Арестам предшествовала переписка руководителей розыска. 29 марта Меньщиков телеграфировал Л.А. Ратаеву: «В Воронеже решаюсь перед арестами повидаться, согласно желанию г. директора [С.Э. Зволянского], с “американцами”. На результаты особые там не надеюсь <…> Извините, что краток – спешу на вокзал». В свою очередь, Ратаев докладывал 31 марта директору ДП Зволянскому:
Глубокоуважаемый Сергей Эрастович! Вы, конечно, не забыли письмо, в котором указывалось, что для получения хода к «Сев. [ерному] Раб. [очему] Союзу» надо съездить в Воронеж и там разыскать «американцев», которые уже проведут дальше. Л.П. Меньщикову было тогда же предложено, не признает ли он возможным под видом загр. [аничного] делегата проделать всю эту историю и раскрыть таким образом «Сев. [ерный] Союз». Прилагаемая телеграмма доказывает, что свою задачу он выполнил блестяще. Теперь надо кончать начатое… выясненных лиц мы возьмем в апрельскую ликвидацию.
В итоге в ночь на 23 апреля 1902 года были проведены обыски и аресты во Владимире, Воронеже, Костроме, Москве и Ярославле. К дознанию был привлечен пятьдесят один человек: пятнадцать рабочих и тридцать шесть интеллигентов. Была получена подробнейшая информация о внутреннем состоянии социал-демократического движения в России1223.
Но даже после этого разгрома З.П. Кржижановская 7 мая 1902 года в очередном письме в редакцию «Искры», которое также было перлюстрировано и расшифровано, передавая о возможном аресте Ф.И. Дана и М.А. Сильвина, одновременно сообщала новый способ для переписки: «…писать 1 % спиртовым раствором В-нафтола; чистить резинкой. Для проявления растворить немного паранитранилина в разведенной соляной или серной кислоте, прибавить туда несколько капель раствора азотисто-натриевой или азотисто-калиевой соли и тотчас по приготовлении влить эту смесь в большой объем крепкого раствора уксуснонатриевой соли»1224. В результате новый способ переписки сразу стал известен ДП.
9 января 1905 года заведующий Особым отделом ДП Н.А. Макаров сообщал жандармскому ротмистру Немчинову в Ярославль:
Препровождая совершенно доверительно выписку из полученного агентурным путем письма на имя Т. Павлова, Департамент просит выяснить о деятельности автора, его сношениях. Департамент полиции присовокупляет, что адресат – личность сомнительная, политически неблагонадежная и по сведениям Московского охранного отделения состоял запасным нижним чином 221 [-го] пехотного полка, выбыл за границу… 7 сентября 1904 г.1225
В 1910 году помощник начальника Орловского ГЖУ в Брянском уезде ротмистр Д.В. Кумеков вышел на след группы анархистов-коммунистов, совершивших несколько экспроприаций. Исходной точкой стало перлюстрированное письмо эмигранта Е. Ипатова своей сестре А.М. Ипатовой в Брянск1226. Начальник Иркутского ГЖУ полковник М.И. Познанский на основании данных перлюстрации обращался к иркутскому генерал-губернатору 20 ноября 1911 года:
Находящаяся… в с.[еле] Манзурка ссыльнопоселенка Наталья Александровна Александрова поддерживает постоянные предосудительные отношения с политссыльными Киренского и Верхоленского уездов, обнаружен материал, свидетельствующий о выдающейся роли, которую Александрова играла в т.[ак] н.[азываемом] «Временном центральном бюро Киренской уездной организации», имевшей целью сплотить политссыльных на коммунальных началах и дать колониям общую организацию. Испрашиваю разрешения о переводворении Александровой с первым отходящим этапом в одну из отдаленных местностей якутской области1227.
Московский градоначальник А.А. Андрианов 2 августа 1911 года направил письмо товарищу министра внутренних дел П.Г. Курлову, в котором просил поощрить младшего цензора В.И. Геркана, которому в значительной мере обязано «возникновением своим и успешным развитием» дело сестер В.А. и О.А. Дилевских. Хотя, по мнению Курлова, «дело оказалось не столь важным», но 18 августа товарищ директора ДП С.Е. Виссарионов сообщил о письме Андрианова А.Д. Фомину и просил принять это во внимание при распределении наградных к Пасхе1228.
В июле – августе 1911 года в Вологде проживал после отбытия ссылки в Сольвычегодске И.В. Джугашвили (Сталин), за которым было установлено плотное наружное наблюдение1229. Под контроль были взяты и адреса, по которым он мог вести переписку. Так, 24 августа 1911 года в ОО ДП был отмечен адрес: «Вологда. Фруктовый магазин Ишиматова, приказчику Петру Алексееву Чижикову [П.А. Чижиков – член РСДРП, доверенное лицо И.В. Сталина]». Пояснялось, что с этим адресом связан «активный деятель социал-демократической партии “Коба” (Иосиф Джугашвили), который намерен стать разъездным агентом ЦК». 6 сентября того же года был зафиксирован адрес «Кобы» для переписки с заграницей (Lilge, Belgigue, Francois Vain Rell Lilleir) и снова отмечался адрес Чижикова для переписки с «Кобой»1230.
