Длинные пряди, причем на сей раз, натуральные скрывали основную часть лица кавалера, но позволяли зорко следить за происходящим вокруг. Когда опустевшие тарелки были убраны, настал черед кофе и «чизкейка». Разговор, начатый за ожиданием блюд продолжился, и как джентльмен, Алексей пропустил в озвучивании вопросов даму вперед:
– Лелик, а скажи честно, первого моего мужа не ты убил?!
– Дааа… – я воообще жутко ревниииив и твоих мужиков не-на-ви-жу… Светик, я может быть и произвожу впечатление людоеда, но питаюсь, как и все, предпочитаю не отклоняться от принятых в приличном обществе правил. Нет, к твоему парню я отношение не имею, хотя не исключаю… – он же кажется был из «краснопресненских»…, так вот, я не исключаю нашего в этом участия. Многое, очень многое запутано так, что разобраться уже на этом этапе не возможно. И знаешь, что я думаю…
– Нечего сказать успокоил…, ну и чего ты думаешь?
– Если мы что-то и узнаем, то только из романчиков и детективов, написанных по исковерканным сюжетам… Ёкер-макер, сколько ж я тебя не видел! Что…, девочка моя, пришлось настрадаться?
– Да были ситуации. Мужики у меня – не успеешь познакомиться, так обязательно либо пропадет в какомнибудь лесу, либо дырку в голове кто-то проделает… Уж найти бы какого-нибудь спокойного комерсантика, что б не лез никуда, и обо мне, и о детях думал…
– Что б не пииил, ни курииил и лове домой носил…
– Угууу… Вам вон проще…
– Да ни проще…, не по себе…, у меня вон… Да что там!.. Ийку помнишь… – не сберег. А где теперь такую… Вон… – ношусь с чем попало на перевес, палю на право…, на лево… из лука реп-ча-то-го…
– Дааа, вам мужикам нормальную бабищу тоже сложно найти, а некоторым эннндак… и нормальной мало, еще и девственница должна быть! Я одному так и говорю: «Могу…, щас это сто долллеров стоит – хоть каждую неделю.» – Я то шучу, а его как волка прет. Во как!.. Да и девушка, способная интеллектуальный разговор поддержать, начитанная, с образованием…, в состоянии Ван Гога от Дали отличить…, хотя это и первоклашка сделать может! В общем девочки – умнички, самостоятельные и самодостаточные – ну чё еще надо?! Так нет – брат ваш пугается, может чувствует себя из-за этого не уверенно, или просто умных баб не любит, опасаясь квёленько выглядеть на их фоне…
– Светик, Свееетик…, ну осталось в лоб мне еще гранатомет направить, а лучше приставить… Уффф…, а у меня ведь дочка есть…
– Оооо… Ну и где ж она, как зовут… такая маненькаяманенькая…, а волосики какие… Лелик!.. а мама то кто?!
– Не везет нам с тобой со вторыми половинами – нет теперь ни мамы, ни дочушки… вооот…
– Ты чё, гонишь что ли! Что значит: то есть, то нет?…
– Милену убили, а я опять…, поддонок…, жив – здоров, а дочкааа… – пропала, бабуля ее с испугу взяла и спрятала, да так что… ааа!
– Ну а зовут то хоть как?
– Крестили Танюшкой…
– Ты что ни имени, ни… вообще что ли ничего не знаешь?! Ну семейка у нас…, теперь понятно че ты так людей не любишь.
– Да причем здесь люди? Просто узнал я о дочери на следующий день после смерти матери, и было ей уже три месяца. Милена хотела мне об этом сказать…, меня просто полгода в России не было… Хотела…, да не успела – кое кто раньше мня ее навестил…
– Во блин… представляю, что ты с ним сделал…
– Вряд ли… Ну, а этого… у фонтана, знал бы, что твой, может и ней стал бы, только, одно скажу, с этим типом, смерть рука об руку уже давно ходила… И не жилец он был, а равно и тот, кто с ним рядышком. Был бы на моем месте другой – и тя вальнул бы…, так и хочется сказать: слава Богу, что я!
– Лелик…, а зачем ты мне пинка дал…, ну когда я в седьмом классе была…
– Какого пинка?… Ты о чем, Светик?
– О сразу «Светик», а тогда: «Фекла, Фекла…, принеси то… да принеси сё» – и так по жопе – знаешь как обидно было?!
