Из Казани Долгополов выехал в заволжскую степь. В сопровождении Канзафара Усаева он добрался до городка Осса, под которым и повстречал в степи Пугачева. Своим спутникам он заранее сообщил, что является посыльным цесаревича, потому Пугачев был подготовлен к встрече с ним.
Долгополов признал в бунтовщике императора Петра III и преподнес ему дары от сына-цесаревича; Пугачев также сделал вид, что узнал Долгополова. Купец напомнил главарю мятежников, что овес, который он поставил Петру III, остался неоплаченным. Речь шла о каких-то трех тысячах рублей, поэтому Пугачев заверил гостя: «Все получишь!» Позже Долгополов утверждал, что обещанные деньги от мятежника так и не получил, что противоречило показаниям Пугачева.
При подходе мятежной армии к Казани Долгополов был отпущен. Повидавшись с женой в конце июня 1774 года, он устремился в Петербург, задумав грандиозную аферу. Еще в Чебоксарах он написал письмо за подписью пугачевского помощника Перфильева и 342 яицких казаков, в котором предлагал осуществить поимку главаря мятежников.
В ночь на 18 июля Долгополов постучал в двери петербургской резиденции графа Григория Орлова. Назвался он яицким казаком Остафием Трифоновым «для того, чтобы больше поверили письму»…
Долгополов пытался разжалобить членов следственной комиссии рассказами о долгах и преследованиях кредиторов. Купец говорил, что немало натерпелся страха в обществе лютого душегуба Пугачева и постоянно боялся за собственную жизнь. В протоколе его допроса сделана следующая запись: «Долгополов, по его признанию, злого умысла против государства и Ея Величества никакого не имел и действовал совершенно самостоятельно».
Башкир Канзафар Усаев клялся на допросах, что всегда был верным слугой «Царю и Отечеству», а к мятежникам присоединился потому лишь, что поверил купцу Долгополову, признавшего в Пугачеве императора Петра III. В приговоре о наказании Пугачева и его сторонников можно прочесть следующие строки: «Ржевский же купец Долгополов, разными лжесоставленными вымыслами приводил простых и легкомысленных людей в вящее ослепление так, что Канзофер Усаев (мещерякский сотник), утвердясь больше на его уверениях, прилепился вторично к злодею. Долгополова велено высечь кнутом, поставив знаки и, вырвав ноздри, сослать на каторгу и содержать в оковах».
Долгополов понес наказание, определенное приговором, и отправился в Сибирь. Сведений о его дальнейшей жизни нет.
Если бы в XVIII веке было принято давать громкие титулы выдающимся представителям различных профессий, то графиня Жанна де Ламотт могла бы с полным правом называться «самой ловкой мошенницей галантного века».
Она родилась в 1756 году. Дочь разорившегося дворянина и опустившейся служанки росла без присмотра. После смерти кормильца ее мать стала проституткой, а Жанна – нищенкой. Но в судьбу девочки вмешался случай. Маркиза Буленвилье растрогалась при виде красивой черноглазой Жанны, просившей милостыню на улице небольшого городка Бар-сюр-Об и уверявшей прохожих, что принадлежит к королевскому роду Валуа. Будто бы «случайно» оказавшийся рядом священник подтвердил, что эта брошенная родителями девочка действительно дочь Генриха де Сен-Реми, наследного сына Генриха II, и госпожи Николь де Савиньи. Маркиза устроила сиротку в пансион.
В мемуарах аббата Жоржеля сохранилось описание Жанны Валуа. Ее лицо не отличалось особой красотой, но нравилось всем свежестью и молодостью. Она обладала необыкновенным даром слова. Под маской внешней привлекательности скрывалась душа и наклонности Цирцеи. Но это неприятное открытие аббат сделал гораздо позже.
Жанна вышла замуж за офицера Николаса де Ламотта. Представительнице рода Валуа безумно хотелось блистать при королевском дворе. Осуществить заветную мечту ей мог помочь кардинал де Роган, сиятельный член Французской академии, его высокопреосвященство епископ Страсбургский. Он видел себя первым министром, но королева Мария-Антуанетта презирала Рогана еще с тех времен, когда он был послом Франции в Вене и нелестно отзывался об императрице Марии-Терезии.
Кардинал оправдывается перед королевской четой
Де Роган был идеальной жертвой. Молодая страстная графиня де Ламотт ласками и нежными словами воздействовала на его сердце. Она убеждала кардинала, что королева питает к ней дружескую симпатию. Затем предложила написать несколько строк Марии-Антуанетте. Легковерный кардинал сочинил письмо и вскоре – о, чудо! – получил ответ. С этого момента де Роган ни в чем не отказывал Жанне, и наивно верил всему, что она говорила якобы от имени королевы.
