будет совершенствоваться. Разовым испытанием это дело не закончится. Нам нужен свой постоянно действующий полигон, но в более удаленном от материка месте…». Тогда-то полковник Евгений Никифорович Барковский и предложил рассмотреть «кандидатуру» Новой Земли, где он служил два года Великой Отечественной в должности начальника инженерной службы местной ВМБ. Главком согласился и вынес вопрос на рассмотрение Совета Министров.

В июле 1954 года в обстановке строжайшей секретности из Молотовска к Новой Земле вышел минный тральщик. На его борту находились — контр-адмирал Н.Д. Сергеев — тогдашний командир Беломорской военно-морской базы, несколько офицеров Главного штаба ВМФ и ряд видных ученых. Им предстояло сделать заключение «о пригодности архипелага» к испытаниям. И они такое заключение дали. Комиссия учла рельеф местности, наличие глубоководных бухт и заливов, а также и высоких гор, но главным посчитала удаленность будущих испытательных площадок от населенных пунктов на материке.

Строительство первых объектов Новоземельского полигона велось в кратчайшие сроки — процесс подгонялся известным военным соперничеством США и Советского Союза. Объективно это была очень сложная задача, поскольку речь шла не о материке, а об удаленных островах, да еще и за Полярным кругом. Есть упоминание, что руководитель советской атомной программы академик И.В. Курчатов даже сомневался — успеют ли моряки подготовить место для испытаний?

Основные объекты испытательного комплекса решили расположить в губе Белушьей, а для зоны «А», где, собственно, и планировали вести атмосферные и подводные взрывы, определили другую губу — Черную. И вовсе не случайно. По результатам гидрологических исследований, последняя по сравнению со многими другими заливами Новой Земли, имела ограниченный водообмен с Баренцевым морем. Поэтому выброс в океан радиоактивных элементов взрыва ожидали небольшой. К тому же зараженную воду, по расчетам, вероятнее всего, «прижало» бы к Новоземельскому побережью мощным островным течением, и она не достигла бы материка.

Общая характеристика губы Черная: закрытая, с высоким скалистым восточным берегом и менее высоким западным. Ширина бухты в горле — около 1,5 километра, длина наибольшая — порядка 20 километров, ширина — 7 километров. Общая площадь — порядка 70 квадратных километров. Средняя глубина — 35 метров, наибольшая — 70 метров. Сразу отметим, что взрывы проводились в районах акватории с глубиной 55–60 метров.

Первым командиром Новоземельского полигона большинство авторов называют капитана I ранга В.Г. Старикова — известного командира-подводника Великой Отечественной войны. Это не совсем так. Стоит восстановить справедливость. До того как Валентин Георгиевич принял дела, полигоном несколько месяцев командовал уже упомянутый полковник Евгений Никифорович Барковский. Но здесь оговоримся. Во-первых, должность его была «с приставкой» — исполняющий обязанности начальника. Во-вторых, он ее исполнял одновременно с обязанностями начальника строительства — «Спецстроя-700» (главный инженер Д.И. Френкель).

В «Спецстрой» входило тринадцать батальонов. Строить предстояло: центральную базу полигона — причалы, здания и объекты научно-технического комплекса, служебные помещения и жилье, а также аэродром и авиационную базу в небольшом поселке Рогачево.

Одновременно строители начали подготовку испытательной акватории в губе Черная. Здесь, кроме постоянных объектов, создавались опытные инженерные сооружения — два ряжевых и один бетонный пирсы, противодесантные сооружения. Впоследствии всем им предстояло пройти проверку на ядерную взрывостойкость.

Поток строительных материалов и конструкций пошел на Новую Землю с материка, когда постоянных причалов здесь еще не было. Пригодился опыт Е.Н. Барковского в строительстве плавучих сооружений. Ранее Евгений Никифорович разработал плавучий причал с выдвижными опорами, опытный образец которого испытывался в Молотовске. Отметим, что позднее Е.Н. Барковский был удостоен Ленинской премии за это свое изобретение. А тогда, в 1955-м его уникальную конструкцию прибуксировал в губу Белушью транспорт «Кубань». Здесь ее пристыковали к уже имевшемуся деревянному ряжевому основанию. В результате получился причал общей длиной 80 метров. Так у строителей и моряков появилась возможность вести работы судовыми грузоподъемными стрелами.

Основными типами строительных объектов были щитовая деревянная казарма и такие же домики. На акватории Черной организовали и «лесную гавань», куда сгружался строительный лес. Для этого водный участок бухты оградили бонами, а рядом на берегу построили лесопилку.

Но особо важные здания строили сразу каменными. К таким относилось, например, помещение, где окончательно собирали ядерные заряды — ДАФ. Бетон, к слову, тоже готовили на месте — для этого специально построили небольшой заводик.