Задание мне о постановке типографии было дано Ивановым.
Начальником штаба организации был Ступин.
Казначеем организации был Иван Николаевич. Деньги получались от Деникина.
Сведения о положении на фронте доставил Ступин. Помощника командира 35-го Тверского ж.-д. полка Леви видел на собрании один раз.
Имя, отчество Леви – Николай Григорьевич.[273]
Леви видел на собрании дней десять тому назад.
Собрания происходили у меня, Миллера и Ивана Николаевича.
У Миллера на собрании был один раз. На собрании присутствовали: я, Миллер, К., Ступин.
У Ивана Николаевича на собрании присутствовали: Ступин, я, Василий Васильевич и еще неизвестные мне; ни имени, ни фамилии я не знаю.
На собрании неизвестный мне офицер, занимающий командирскую должность и приехавший с Востфронта, делал доклад о положении на фронте южнее Самары и Саратова, причем часть его стояла около Николаевска примерно в последних числах августа. Прибывшее лицо занимает должность командира полка (кавалерийского полка).
Приметы: среднего роста, несколько выше, блондин, без усов и бороды, стриженый, окончил военное училище, образование среднее.
Алферов
Моя квартира являлась квартирой для свиданий разного рода лиц, как участников организации, так и лиц, причастных к ней с Иваном Николаевичем Тихомировым. Сам же я являлся членом организации для поручений. Почему многих лиц, бывающих у меня на квартире для свидания с Иваном Николаевичем, я не знал.
29/IX – 1919 года Алферов
Гр. Георгий Тихонович – держал связь непосредственно со Ступиным, с которым я его и познакомил. Никаких сведений о Кремле или других он мне не передавал для Ступина, и я Ступину (подобных) никаких сведений не передавал. Г. Т. был знаком с Житниковым.
Знаю, что Г. Т. имел связь с Кремлем (курсантами), кроме того, исполнял поручения. Было поручено ему узнать, сколько людей охраняет Кремль, и их вооружение. Узнать об этом Ступин в моем присутствии предложил Георгию Тихоновичу.
Алферов
1 /X – 1919 года.
Я уже показывал, что Лейе мною дано было 3000 рублей и Миллеру – 45 000 рублей.
Относительно квитанций ломбардных, на имя Штейна, доверителя присяжного поверенного Протопопова Николая Павловича, знаю следующее.
Георгий Александрович Шмук (пасынок Протопопова) как-то в разговоре обратился ко мне: не знаю ли я лицо, которое может посоветовать и посодействовать выкупу вещей. Разговор был, кажется, при Георгии Тихоновиче, который сказал, что имеет знакомство и может произвести выкуп.
Георгий Александрович передал ему квитанцию или копию, по которой, как оказалось, выкупить вещи нельзя. На выкуп нужны были 35 000 рублей, которые я просил у Ивана Николаевича, причем последний отказал.
Георгий Александрович Шмук служит в госпитале (605) или (606), кажется, заведует хозяйственной частью.
Протопопова хорошо знаю, так как был его помощником (и у Рынзунского).
Алферов
Дополнительно:
Иван Николаевич познакомил меня с неким Ф. (не помню – еврейская фамилия) – Б. Дмитровка, против дома Михайлова (Сытинский переулок), ход с улицы, третий этаж, направо, есть карточка при входе (мраморная дощечка). Ф. дал мне под часы денег, я дважды там был.
Николай Иванович Тихомиров рассказывал, что Кремль так хорошо укреплен (по словам его знакомого), что взять его никак нельзя.
Харсон Александр Михайлович – мой очень хороший товарищ по адвокатуре. Последний раз я видел его в день ареста, встретив на лестнице Трамота. Заходил к брату Леонтию, который служит там врачом. Леонтий об организации не знает, услугами его не пользовался.
Мое вступление в организацию – начало августа 1919 года – совпало с желанием перейти в один из железнодорожных батальонов. По этому вопросу я обращался к Широкову, с которым я ранее служил (на войне).
Со Ступиным служил вместе в штабе Северного фронта. Я служил во Всеобуче под начальством некоего (другого) Ступина, который теперь уехал на фронт.
Я столовался в Дегтярном переулке, д. 6, кв. 3. Заведует – помощник комиссара милиции 2-го Арбатского участка.
Один раз, обедая со Шмуком, я видел там «Вас. Вас», который рассказывал, что он был у Щепкина, бежал оттуда и в него стреляли.
Относительно поездки от меня каких-то двух лиц показываю: в конце августа собирались ехать на поезд Ступин и Зыков, торопились. Поездка была в Волоколамский уезд (на Виндавский вокзал[274]). Через день они вернулись. Результата поездки не знаю.