– Может и было, слушай, ну я ведь не знал, чтооо…, ну ладно, ну извини… Ну хочешь, можешь щас мне отвесить… – С этими словами «Солдат» встал и повернулся, ожидая пинка, которого правда не последовало, за то вместо него, послышалось хлюпанье носом… Повернувшись, он увидел вытирающую слезы сестренку:
– Ну что ты, Светик – виноват, признаюсь…, помнишь и 500 долларов тебе ни дал для оплаты института, в воспитательных целях. А потом и вовсе пропал… Да скотина я…, редкостная! Тогда думал – все правильно делаю…, хотел недельку подождать и, конечно, дать – обязан был, между прочем…, а потом как закрутилось…, и вообще пришлось исчезнуть. Не смогу я оправдаться, так увяз – по самое не балуйся…
– Да тебе и не в чем оправдываться, ты хороший, я знаю, и за меня любого порвешь…, заступался – помню…, за тобой, как за…, не то что другие… Мужиков море, всё клеятся и клеятся…, вон, даже один «вор в законе» – Костя…, жениться предлагал, другой миллионер – монополист…, а мне чего, а мне просто хороший мужик…, настоящий, вот как ты, нужен. Что за жизнь? Где таких искать? У тебя какого-нибудь завалявшегося нету, пусть и не богатого – заработаем…
– Ну не собираешься же ты его содержать – ну так нельзя, мужик должен…, ну хотя бы столько же получать и семью содержать, а если нет…, ну я не знаю…, а если не зарабатывает, ну не срослось, значит все на себя по дому и воспитанию детей взвалить должен…, наверное. Ну вы же женщины ведь такие, обязательно носом ткнете…, даже когда любите…
– Ооо… – понесло… Не далее, как пять часов назад мужа моего перспективного на тот свет отправил…
– Светик, не говори больше этого никогда или меня больше не увидишь…
– Ой, прости, во дура то… О! Смотри че-то по ящику в новостях показывают, вроде бы фонтан эээтот…
– Ты что итальянский знаешь?
– Сейчас, секундочку… конечно знаю… Говорят:
– «Пьяный русский забрался собирать монеты, которые бросают туристы, за год… за год, якобы, получается около 1 000 000 $ – ниии хрееена себе!.. Захлебнулся не имея возможности выбраться…, правда при этом потерял 90 процентов своей крови»… – Представляешь, все думали, что он дурачится…, а на самом деле… В общем говорят какая-то запутанная история… О тихо: «С ним была какая-то девушка, вот приметы…» – Хм…, Лелик, на меня вообще не похожа! Говорят, что француженка…, гм…, не плохо, а друзья говорят, что на итальянку похожа…
– Светик, переводи, пожалуйста, что точно говорят…
– Да чего говорят…, праздник говорят…, просят всех, кто в районе такого-то времени делал фотоснимки рядом, явиться в полицию…
– Значит у них ничего нет, а вот ты с ним минут пять стояла, могли и щелкнуть…, хотяяя…
– Чееего? Не пугай меня!..
– Да твоя шляпка все лицо скрыла, я ведь тебя в самый последний момент рассмотрел, и то когда она слетела… А вот платье выбросить придется…
– Блин, Лелик…, жалко – две с половиной тысячи долларов стоит, хотя я все равно собиралась от него уходить!..
– И чё?…
– Я когда ухожу, всегда все оставляю…
– И бронзулетки тоже?!
– Ну, может одну какую и оставлю, а так всеее…: и шмотки и машины, что я проститутка что ли?! Я себя люблю и уважаю…
– При чем здесь проститутка, ты что Светик, мало того что мужика бросаешь, так еще и унижаешь его! Не жестоко ли?…
– Ну не со всеми же так, не переживай. А потом, ты что думаешь, у меня их много что ли? Во первых больше одного за раз не бывает, а во-вторых все больше одна. Вон, с подружкой деньгу зашибаем на биллиарде в Центре Фирменной Торговли…
– Неужели на деньги играешь?…
– Ну в основном учим, но часто и играем, знаешь как мужиков задевает – тысячами проигрывают. По 50 долларов, по 100 ставят…, ну и набирается…
– И не лупят?!
– Да там же охрана, брат подруги и так далее… Да мы вообще там свои… – Алексей внимательно смотрел на непринужденно говорящую очаровательную женщину. Румянец покрывал ее лицо – это семейное. Глаза блестели…, на черном фоне крупных зрачков подрагивало чуть заметное пламя перевозбуждения сегодняшними событиями. Длинные темные, прямые волосы, спускавшиеся по плечам, повторяя формы тела, которых касались, ниспадали до пояса. Она немного, при возмущении морщила лоб, это придавало ей еще шарма. Светлана говорила увлеченно, будто ничего ужасного сегодня не случилось, и впереди ожидало нечто восторженное, наполненное радостью и, может быть, счастьем.
Он совсем не видел и не знал ее такой, но все было знакомо и совсем родное, только немного оформилось и «возмужало». Это была уже устоявшаяся личность с принципами, мировоззрением, менталитетом, чертами характера и сложившимися привычками. То что раньше было мягким и бесформенным, приняло нужную жесткость. Что было жестким и по детски неотесанным, научилось быть обтекаемым и привлекательным.
«Ннн-да, вырос человечек, превратившись в красавицу и умницу, такая в случае надобности и за меня умирающего или униженного вступится…» – подумав, «Солдат» улыбнулся фразе «униженного вступится»… и продолжил: «…от взлета до падения человека всего то время, нужное для перемены настроения. А бывает…, в нашем деле и одного подозрения хватает. Но это все к смерти…, а вот унижение – это тюрьма! Об этом не хочу думать, но это мерцает вдалеке перспектив, между ветвями событий, которые мне еще предстоит пройти…, конечно, если получится. Ннн-дааа, да и там тоже смерть!.. Какая разница где она встретится и какой она будет? Мертвому безразлично, что думают о его кончине, такими бреднями занимаются еще живые, но желающие умереть, инфанты и лентяи, представляя как их будут жалеть, восторгаться, пускать слезы, сожалея о том, что нельзя вернуть назад… – смешно и глупо – вид трупа скоро затмит всё! Жалеть будут, но это не воскрешает, что бы почувствовать… Живым нужны живые, а трупы растущим растениям, в виде подкормки.