Перлюстрация использовалась чинами политических спецслужб и для контроля своих агентов в революционном движении. Например, бывший директор ДП и товарищ министра ВД С.П. Белецкий признавался на допросе в сентябре 1917 года, что «лично просматривал перлюстрированную переписку [Р.В.] Малиновского [члена ЦК РСДРП(б) с 1912 года, депутата IV Государственной думы и агента ДП с 1910 года] и Ленина в целях надзора за первым»1231.
Однако было бы неверно утверждать, что розыск по перлюстрированным письмам всегда проводился добросовестно. Иногда те, кому он был поручен, отделывались отписками. В качестве примера можно привести историю, связанную с перлюстрацией переписки неоднократно упоминаемого на страницах этой книги В.И. Кривоша. 23 июля 1913 года, когда шел розыск автора статей о перлюстрации в газете «Утро России» и одним из подозреваемых был Кривош, в Департамент полиции доставили выписку из перлюстрированного письма от 13 июля. Это было письмо от А.А. Ханыковой из Петербурга В.И. Кривошу на станцию Ирпень, хутор Стоянка Киевской губернии. Александра Александровна, служившая переписчицей бумаг в библиотеке Зимнего дворца, делилась последними новостями. Она писала:
Можете себе представить, Щеглов [В.В. Щеглов – директор библиотеки] взял… какого‐то не то немца, не то жида – Гроссмана [так в тексте. Правильно – Э.Ю. Гросман. С 4 июля 1913 года был взят на должность помощника заведующего с испытательным сроком]. Такой он несимпатичный и неприятный человек, подлиза и все время лебезит перед Щегловым. <…> Неужели ваша кандидатура не прошла? Почему вы были расстроены, когда уезжали?1232
Между тем чины Санкт-Петербургского охранного отделения проявили поразительный непрофессионализм, даже не установив, о каком Гроссмане идет речь. В ориентировке, направленной Охранным отделением в Особый отдел Департамента полиции, говорилось, что это, возможно, классный (т. е. получивший определенный чин) художник Александр Григорьевич Гроссман, сорока трех лет, служащий в Академии художеств и более десяти лет живущий в Царском Селе. В заключение отмечалось, что «за выездом его в настоящее время на дачу… точно установить, принят ли Гроссман в данное время на службу в собственную Его Императорского Величества библиотеку не представилось возможным»1233. Думаю, что этот факт не нуждается в комментариях.
Отмечу также, что при нарастающем оппозиционном, антиправительственном движении начала XX века служба перлюстрации была не в состоянии перехватить значительную часть переписки, которой обменивались участники различных кружков, комитетов и партий. Достаточно сказать, что историк В.Н. Степанов выявил 688 конспиративных адресов, которыми пользовались в 1901–1917 годах В.И. Ленин и руководимые им центральные учреждения РСДРП для связи с Московским комитетом РСДРП, Московским окружным комитетом и областным бюро РСДРП, с отдельными партийцами, работавшими в Москве и Московской губернии1234. И это только по Москве и Московской губернии и только большевики. А были еще эсеры, меньшевики, анархисты, кадеты и множество других, в том числе национальных, партий и организаций.
3.3. Обнаружение различного рода служебных и экономических злоупотреблений: контрабанда, финансовые нарушения, коррупция, превышение должностных полномочий, нарушение моральных норм; контроль за чиновниками всех уровнейПерлюстрация в эти годы использовалась и в связи с важными уголовными делами, угрожавшими государственным интересам. В частности, это дело братьев Михаила и Сергея Алексеевичей Пушкиных, сыновей А.М. Пушкина, бывшего посланника в Дании и Швеции, архангельского и воронежского губернатора. Михаил был прокурором Коммерц-коллегии, а Сергей – офицером в чине капитана. Сергей уже имел в прошлом неприятности с законом. В 1760 году граф И.И. Шувалов направил его во Францию с поручением доставить Ф. Вольтеру 2 тыс. червонцев и материалы для второго тома «Истории Петра Великого», которую писал великий философ. Но молодой офицер, добравшись до Вены, бесследно исчез. Затем он все же появился в Париже, где в 1762 году попал в долговую тюрьму. Разрешение вернуться в Россию он получил благодаря ходатайству своего брата Михаила, игравшего активную роль в перевороте в июне 1762 года и возведении на трон Екатерины II.