Шмук к организации никакого отношения не имеет. Каракашев тоже.
3/Х – 1919 года Алферов
Гр. Шеканов определенно знал, что типография предназначена для организации. Иван Николаевич Тихомиров просил меня спрятать смесь для автомобилей в каком-либо гараже.
Я просил об этом Шеканова, который согласился выполнить сохранение смеси и взял на себя перевозку смеси с Малой Дмитровки к себе в гараж.
Количество смеси – 6–7 пудов.
Шеканов прислал автомобиль, и ко мне пришел его двоюродный брат об этом сказать, так как я живу напротив.
Я указал, что должен прийти человек, который возьмет на себя получение смеси по документу.
В результате смесь была отвезена.
21/Х – 1919 года Алферов
ПОКАЗАНИЯ П. М. МАРТЫНОВА
Бумажка с текстом: «Возьмите русское евангелие от Луки, главу 11 (где «Отче наш») – текст пишется цифрами в два и три цифровых знака; справа всегда означает порядок буквы в стихе, а остальные цифры означают номер стиха. Так, например: 311, 26, 46, 41, 311, 54 означает 1-я буква в 31-м стихе – ц; 6-я буква во 2-м стихе – а и т. д.»; все слово означает «царица», принадлежит мне и найдена у меня при личном обыске.
Шифр этот дан мне Николаем Николаевичем Щепкиным для переписки с Огородниковым.
К Николаю Николаевичу Щепкину меня направил Огородников в то время, когда я сидел в тюрьме, примерно в марте или апреле месяце. Шифр Николай Николаевич Щепкин дал мне недели две тому назад.
30 августа 1919 года
Находясь в Бутырской тюрьме в 1919 году, я познакомился с Николаем Александровичем Огородниковым, который мне сказал, что он состоит членом «Национального центра», как объединения интеллигентных сил России, стоящих за созыв Учредительного собрания, выкупное наделение крестьян землей и диктатуру военного авторитета до организации всероссийской власти Учредительным собранием. Когда его освободили, он приходил прощаться и приглашал меня заходить к нему, когда меня освободят.
Когда меня освободили (8 декабря 1918 года), я зашел к нему, и он мне предложил примкнуть к их организации и предложил ежемесячное жалованье в 1200 руб. Так как он на рождество уехал в Кострому к семье, то я ни во что не был посвящен, а когда он приехал, то сказал, что желает ввести меня в военную организацию Центра и через несколько дней дал адрес генерала Соколова Владимира Ивановича, к которому я и пошел познакомиться.
Соколов мне сказал, что организация желает от меня получать сведения военного осведомительного характера о красных частях и положениях на фронтах и, так как ходить к нему не безопасно, чтобы сведения я давал генералу Левицкому Борису, с которым я и познакомился в отделении по борьбе с дезертирством Всероссийского главного штаба. После знакомства с Левицким мне стало ясно, что он ничего для «Национального центра» не делает, а только занимается вольным сочинительством на военные темы, и решил поступать так же, так как у нас в штабе ничего-то и узнать нет возможности, ибо служил я в отделении спорта, которое не имеет никакого отношения к делам на фронте. Было мне поручено узнать действительную фамилию командира дикой дивизии киргизов в Москве, но я этого не мог сделать, не имел соответствующих знакомств. Также мне было поручено выяснить личность полковника Ткаченко, который состоял членом организации и предъявлял требования на большую сумму денег, которые якобы он должен уплатить семьям членов организации, которых он привел к делу и они погибли. Этого я также не мог сделать, так как не имел достаточных знакомств.
Дежуря в управлении, я на стене видел плакат с обозначениями округов и командного состава в частях, по принадлежности такового к бывшему офицерскому составу, о чем я сообщил Левицкому, а потом Соколову, обещая таковой план скопировать и представить, но этого не исполнил. Мне также было поручено через знакомых из тюремной администрации постараться, чтобы привезенного из Петербурга бывшего члена Государственной думы Черносвитова Кирилла перевели из общей камеры в одиночную, в видах лучшего помещения, но и этого я сделать не мог.
Арестованный вторично 20 февраля, я сидел в общих камерах и на пасху во время крестного хода по тюрьме увидел Соколова и спросил его, за что он арестован и что ему инкриминируется, но он так боялся со мной говорить, что я не мог ничего от него узнать. Но тут же я узнал от кого-то из старых заключенных, что в одиночке сидит Огородников, и решил его повидать. Через некоторое время я пошел в библиотеку одиночки менять книги, и там мне вызвали Огородникова, который сказал, что произошла выдача организации и в одиночке сидят Левицкий, Селивачев, Стогов, Иванов и многие другие. Тогда я попросился у заведующего о переводе меня из общих камер в одиночку, что и было сделано.
