В Валенсии состоялось совещание республиканского кабинета министров. Прието хотел обрушить бомбовый удар на немецкий флот в Средиземном море. Это, сказал он, может стать началом мировой войны, но имеет смысл рискнуть, поскольку в таком случае Германия, вне всяких сомнений, не сможет больше помогать Франко. Негрин предложил проконсультироваться с Асаньей. Таким образом, и у всех министров появится возможность посоветоваться со своей совестью и со своими друзьями. Эрнандес и Урибе направились в Центральный комитет коммунистической партии. Предложение Прието привело коминтерновских советников в смятение. Кодовилья поспешил в советское посольство. Тольятти встретился с советскими советниками в их штаб-квартире, в апельсиновой роще у Эль-Ведата. Состоялись консультации с Москвой6 по радио. Сталин ответил, что советское правительство не хочет мировой войны. То есть план Прието надо любой ценой отвергнуть. В случае необходимости Прието следует уничтожить. Республиканский кабинет министров вместе с Асаньей в конечном итоге тоже отверг план Прието. Настоящая война против Германии может привести к полному уничтожению республики прежде, чем Англия и Франция успеют прийти к ней на помощь. «Инцидент» в Альмерии было решено предать забвению7.
Примечания1 Прието родился в Овьедо, но еще ребенком оказался в Бильбао.
2 Кроме того, Англия обратилась к баскам с предложением назвать ряд нейтральных зон, которые гарантрированно не будут подвергаться нападениям. Республиканское правительство выразило протест против этих действий Англии, которая строила отношения с басками так, словно у тех было независимое правительство.
3 Это не соответствовало истине, хотя надо признать, что у Британии были обширные экономические и финансовые интересы в Бильбао.
4 Эту энциклику так никогда и не зачитывали в Испании.
5 Блюм сообщил американскому послу, что, по имеющейся у него информации, немцы говорили правду.
6 Испанские коммунисты называли Москву La Casa (Дом).
7 Был еще один случай, когда республика чуть не спровоцировала мировую войну. На летное поле в Барахасе под Мадридом было сброшено обезглавленное тело республиканского пилота с оскорбительными комментариями на итальянском языке. Возмущенная республиканская авиация решила разбомбить Рим. Ее командир Идальго де Сиснерос объявил, что полетит вместе со своими летчиками. Но республиканскому кабинету министров удалось остановить пылких авиаторов. У меня создалось впечатление, что республика просто не представляла, чем для нее кончится настоящая война с Германией или Италией. Весьма сомнительно, что Англия и Франция захотели бы помогать ей, если бы даже у них была такая возможность.
Оборона Страны Басков. – Новое наступление на Уэску и смерть Лукача. – Наступление у Сеговии. – Смерть Молы. – Последний этап кампании у Бильбао. – Принято решение сопротивляться. – Милиция отступает в город. – Падение Бильбао.
Плохая погода остановила операции Молы против Бильбао. В городе действовал новый генеральный штаб, прибывший из Валенсии (он работал рука об руку с Берзиным), которым руководил генерал Гамир Улибарри. В свое время он был начальником пехотной школы в Толедо и с начала войны командовал республиканскими частями у Теруэля. Этот способный офицер очень успешно руководил работой генерального штаба басков. Главным советником оставался советский генерал Берзин. В начале июня стараниями Коминтерна прибыл новый груз чешского оружия, включая 55 зениток. Но самолетов больше не прибывало, а последняя их партия была уничтожена прямо на земле.
Тем временем республиканское правительство предприняло два наступления в других частях Испании в попытке оттянуть силы националистов от Бильбао. Первым стал еще один штурм Уэски на Арагонском фронте. Его поручили реорганизованной каталонской армии, которая после майских мятежей находилась под контролем Валенсии. Наступление, организованное генералом Посасом, не принесло успеха. В течение недели боевых действий из строя вышли 10 000 республиканцев, главным образом анархистов. Среди них оказались и жизнерадостный генерал Лукач, и много итальянцев, служивших под его командой в Бригаде Гарибальди1. Джордж Оруэлл, недавно получивший ранение, видел, как итальянцы, распевая «Бандьера Росса», в поезде отправлялись на фронт. Из своего санитарного вагона Оруэлл видел, как мимо проплывали «окно за окном со смуглыми улыбающимися лицами, с торчащими из окон длинными стволами пулеметов, с развевающимися красными шарфами – все это медленно двигалось мимо нас, направляясь к бирюзовому морю… Те, у кого хватало сил стоять в проходе, приветствовали проезжающих мимо нас итальянцев. Они махали из окон костылями; забинтованные руки вздымались в красном салюте. Все это было аллегорической картиной войны – поезд, полный здоровыми и сильными людьми, гордо несся к линии фронта, а оттуда медленно тащились вагоны с калеками».