На самом деле аферистка воспользовалась услугами своего друга и любовника Рето де Вилета. Этот малый славился умением подделывать чужие почерки. Вместе они быстро состряпали текст благосклонного письма королевы опальному кардиналу, после чего Вилет переписал его на золоченой бумаге с геральдической лилией – гербом Людовиков – и подписался «Мария-Антуанетта Французская». На этом афера могла закончиться. Королева всегда подписывалась только именем. Удивительно, как не обратил на это внимание де Роган.
В июле 1784 года Жанна де Ламотт сообщила кардиналу, что Мария-Антуанетта ждет его вечером на террасе в Версале. «В назначенный час я увидел женщину в черном парике с веером в руках и решил, что это королева, – вспоминал де Роган. – Я сказал, что был счастлив видеть ее в здравии и ее доброта служит доказательством того, что она перестала сердиться на меня. В ответ она произнесла несколько слов и внезапно ушла, как я после объяснил себе, из-за того, что в двух шагах от нее появились граф и графиня д’Артуа. Больше я ее не видел».
Итак, кардинал был уверен, что в версальском парке он тайно встречался с королевой и свидание организовала мадам де Ламотт. Кого же в действительности он там встретил? Модистку Николь Лаге, внешне очень похожую на королеву! За участие в этой забаве ей заплатили 1000 экю.
После тайной встречи с Марией-Антуанеттой кардинал уже ни в чем не отказывал любовнице. Жанна от имени королевы беззастенчиво вытягивала у него деньги. На средства кардинала она приобрела и роскошно обставила особняк в Париже, хотя Роган был убежден, что его приятельница чуть ли не нищенствует.
Между тем Жанна затеяла грандиозную аферу. Десять лет назад придворные ювелиры Боммер и Бассанж изготовили для фаворитки Людовика XV мадам Дюбарри ожерелье из 647 бриллиантов чистейшей воды. Но 5 мая 1774 года сраженный жестокой оспой король неожиданно скончался.
Через несколько лет ювелиры предложили ожерелье Людовику XVI в качестве подарка Марии-Антуанетте. Они оценили украшение в миллион восемьсот тысяч ливров. Король отказался от дорогой покупки. И это было не только самым большим просчетом в его личной карьере, но и, по мнению историков, послужило причиной… одной из самых мощных и результативных буржуазных революций – Великой французской!
21 января 1785 года Жанна де Ламотт приехала на Вандомскую улицу к Боммеру и Боссанжу. Представившись доверенным лицом королевы, графиней де Ламотт Валуа, она под большим секретом сообщила ювелирам, что Мария-Антуанетта готова приобрести бриллиантовое ожерелье, правда, в рассрочку. Ее интересы будет представлять один высокопоставленный господин. Графиня просила Боммера и Боссанжа хранить тайну переговоров.
Озадачив ювелиров, де Ламотт поспешила к Рогану и попросила его купить ожерелье от имени Марии-Антуанетты. Кардинал был польщен. Его последние сомнения развеял граф Калиостро. Де Роган являлся восторженным почитателем великого мага. Калиостро не хотелось впутываться в эту историю, но его уговорила жена Лоренца, водившая дружбу с Жанной де Ламотт. Впрочем, Калиостро ничем не рисковал. Он должен был поинтересоваться у подвластных ему духов, стоит ли кардиналу браться за это дело. Оракул дал самый ободряющий ответ: «Да, дело выгодное и непременно увенчается успехом».
Роган отправился на Вандомскую улицу и сказал ювелирам, что готов участвовать в сделке. В подтверждение своих слов Роган показал Боммеру и Бассанжу письма королевы. Он договорился с мастерами, что Мария-Антуанетта купит ожерелье с рассрочкой на два года. Ему удалось сбить цену на двести тысяч ливров. Первый взнос в размере 400 тыс. ливров королева должна была внести 1 августа 1785 года.
Вернувшись домой, довольный собой Роган написал подробное письмо королеве. Он поблагодарил ее за ночное свидание и сообщил, что побывал у ювелиров и договорился с ними не только о рассрочке, но и о снижении цены. Однако последнее слово остается за королевой. Роган попросил Жанну, чтобы ответное послание Мария-Антуанетта обязательно скрепила своей подписью.
Первого февраля кардинал показал документ, из которого следовало, что королева согласна на все условия, внизу стояла ее подпись: «Мария-Антуанетта Французская». Для Бомера и Бассанжа это был залог гарантии платежа. Кардинал получил черный футляр с ожерельем. Роган оказал неоценимую услугу Марии-Антуанетты и теперь надеялся снова попасть в Версаль.