В то же время другое наступление на фронте у Сеговии предпринял генерал Вальтер. 31 мая, бросив в бой ударную силу 14-й интербригады под командой полковника Дюмона, он прорвал передовую линию националистов у Сан-Ильдефонсо. Наступающие достигли Ла-Гранхи, где были остановлены Варелой и частями, переброшенными из дивизии Баррона, стоявшей к югу от Мадрида. Наступление кончилось ссорой Вальтера и Дюмона, которые спорили, на кого будет возложена ответственность за поражение2. Поскольку Дюмон пользовался полной поддержкой французских коммунистов, Вальтеру не осталось ничего иного, как возмущаться тщеславием и неумелыми действиями Дюмона. С тех пор Дюмон и Вальтер никогда больше не принимали участия в совместных операциях, а 14-я интербригада была переброшена на другой фронт3.
Было еще одно событие последнего акта кампании под Бильбао. 3 июня погиб генерал Мола. Самолет, на котором он летел в Бургос, врезался в мрачный холм Буитраго. Здесь в июле и августе 1936 года содержались политические заключенные из столицы Кастилии, которые потом были безжалостно перебиты. Обстоятельства гибели Молы неизбежно вызывают вопросы. Говорили, что в самолет была заложена бомба с часовым механизмом. Конечно, смерть Молы многим была бы на руку – в том числе и Франко. По прошествии многих лет живущий в Вальядолиде полковник держал у себя на столе два заряженных пистолета, которые ждали, пока он найдет убийцу своего сына – пилота самолета Молы. Фаупель считал, что Франко, «без сомнения, испытал облегчение при известии о смерти Молы». Последние его слова перед смертью Молы в адрес собрата по оружию были: «Мола – упрямец! Когда я отдавал ему приказы, отличающиеся от его собственных предложений, он часто спрашивал: «Вы больше не доверяете моему руководству?»
Молу как командующего Армией Севера, должен был сменить генерал Давила, исполнительный глава хунты в Бургосе, католик и монархист. Он был управленческим генералом, низенького роста, даже ниже Франко. Место Давилы в Бургосе занял генерал Хордана. До сих пор Хордана не имел почти ничего общего с движением Франко. Член правительства Примо де Риверы, верховный комиссар Марокко при короле, он был уже далеко не молод и тем не менее пользовался репутацией человека, не имевшего личных амбиций. Будучи по убеждениям монархистом, Хордана считал себя либералом. На самом деле он был человеком своего времени, далеким от фашизма, коммунизма и промышленной революции. Вежливый, надежный, очень трудолюбивый, позже он стал министром иностранных дел и много сделал, представляя режим в глазах иностранных послов.
11 июня новый командующий Давила приказал Армии Севера возобновить наступление. Артиллерийская подготовка носила очень мощный характер и основательно потрясла баскских защитников последней высоты перед «железным кольцом». К вечеру генералы Гарсиа Валиньо, Баутиста Санчес и Бартомеу с тремя наваррскими бригадами вышли к этой знаменитой линии обороны. Всю ночь на нее сыпались бомбы. Одна серия зажигательных бомб обрушилась на кладбище, разбросав во все стороны останки мертвецов.
12 июня, после того, как сорок пять батарей несколько часов громили «железное кольцо», бригада Баутисты Санчеса нанесла удар в том месте, где линия обороны была практически полностью разрушена. Без сомнения, эту слабое место басков позволило установить предательство Гойкоэчеа. Штурм начался сразу же после артиллерийской подготовки. Защитники не могли даже точно определить, когда артиллерийский огонь сменился обстрелом из танковых пушек. В пределах «железного кольца», затянутого дымом разрывов, воцарилась растерянность, началось беспорядочное перемещение. И снова различные подразделения баскских сил, поняв, что им угрожает опасность окружения, поторопились отойти. С наступлением сумерек Баутиста Санчес прорвал линию обороны басков на протяжении километра. От центра Бильбао его отделяло всего десять километров. Теперь националисты могли беспрепятственно обстреливать и сам город. 13 июня все силы басков, оборонявших «железное кольцо», оттянулись в пределы города. Из Бильбао многие уже собирались бежать во Францию. В «Карлтон-отеле» состоялась встреча, на которой Агирре и его министры задали военным один вопрос: удастся ли удержать Бильбао? Командующий артиллерией Херрикаэчебарриа дал отрицательный ответ. Советский генерал Берзин, вспомнив оборону Мадрида и свое участие в ней, посоветовал продолжать сопротивление. В ночь с 13-го на 14 июня баскское правительство приняло решение защищать город. Но на запад, к Сантандеру, необходимо было эвакуировать как можно больше мирных жителей. Стало ясно, что город все-таки будет сдан. Ибо оборонять его станет неизмеримо сложнее, если гражданские не будут помогать солдатам в обороне и те не будут чувствовать, что сражаются за свои дома и за своих близких.
